"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Григорьянц Георгий Рубенович - Страница 64

– Мое самолюбие говорит, что я смел и азартен, и достоин носить царскую тиару.

– С одной стороны, ты смел и азартен, но с другой завистлив и тщеславен. Ты честолюбивый и чуткий сын своей матери, но трусливый и вспыльчивый по отношению к отцу. Ну, прости, сын, если чем‑то тебя обидел.

– Вспыльчивость – черта наследственная. Твои ядовитые насмешки и колкости мне надоели. Говори, ты принимаешь ультиматум?

– Живя как трус, отважным не станешь! Для настоящего мужчины ты труслив, для сильного царя слаб духом.

– Никто не может обвинять меня в трусости! – крикнул Тигран‑младший, и его голос разнесся эхом по всему залу.

Где-то за колонной стоял вероломный Васак, через узорчатые прорезные решетки в стене за действием в зале наблюдала коварная Береника, за статуей льва притаился злобный Багдасар, а вся дворцовая челядь – слуги, гарем, рабы, – спасая жизнь, забаррикадировалась в своих комнатах. Тигран старался говорить спокойно и твердо:

– Наши обычаи требуют чтить отца.

Не отвечая, сын глядел на него холодно и надменно.

Царь продолжал:

– Твоя горячность, сын, недопустима, своими действиями ты нанесешь непоправимый ущерб интересам родины.

– Мои союзники – доблестные парфяне, мой идеал – римский легионер. На осколках твоей пресловутой духовности я построю новую великую державу, с которой будут считаться в Риме, но мое царство обойдется без претензий на мировое господство. Я изгоню нахлебников – царей зависимых государств, остужу головы воинственных царедворцев, буду справедливым царем!

– Сплошное самолюбование и отсутствие государственного мышления! Ты неспособен даже подняться над своим эго и, я подозреваю, всего лишь кукла в чьих‑то руках! – провозгласил Тигран.

Молодой царевич побледнел. Ему ставилась в вину бездарность, и этого он уже стерпеть не мог.

– Ну так умри ж! – С этими словами он бросился на отца, но меч был тут же остановлен мечом Меружана.

Заговорщики также ринулись в бой, чтобы расправиться с малочисленными защитниками Тиграна. Завязалась схватка, и нападавшие под лязг клинков, подзадоривая себя боевыми кличами, стеной пошли на телохранителей царя. С Меружаном, опытным воином, вооруженным мечом из дамасской стали, фехтовали сразу двое – Тигран‑младший и Нубар. Оба двигались резво и напористо, но Меружан, сильный и ловкий боец, хорошо владевший техническими приемами, умело держал обоих, уповавших не столько на технику, сколько на грубую силу. Каждый телохранитель царя сражался с одним или двумя заговорщиками, показывая отличную выучку и сноровку. Аристократ‑землевладелец, замешкавшись, получил удар меча в живот и упал замертво. Без оружия остался друг царевича Арак, и тут же убежал в глубь зала. На заговорщиков обрушились мощные удары отважных воинов царя, набравших боевой опыт в многочисленных походах, и сразу трое нападавших выбыли из борьбы, получив серьезные ранения. Но вот пал первый воин из свиты царя, ростовщик Мелкум нанес вероломный удар в спину другому, пролилась кровь третьего защитника.

Бой разгорался, но шансы на победу заговорщиков таили. Рабовладелиц Кохар, смекнув, что все пошло не по плану, потерял самообладание, струсил, бросил меч и побежал с места боя. Ростовщик Мелкум, хитрый, но неуклюжий человек, при попытке коварно всадить меч в спину телохранителя вдруг увидел, как тот, развернувшись, наносит ему смертельный укол мечом в толстую шею.

Тигран, вооруженный только кинжалом, подарком Митридата, стоял неподвижно и смотрел на братоубийственную бойню, думая: «Вступать в бой или уйти? Судьба мне предназначила иное – спасти мир!» Он развернулся и быстрым шагом пошел в зал Военного совета.

Двое заговорщиков сумели все‑таки прижать Меружана к стене и ранить его, что позволило Тиграну‑младшему получить возможность проскочить в коридор и погнаться за царем. Разгоряченный юноша бежал по длинному коридору, и в мозгу у него пульсировала одна мысль: «Убить царя, стать царем!»

В зале Военного совета царь подошел к висящему на стене знамени – овеянному легендами символу завоеваний, побед и чести, с которым он вел на битвы верных долгу воинов, трепетно взглянул на знамя, потом откинул часть полотнища, взялся рукой за одну из розеток на каменном узоре стены, повернул и вдавил ее. Раздался щелчок, и потайная дверь приоткрылась, дав возможность Тиграну спешно войти в тайное помещение, закрыв дверь за собой.

Тигран‑младший, преследуя отца, быстро приближался к залу Военного совета. Его шаги гулко раздавались в коридорах дворца. Войдя в зал, огляделся: царя не было.

– Я знаю, ты где‑то здесь. Мать мне рассказывала о потайной двери в этом зале, где стены имеют уши и глаза. Ты ей сам показывал, когда меня еще на свете не было. Тебе не скрыться!

Юноша с мечом в руке лихорадочно обходил зал, нажимая то на барельефы, то на узоры. Сорвав знамя со стены, которое с шумом упало на пол, стал нетерпеливо нажимать все розетки каменного узора. Так и не найдя нужного механизма, он, взбешенный, с затуманенным взором, воспаленным сознанием и сумасшедшими глазами, вышел на середину зала и отчаянно закричал:

– Знаю, ты меня слышишь! Только я достоин быть царем, а не тугодум Артавазд, только я способен вести за собой нацию! Я постиг все знания мира, хотя ты говорил, что человек не способен постигнуть божественный замысел, я открыл гармонию бытия и нащупал связь Вселенной и человека!

Царь Тигран стоял в тайной комнате и слушал сына. Во дворце в стенах были проложены слуховые колодцы: приложишь ухо и слушаешь, что говорят в дальнем помещении, а незаметные отверстия давали возможность еще и подглядывать. Тиграну было больно и стыдно, что он, загруженный государственными делами, не уделял сыну внимание и тот превратился в выродка, амбиции которого способны низвергнуть все, что так дорого сердцу отца и досталось ценой огромных усилий. «Он предал не только меня, предал дело всей жизни». В глазах царя читалось разочарование. А сын, осознав, что проиграл, опустошенный и безразличный, устало поплелся в тронный зал, где уже пролилось много крови.

Бой в тронном зале еще продолжался. Меружан провел свой излюбленный прием: подбросив меч, схватил его левой рукой и нанес решающий удар в противника. Нубар, начальник стражи дворца, забывший о долге и верности, предавший царя и его, Меружана, который лично выбрал этого человека из многих достойных претендентов на высокую должность, пропустил этот хитрый финт, получил глубокую смертельную рану и, истекая кровью, свалился на каменный пол у трона.

Кохар, богач, имевший самое большое количество рабов в царстве, подбежал к Васаку:

– Ты говорил, что проблем не будет, что Тигран испугается и все пройдет гладко, но все пошло не так! Что будем делать?

– Не паникуй, Кохар, все прекрасно, еще одно усилие, и мы победим!

– Ты не понимаешь, все пропа… – Договорить он не успел.

Васак всадил ему в сердце кинжал и, поддерживая левой рукой за одежду, медленно опустил на пол. Подав знак Багдасару убивать других заговорщиков, которые могли их выдать, он, понимая, что переворот не удался, изобразил волнение и тревогу, прибежал к дерущимся и вступил в схватку на стороне Меружана. Сквозь толпу бьющихся насмерть людей, не замечая никого, с обреченным видом, безвольно волоча меч, Тигран‑младший шел к выходу из зала. Его ждала преданная Береника, в голубых глазах которой блестели слезы и читались боль и испуг. Ее здравый рассудок взял верх над эмоциями, она подошла вплотную к возлюбленному, накинула на него плащ, обхватила за плечи рукой и повела прочь из дворца, в котором он покрыл себя позором.

Караул сумел освободиться из плена, взломав тяжелые двери помещения, и вооруженная стража, рассредоточившись по дворцу, уже начала добивать остатки заговорщиков, когда из ворот города, которые заговорщики предусмотрительно захватили и держали открытыми, выехал небольшой отряд всадников, среди которых были Тигран-младший и Береника. Их путь лежал на юго‑восток, в Парфию. Сын армянского царя, истощенный морально и физически, испытывал злость, раздражение и чувство неудовлетворенности от не осуществленного в жизнь плана. Находясь в отчаянии от того, что не удалось низложить отца, что рискнул и проиграл, он вдруг осознал: мир вокруг сложен и противоречив и в дальнейшем предстоит жестокая и долгая борьба. Доверившись судьбе и двигаясь навстречу переменам, он еще не понимал, что судьба предназначила ему незавидную роль: как проигравший, теперь он всегда будет жить в собственном страхе.