Кремлевский кукловод «Непотопляемый» Сурков — его боятся больше, чем Президента - Сирин Лев - Страница 3

Так это или не так, но факт, что в отличии от восьмилетки, где Владислав Юрьевич начинал грызть гранит наук, его вторая, последняя школа в Скопине — № 1, судя по фото, проблем с финансированием не имеет. Старинный угловой трехэтажный особняк качеством отделки фасада больше похож на здание Сената и Синода в Санкт-Петербурге. И отдаленно даже на знакомый господину Суркову 14-й корпус Кремля.

Политический провинциал

Окончив школу, в неполных 17 лет Владислав Сурков отправился покорять столицу. Ход тривиальный. И до Суркова и после него так будут делать тысячи юношей и девушек, страждущих вырваться из постылой провинциальной жизни. Многие из них едут в Москву не столько за знаниями, сколько за образом жизни. За богатыми возможностями. За современностью, наконец.

В этом природное чутье нашего героя его не подвело. Но прежде чем перейти к конкретным вехам его биографии на ниве покорения белокаменной, хочу, так сказать, зафиксировать некоторые черты характера Суркова, которые станут незаметны, но принципиальны, когда его личность обретет налет столичного лоска. Перестанет быть деревенской, влившись в суетливый и демократичный столичный бомонд.

Собственно, здесь я имею в виду не только конкретную судьбу Суркова и уж тем более не стараюсь, упаси бог, его в чем-то социально уесть или ущемить. Просто; согласитесь, проведший детство и раннюю юность в неполной семье, стесненных материальных и жилищных условиях, а главное, выросший в грубой и бестолковой провинции молодой человек видит жизнь и принципы выживания в ней иначе, чем его ровесник-горожанин из семьи благополучной.

Деревенские ребята, приехав покорять Москву, должны иметь железную хватку, минимум сочувствия к себе и другим, не слишком углубляться в глобальные размышления о жизни и справедливости. У них просто нет для этого ни времени, ни сил. У них поэтапные конкретные цели, не выполнив которые они будут вынуждены скатиться в свое первоначальное состояние жителя провинции.

У Суркова, уверен, тоже все было предельно конкретно. Сам столичный круговорот и ритм не оставляли ему возможностей анализировать ситуации, глядеть на себя со стороны, прикидывать будущее с разных сторон. Речь шла о банальном выживании, в том числе и материальном. Молодой Владислав в новом для него жизненном потоке решал сугубо тактические дилеммы, не слишком задумываясь об общей стратегии своего существования.

К чему это я?

Все просто. Этот да и последующие этапы жизни нашего героя заставят его бороться. Сначала за право зацепиться в Москве. Потом за право поступить в Институт стали и сплавов. За право получить там общежитие и стипендию, лучше питаться, элементарно высыпаться и так далее. Сугубо приземленные сиюминутные цели. В таком режиме Владислав Сурков будет формироваться как личность десятилетие.

Ну и что, скажете вы, мало ли таких?

Правильно, таких много, но вершитель политических процессов великой страны из них вышел один. Человек, который в силу своего положения обязан быть стратегом-мыслителем, умеющим вставать над процессами, а не только их формировать. Человек, который обязан видеть на десятки лет вперед, а не латать огрехи сиюминутной политики. Человек, который умеет культивировать идеи, а не констатировать факты…

Так вот, в силу сложного детства и молодости провинциала, приехавшего покорять столицу, Владислав Юрьевич Сурков таким человеком не стал. Не сложился в стратега, а остался тактиком. (Хотя, признаю, тактиком гениальным.) Не научился создавать политические движения, зато научился лепить политических спойлеров. Короче говоря, Суркову не хватило спокойного времени, чтобы развиться всесторонне, научиться бывать над ситуациями, а не только уметь решать их.

…Не в компенсацию ли суетливой молодости добирает он сегодня мыслительной основательности за счет попытки приобщения к искусству? Довольно странно выражающейся, впрочем, попытки. (Но об этом впереди.)

В будущем такая духовная узость будет играть с нашим героем дурную шутку постоянно. Большинство его проектов будут блистать феноменальной оригинальностью, но будут постоянно рассыпаться из-за отсутствия каркаса долговечности и недально-зоркости их конструктора. Большинство дел Суркова будут умны и хитры, но — на потребу дня. Он будет хвататься за все подряд, поэтому не создаст ничего устойчивого, поглядев на которое, можно будет сказать: это создано на века Сурковым.

Лучше всех, на мой взгляд, сформулировал эту политическую черту Суркова политолог Станислав Белковский: «Нельзя не заметить, что вся эта суетливая возня имеет очень мало отношения к реальным потребностям России, российской политики как таковой. Игры в песочнице не доведут кремлевскую администрацию ни до чего хорошего, даже если под влиянием разнообразных стимуляторов ей нынче кажется нечто иное».

И еще. Мотаясь десять лет по общежитиям, армейским казармам, снова общежитиям, видя вокруг себя таких же неприкаянных, не уверенных в завтрашнем дне людей, Владислав Сурков поневоле выработает в себе двойственную черту характера: хладнокровную человечность. Ибо только человек холодный может столько времени быть в пучине политических страстей, человеческих страданий, горя и радости и при этом оставаться в здравом рассудке и доброй памяти.

С другой стороны, в Суркове, в отличие от других кремлевских «богов», несомненно — по крайней мере внешне — присутствует человечность. Мягкость в общении, которая, конечно, к демократичности не имеет никакого отношения, но оттого не стоит дешевле.

Сурков будет распоряжаться этим человеческим качеством по-своему. Повторяю, на мой взгляд, этот сурковский гуманизм не имеет ничего общего ни с политическим, ни с демократическим устройством души. Таков Владислав Юрьевич Сурков сам по себе. А вот полезны ли эти качества политику такого уровня и как это сказывается на текущей политике России, мы обязательно узнаем.

Тем более что мы отвлеклись, оставив нашего героя на пороге приемной комиссии Московского института стали и сплавов…

Мачо без диплома

Выбор первого вуза Владиславом Сурковым был странноватый. Судя по его гуманитарным задаткам, к стали, а уж тем более к сплавам он имел такое же отношение, как свинья к апельсину. Во всяком случае, я с трудом представляю Владислава Юрьевича у доменной печи, что-то втолковывающего сталевару-подчиненному.

МИСиС — это серо-кубическое здание возле станции метро «Октябрьская», помню, с самого первого раза, когда я его увидел и услышал название вуза, внушило мне перманентную тоску, которая не проходит и поныне. (Места рядом, впрочем, более чем романтические: Нескучный сад, парк имени Горького. Так что приглашать девушек-сокурсниц, если таковые имелись в МИСиСе, было куда.)

Вероятно, главным критерием выбора Суркова была более-менее гарантированая возможность поступления. В остальные институты пролететь в советское время было легче простого. А в Институт стали и сплавов конкурс был небольшой, поскольку большинство его выпускников после окончания вуза обязаны были ехать на периферию, на металлургические комбинаты.

Возвращаемся к тому, с чего начали тему мотивов приезда Владислава Суркова в Москву. Как ни крути, главный мотив — остаться в Москве, даже ценой поступления в скучнейший из ее вузов. Там видно будет. Авось, от металлургического комбината судьба отведет. (Так и получилось.)

Примерно в одно время с Сурковым в Институте стали и сплавов учился его будущий босс по «Альфа-банку» — Михаил Фридман, где Владислав Юрьевич в 1997 году станет первым заместителем председателя Совета. Разумеется, многие СМИ обыграли это совпадение: мол, Сурков завел связи еще в вузе, а потом ими воспользовался.

Конечно, это чепуха! Полтора десятилетия — слишком большой срок, чтобы держать в голове на перспективу знакомца по студенческим годам. Но, главное, в начале 1980-х, когда Фридман с Сурковым поимели шапочное знакомство, в нашей стране никакими коммерческими банками не пахло и пахнуть не предвиделось. Более того, за годы крушения великой державы, случившегося за эти годы, людей разбросало так, что многие просто забыли в угаре новой жизни, как звали их соседей по студенческой скамье. Трещали судьбы, ломались жизни.