Половой диморфизм - Робинсон Ким Стэнли - Страница 2

В любом случае часов примерно в девять она говорила что совсем уже засыпает, а он читал до поздней ночи или шел прогуляться по пляжу, до которого было рукой подать, ярдов двести. Однажды ночью Смит увидел во время про гулки, как из-за горизонта вылетел Псевдо-Фобос, удивительно похожий на сигнальную ракету, запущенную кем-то терпящим бедствие. А когда он вернулся домой, Селена не спала, а весело трепалась с кем-то по телефону; увидев его, она быстро скомкала разговор, помолчала, явно соображая, что бы сказать, а затем заявила:

- Это был Марк, в триста пятьдесят девятом опыте мы сумели заставить тамариск удвоить ген солеустойчивости.

- Здорово, - ответил Смит и ушел поглубже в тень, чтобы она не видела его лица.

- Тебе же наплевать, как у меня на работе, верно? - возмутилась Селена.

- Почему наплевать? Я же сказал, что это здорово. Селена презрительно фыркнула.

А затем он как-то пришел домой, и там с нею был Марк, и было сразу понятно, что они только что чему-то смеялись и что за время, пока он открывал дверь, они отдернулись друг от друга, а до того сидели совсем близко. Смит сделал вид, что ничего не заметил, и был предельно любезен с Марком.

На следующий день во время утренней тренировки он засмотрелся на трех женщин, плывших по одной дорожке с ним. Их движения были изящнее любого земного танца; казалось, что они плавают всю свою жизнь и чувствуют себя в воде свободно, как рыбы. Как и у Селены, у них были классические фигуры пловчих: широкие плечи, груди, плавно переходившие в мощные грудные мышцы либо ритмично раскачивавшиеся налево-направо, мускулистые спины, изгибом спускавшиеся к плотным округлым ягодицам и далее - к мощным бедрам, длинным ногам и откинутым назад, словно вставшим на цыпочки ступням. Женщины плыли - гребок за гребком, дистанция за дистанцией, с гипнотизирующей ритмичностью, и вскоре Смит ни о чем уже не думал, ни за чем не наблюдал, они стали для него единым аспектом сенсуально насыщенной среды.

Женщина, державшаяся впереди, была беременна, но и при этом она была заметно сильнее остальных, во время кратких передышек она не хватала ртом воздух, а смеялась и восклицала: «Каждый раз, когда я разворачиваюсь, он лупит меня изнутри ногами!» Она была на седьмом, если не больше, месяце, округлившийся живот делал ее похожей на маленькую китиху, и все равно она плавала со скоростью не достижимой ни для Смита, ни для двух ее подруг. Среди пловцов, посещавших клуб, были просто поразительные. В самом начале своих спортивных занятий Смит твердо решил, что проплывет стометровку вольным стилем менее чем за минуту, и был очень собою доволен, когда добился этой цели, а затем случайно узнал, что женская команда местного колледжа проплывает на тренировках каждую стометровку меньше чем за минуту. Вот тут-то он и осознал, что, хотя все люди выглядят примерно одинаково, некоторые из них несравненно сильнее всех прочих. Эта беременная женщина принадлежала к низшему слою сильных пловцов, и все сегодняшнее было для нее не более чем легкой разминкой. На нее было нельзя не засмотреться, потому что, несмотря на такую скорость, плыла она словно совсем без усилий; она делала меньше гребков на дистанции, чем две другие женщины, и все равно показывала значительно лучшее время. Это было похоже на чудо. И ведь плыла она с пассажиром внутри.

А дома все было из рук вон плохо. Селена часто зарабатывалась допоздна и почти с ним не разговаривала.

- Я люблю тебя, - сказал он. - Селена, я люблю тебя.

- Я знаю.

Он постарался с головой уйти в работу. Они с Селеной работали в одной лаборатории, и если оба задерживались допоздна, то могли возвращаться домой вместе, а по дороге говорить, как когда-то, о науке; ведь и он, и она занимались геномикой, пусть и разными ее разделами - чем не почва для сближения.

Но геномика весьма обширна, в ней есть место для исследований, практически друг с другом не связанных, так оно было и в этом случае. Общая почва для разговоров с Селеной не образовалась, однако Смит продолжал упорно работать, используя новый, очень мощный электронный микроскоп, и вскоре добился некоторых успехов в прочтении структур окаменелой ДНК.

Судя по всему, генетический материал, сохранившийся в предоставленных ему образцах, почти полностью состоял из так называемых мусорных ДНК. Еще в недалеком прошлом такая ситуация считалась бы крайне неудачной, но за последнее время колевские лаборатории в Ахероне добились больших успехов в раскрытии функционального предназначения «мусорной» ДНК, которая, как оказалось, была отнюдь не бесполезна. Колевцы выделили в ней ряд коротких повторяющихся последовательностей и показали, что в этих последовательностях зашифрованы инструкции процессов более высокого иерархического уровня, чем то делается генами, - клеточная дифференциация, последовательность передачи информации, индуцирующей апоптоз, и тому подобное.

Использовать это новое понимание для прояснения функционального смысла частично разрушенной, окаменелой «мусорной» ДНК было, конечно же, далеко не просто. Но с другой стороны, в его распоряжении были электронно-графические снимки нуклеотидных последовательностей, или, говоря более точно, минеральных структур, замещающих пары аденин-тимин и цитозин-гуанин, - структур, давно и надежно установленных и описанных в литературе. Снимки наноокаменелостей, вполне поддающиеся прочтению. А прочитав их, можно было построить те же самые последовательности нуклеотидов. В теории ничто не мешало воссоздать, идя по такому пути, древнее, давным-давно исчезнувшее живое существо, однако на практике это было невозможно, ведь ученые никогда не располагали полным геномом. Все ограничивалось попытками воссоздать самые простые ископаемые организмы и прививкой воссозданных по расшифровке участков ДНК древних существ их современным потомкам. В случае этого конкретного пресноводного дельфина - насчет его пресноводности почти не было сомнений (впрочем, почти все они жили в речных дельтах, а потому обладали довольно высокой солеустойчивостью) - о полном воссоздании не могло быть и разговора. Да Смит к этому и не стремился, ему хотелось выявить участки древней ДНК, не имеющей аналогов в геномах современных дельфинов, синтезировать их in vitro2, встроить в современную ДНК и посмотреть, как поведет себя получившееся животное при различных внешних условиях и в тестах на гибридизацию. Выявить функциональные различия. Кроме того, он при каждой возможности проводил митохондриаль-ные тесты, которые могли дать более-менее точную оценку того, когда современный вид ответвился от своих предшественников. А при удаче даже найти конкретное место на родословном древе морских млекопитающих, что является для раннего палеоцена далеко не простой задачей.

Оба пути исследования были связаны с напряженной, кропотливой, почти бездумной работой, что как нельзя лучше устраивало Смита. Он работал с утра до вечера, и это продолжалось день за днем, месяц за месяцем. Иногда он возвращался домой на одном трамвае с Селеной, но, как правило, этого не получалось. Вместе со своими соавторами, чаще всего вместе с Марком, она писала статьи по на копившимся результатам. Она ложилась и вставала когда придется, без определенного графика. Когда Смит работал, домашние проблемы вылетали у него из головы, а потому он старался работать все время. Это ничего не решало и ничуть не разряжало обстановку - скорее уж, наоборот, -и его все больше охватывало отчаяние, но ничего другого просто не шло ему в голову.

- Что ты думаешь об этих новостях из преисподней? -спросил он как-то Фрэнка, указав на распечатку новейшей работы ахеронских лабораторий, обильно испещренную карандашными пометками.

- Очень интересно! В кои-то веки у нас появляется шанс пробраться через частокол генов к полному руководству по сборке и эксплуатации.

- Если таковое вообще существует.

- Оно должно существовать, верно? Хотя я и не уверен, что их цифры для вероятности закрепления адаптивных мутаций достаточно высоки. Охта и Кимура оценивают верхний предел в десять процентов, и это вполне согла суется с тем, что я видел.