Практикант 5 (СИ) - Гришанин Дмитрий - Страница 40

— Ну-ка, ну-ка, — я позволил маленьким ручкам притянуть мою голову ухом к ее губкам.

— Там внутли сидит больсой зук! — пропыхтела мне в ухо Натка. — Мне Андлюса показывал. Плавда, плавда.

— Где? В радио? — с трудом сдерживая смех, уточнил я, отстраняясь.

— Ага, ага, — закивала Натка.

— Покажешь? — подмигнул я ей заговорщицки.

— Нуууу… ладно. Только сють-сють.

Малышка слегка надавила на бумажную полость внутри, и снова сунула мне под нос приоткрытый примерно на полсантиметра коробок.

Из щели наружу тут же вынырнули длинные черные усики.

— Ой! — испугавшаяся маленькая девочка тут же выронила из пальцев коробок.

Но успев подставить ладонь, я подхватил падающее «радио» налету.

Меж тем, почуявший свободу пленник, ни теряя ни мгновенья, уже вовсю энергично выбирался из темницы. Никак не похожий на жука, уродливый, угловатый вид насекомого показался мне смутно знаком. Но от его изучения меня отвлекла Натка. Испугавшаяся экзотического вида эдакого страшилища трехлетняя сестренка отскочила в сторону и пронзительно завизжала.

На дочкин крик из дома выскочила перепуганная мама. И что-то тоже сердито закричала нам с крыльца.

Увы, разобрать ее слов я уже не успел.

Выбравшись полностью из спичечной коробки, уродливое насекомое мгновенно развернуло за спиной здоровенные полупрозрачные крылья и, превратившись в знакомую бабочку, метнулась прямо мне в лицо…

Кошмар, которым вдруг обернулось реальное воспоминание четырехлетней давности, развеялся спасительным пробуждением. Но так стало только хуже. Реальность вернула мне память. И сознание тут же захлестнуло удушливой волной отчаянья от потери самых близких людей.

Заметавшись в кровати, я вдруг обнаружил, что накрепко привязан к ней толстыми ремнями (причем окольцованный палец правой руки оказался зафиксированным отдельно от остальных четырех и скрыт под матрасом от глаз, чтоб я гарантированно не мог сбежать с помощью теневых абилок). Я пытался закричать и позвать на помощь, но из сухого, как песок в пустыне, горла раздалось лишь едва слышно сипенье.

Но то, что не удалось самому, исполнила за меня сложная медицинская аппаратура, датчиками которой, как выяснилось чуть позже, я оказался облеплен буквально с ног до головы. И пока я дергался в тщетных потугах вырваться, часть датчиков отлепилось от кожи, на что умная аппаратура тут же забила тревогу. Потому появления тюремщиков ждать мне пришлось не долго.

Донесшиеся вскоре из коридора гулкие шаги множества ног сопровождались неслышным бормотаньем оживленного разговора.

Дверь в мою палату резко распахнулась, и я услышал лишь обрывок приказа отданного знакомым властным голосом:

— … Делайте, что сказано! А практикант больше не ваша забота!

Глава 32

Глава 32

— Артем Борисович?.. — прохрипел я настороженно, пока грозный усатый визитер (в белом халате поверх неизменного костюма) молча придвинул к кровати табурет и, смахнув с сидушки невидимую пыль, аккуратно присел на самый его краешек.

— Так, практикант, отставить панику, — заговорил со мной наконец начальник нашего представительства. — Успокойся, Сергей, ты не пленник. К кровати привязан временно и исключительно для собственного блага. Чтоб не сбежал отсюда до нашего разговора. А то в последнее время ты у нас дюже порывистым и непредсказуемым стал. Нам же нужно обязательно обсудить вскрытую на днях в институте твоем крайне неприятную проблему. Потому сейчас мы сперва душевно поболтаем, и после разговора, клянусь, я лично освобожу тебя от всех ремней. Договорились?

— Будто у меня есть выбор, — прохрипел я.

— Не нравится мне твой голос, — покачал головой начальник. — На-ка вот, хлебни, — он сорвал пробку с добытой из кармана бутылки «боржоми» и поднес горлышко к моим губам. — Не жадничай, пей спокойно, никто у тебя воду не отнимает. Не хватит этой, еще достану.

— Спасибо! — пробулькал я кое-как.

— Не разговаривай. Спокойно пей и слушай… Сюда в больницу ты, Сергей, попал после аварии. Случившейся три дня назад в одиннадцать двадцать на проспекте…

— К-кха-ак три… кха-кха… дня?.. — перебил я, едва не захлебнувшись.

— Пожалуйста пей молча, — с трудом сдержал раздражение Артем Борисович, продолжая поить меня из бутылки. — Давай я тебе сперва все расскажу, а потом уже станешь задавать вопросы.

Не рискнув отвечать, дабы снова не поперхнуться стекающей в горло водой, я в знак согласия на секунду просто прикрыл веки.

— Так вот, три дня назад на скорости более ста километров час, не справившись с управлением, ты выскочил на встречку и протаранил тяжелый грузовик с фурой. От страшного лобового удара (не особо, к слову, навредившего кабине большого тягача) твоя маленькая машинка превратилась в груду исковерканного железа. Но благодаря четко раскрывшимся в момент столкновения подушкам безопасности сам ты внутри в лепешку расплющенного спорткара выжил, а благодаря целительному навыку (запустившемуся автоматически в критической ситуации) смог продержаться до приезда «скорой». Дальше тебя худо-бедно подлатали на месте, накачали лекарствами, отвезли в больницу и экстренно прооперировали (сшивая разрывы внутренних органов и собирая конструктор из осколков поломанных костей). Дабы не шокировать местный медперсонал чудом аномально быстрого восстановления твоего организма, пришлось напрячь связи и организовать твой перевод в отдельный изолированный больничный бокс, под наблюдение нашей Лизаветы…

Вода в бутылке наконец-то закончилась. Я вдосталь напился и поспешил заверить начальника, что распечатывать вторую бутылку «боржоми» определенно уже не стоит.

— Ну гляди, — хмыкнул Артем Борисович, убирая вторую бутылку обратно в карман и возвращаясь на табурет. — В общем, за три дня, что ты пролежал в коме под неусыпным патронажем артефактора, все раны на твоем теле благополучно затянулись, переломы срослись, и новые кости (как утверждает Лизавета) стали крепче старых… Э-э, парень, че за траурный вид. Ты, вообще, слышишь, что я говорю?.. Всего за три дня Лизавета наша тебя-обалдуя, почитай, из полутрупа обратно в живчика превратила. Радоваться должен, а ты тут мне рожу кривишь.

— Три дня! — простонал я. — Прошло целых три дня!

— Сам виноват. Нечего было гонять по заснеженной дороге, как полоумный, — фыркнул Артем Борисович.

— Вы не понимаете… Они ж тоже там разбились, в своем автобусе! Я должен был поехать! Разыскать! И попытаться как-то спасти!

— Ты о матери что ль своей убиваешься? — шокировал неожиданной проницательностью начальник. — Напрасно. Жива она, не паникуй.

— Откуда?..

— Да не таращься ты так на меня, — хмыкнул Артем Борисович. — Разумеется, за прошедшие дни мы провели свое маленькое расследование и выяснили причину сбоя твоей концентрации на дороге, обернувшейся аварией. Тебе на айфон пришло сообщение, раскрыв которое, ты выпал из реальности, со всеми вытекающими трагическими последствиями. Гаджет твой, увы, после удара превратился в бесполезное крошево из стекла и пластика. Но потрясшее тебя роковая сообщение с фотографией горящего автобуса сохранилось в облаке, откуда его удалось в полном объеме восстановить. Дальше дело техники. Связались с расследовавшими данное ДТП гайцами. Получили от них список пассажиров свалившегося в кювет автобуса. Наткнулись в нем на знакомую фамилию… В общем, на самом деле там все обошлось без серьезных увечий. Водитель и все пассажиры успели благополучно выбраться из разбившегося автобуса до момента его самовозгорания. А конкретно в медицинской карте твоей матери было зафиксировано несколько синяков и пустяшных царапин по всему телу, и вывих правого плеча. Она чувствовала себя нормально и от госпитализации отказалась. Когда в больнице ей обработали ушибы с царапинами и наложили фиксатор на выправленное плечо, она спокойно уехала домой. Где в данный момент благополучно и проживает. Твой наставник лично в этом удостоверился, скатившись в твое родное село по моей просьбе. О том же, что ты на спорткаре своем разбился, разумеется, Саня матери твоей не рассказал. Так что не переживай — эта маленькая тайна останется между нами.