Возрождение Тёмной - Фим Юлия - Страница 17

В глубине души Чживэй знала, что она лукавила, и на самом деле ей страшно. Пока Чживэй в нечистом теле, она как будто может застыть во времени, ничего не предпринимая, но чистая Чживэй непременно захочет выбраться. И она боялась этой чистой Чживэй, а еще больше боялась, что та попытается выбраться, но не справится. Страх провала парализовал.

На улице Чживэй поняла, что сейчас очень рано: рассвет только занимался.

Найдя в толпе девушку, что вчера помогла с раной, Чживэй подошла к ней поближе, невольно отмечая спутанные волосы и лицо, покрытое равномерным слоем грязи, словно загаром. Морщины пришли к ней не с возрастом, а от работы под палящим солнцем.

Темные выстроились рядами перед своими бараками. Таких бараков, как ее, здесь было не меньше десятка, и у каждого собирались темные. Раздался еще один гонг, и каждая из шеренг начала двигаться в некоем заданном направлении.

Перед ними появился мужчина-загонщик, простой человек, не Светлый. Он прошел вдоль шеренги, подсчитывая темных, на секунду притормозил, когда оказался напротив Чживэй. Внимательно осмотрев ее, мужчина удовлетворенно кивнул.

Чживэй не сразу поняла, что ему так понравилось, но вскоре ее озарило. Для новенькой в рабстве она была покорной: не буянила, не ныла, не пыталась сопротивляться.

Такая же, как остальные темные.

Просто делала, что от нее требуется. Очередная сломленная темная.

Унизительно. Что бы подумал Чжунъян?

В голове появилась новая мысль и поразила Чживэй своей жестокостью.

А ведь Чжунъян и вся семья могли бы быть живы. Иронично, но сейчас Чживэй осознавала это с кристальной ясностью. Если бы прошлая Чживэй не запаниковала из-за предсказания и не стала искать замены себе, то не случилось бы первого выброса силы, и проверка Светлых бы не пришла. Если бы к ней не подослали убийцу из-за Проверки, то Чживэй не стала бы спасать брата, то не случилось бы второго выброса силы.

Пророчество сыграло с семьей Лю злую шутку.

Вскоре их шеренга оказалась перед посадками, которые тянулись так далеко, куда дотягивался ее взгляд. Это была роща, засаженная стройными рядами деревьев без листьев, однако с зарождающимися почками.

Шеренги распределялись между рядами деревьев. Новая подруга – так окрестила Чживэй, помогавшую ей девушку – встала у одного из деревьев и жестом показала подойти ближе. Она подняла кисточку с земли и потянулась к ветке, придерживая ее одной рукой, начала проводить кистью по редким цветочкам. Другие темные занялись такой же работой.

Они опыляли деревья, догадалась Чживэй.

Работа оказалась заунывной и тяжелой. Руки быстро начали болеть из-за того, что все время приходилось держать их поднятыми. Желудок тоже начал урчать, напоминая, что она все еще ничего не ела.

Однако дело не останавливалось. Слаженно, заканчивая с одним деревом, они переходили к следующему, начиная все заново.

Чживэй не знала, сколько времени на это ушло, но, когда ей показалось, что она больше не сможет поднять рук и упадет в голодный обморок, раздался гонг, и темные прекратили работы, усаживаясь в ряд вдоль тропинки. К ним приближались другие темные с котлами и мисками.

Получив миску с рисовой кашей и бобами, Чживэй принялась ее жадно есть. Ее не волновал вкус, она была готова съесть что угодно. Закончив с едой быстрее всех, Чживэй осмотрелась: ее подруга и темный парень слева ели медленно, пытаясь растянуть еду.

После короткого перерыва они вернулась к работе.

Монотонность действий вводила в транс. Они продолжали делать одно и то же, ветка за веткой, дерево за деревом. Чживэй все больше чувствовала себя утомленной, но даже не физически, а морально. Наступало отупение.

Через несколько часов вновь раздался звук гонга, и процедура с выдачей еды повторилась. Чживэй теперь ела медленнее. Она решилась заговорить с подругой, но, когда повернулась к ней, та демонстративно дернулась в сторону.

Разговоры запрещены, догадалась Чживэй.

Вторая часть работы оказалась неожиданной и очень странной. Они закончили с опылением и просто сели вокруг деревьев, вскидывая руки вверх, словно молились. Чживэй повторила за ними, не понимая, что они делают. Осторожно скосив взгляд, она попыталась что-нибудь увидеть, но ей не удалось. К тому же она вдруг ужасно устала, и интерес к происходящему у нее пропал. Она просто знала, что должна сидеть здесь, и это правильно.

Наконец работы закончились, и их шеренга вернулась в сарай. Чживэй едва переставляла ноги. Мышцы болели, и она не представляла, как ей завтра опять поднимать руки.

Темные в бараке повторили процедуру с водой и устроились на спальных местах. Чживэй села в своем углу и наблюдала за ними, однако теперь уже без особого интереса, думать не хотелось.

Новая подруга без лишних слов проверила рану на руке Чживэй, после чего начала вновь наносить мазь. Ожог и правда заживал быстрее. Все еще ныл, но уже не выглядел так ужасно.

– Я плохо себя чувствую, – произнесла Чживэй. – Кажется, меня тошнит.

Немного подумав, она сделала вывод:

– Но причин для этого хватает.

Ее совсем недавно избили, все тело было в синяках, вдыхать и выдыхать все еще было сложно, не говоря о голоде и тяжелом физическом труде. Было бы странно, чувствуй она себя хорошо.

Однако подруга покачала головой и сказала:

– Персики.

– Персики?

Через Персики к Дракону.

Воспоминание вызвало ярость, и Чживэй подавила его в голове.

– Меня зовут Чживэй. А тебя?

Та пожала плечами. После чего показала запястье, там был шрам в виде черточек-цифр 567.

– Друзья зовут меня Семь.

– Я бы хотела подружиться, – сказала Чживэй. – У тебя нет имени?

– Имени нет.

У темных нет имен. Чтобы полностью обезличить их и не чувствовать вины за истязание людей?

– Ты давно здесь?

– Здесь десять лет, – произнесла она. – Раньше была в другом трудовом лагере.

Чживэй опалила страшная мысль.

– Ты всегда жила в трудовых лагерях? Семь не ответила.

– Ужасно, – произнесла Чживэй и нежно коснулась девушки. Она немного дернулась, но не отодвинулась.

– Чем мы занимаемся?

– Персики, – повторила она.

– Я не знаю, что это значит.

– Бессмертие. Персики.

– Персики бессмертия? – пробормотала Чживэй, и Семь кивнула.

Деревья, за которым они ухаживали, были персиковыми. И, похоже, не самыми простыми персиками, а дарующими бессмертие. Но с таким количеством плодов вся империя могла бы стать бессмертной!

– Их плоды дают бессмертие всем?

– Они не дают плодов.

– Нет плодов? Почему?

Семь опять пожала плечами и сказала:

– Может, будут. Персик бессмертия вырастет только один.

Деревья не плодоносили. Но однажды могут начать. Именно так Чживэй поняла эту весьма скудную информацию. Однако ее беспокоил еще один вопрос.

– Зачем мы сидели перед деревьями вечером?

– Кормили.

– Мы кормили деревья?

Чживэй тут же с отвращением вспомнила опустошенность и слабость после сидения под деревом. Так вот, что Семь имела в виду. Чживэй не просто так тошнило, а тошнило из-за персиков, из-за того, что она выступила чем-то вроде удобрения.

– Мы не умираем, – подытожила Семь. – Люди умрут.

Значит, темные обладают более высокой выживаемостью, а обычные смертные на их месте уже давно бы погибли. Зато теперь ясно, почему все темные вокруг такие безжизненные.

– Не ищи свободы, – серьезно посмотрела Семь на Чживэй.

И тут же продолжила:

– Свобода убивает. Надежда убивает.

Чживэй с недоумением посмотрела на Семь.

– Ты говоришь мне смириться, что это моя жизнь? Удобрением деревьев силой моей ци?

– Единственный способ выжить.

– А я верю, – послышался шепот рядом. – Я – Три.

К ним подсел худой темный с сияющим взглядом.

– Уже скоро праздник солнцестояния. Когда я был ребенком, мне дали предсказание, что я буду свободен после него. Меня скоро освободят.

Семь покачала головой.