Открывашка и война (СИ) - Смолин Павел - Страница 43

— Скатертью дорога! Недели не прошло, а ты опять сбегаешь! Зачем возвращался? Мне и без тебя хорошо было!

Дверь дома хлопнула, и по крылечку во двор сбежала одетая в белое с узорами-ромашками летнее платье Валентина, яростно размазывая по лицу слезы. Видя такое проявление слабости, Юки презрительно фыркнула.

Жалко Вальку.

— Привет, — остановившись, поздоровался я.

— Тебя еще не хватало, — буркнула та и попыталась уйти за дом.

— Как ты смеешь так разговаривать с хозяином? — настиг ее спину вопрос Юки.

Девушка обернулась и смерила японку уничижительным взглядом:

— Не знаю как у вас, принцесс, а у меня хозяев нет и не будет!

— Дворняга совсем утратила чувство ранга! — притворно ужаснулась Юки, изящно прикрыв рот ладошкой.

Сколько тысяч часов нужно учиться, чтобы двигаться вот так? Красиво, конечно, но…

— Юки, ты забыла мой приказ? — спросил я.

— Простите, Андрей-сама! — моментально включив пай-девочку, поклонилась она.

— Нравится командовать этой шлюхой? — неприязненно посмотрела на меня Валентина.

Это уже прощать нельзя. Пойду Зинаиде Матвеевне пожалуюсь, пусть хворостиной по заднице отходит — не самому же мне Валентину карать? Она же девочка. Проблему, как ни странно, решила сама Юки:

— Просто ты завидуешь тому, что как женщина я лучше тебя во всем! Называя меня «шлюхой Древнего», ты только признаешь мои достижения! И что плохого в том, чтобы подчиняться такому мужчине? — обвила мою руку, прижавшись всем телом.

— Валька, ну-ка домой! — появился на крыльце Тимур. — Простите ее, — обратился к нам.

— Ты мне больше не отец! — приложила его Валентина и ломанулась в противоположном нам направлении, перемахнула через забор, прямо в полете перекинувшись в боевую форму и растворившись в руинах.

— Платье-то новое совсем было, — вздохнул Тимур. — Я поговорю с ней, — пообещал мне.

— Я в семейные дела не лезу, но ехал бы ты лучше на шахту, — не выдержал я.

Мужик игранул желваками и ушел в дом. Нет, так не пойдет — этот карнавал пора прекращать. Обернувшись к охране, я скомандовал:

— Проследите, чтобы Юки добралась до дома.

— Что-о-о? — возмутилась девушка.

— Иди домой, Юки.

Высвободив руку, я оттолкнулся ногами от асфальта и одним прыжком перемахнул двор Валентины и побежал вдоль руин, перемахивая через корни деревьев, камни и ошметки асфальта и ориентируясь по обонянию. Я видел, какую скорость могут развивать оборотни в боевой форме, но для меня нынешнего она никчемна.

Вокруг мелькали увитые джунглями руины, а я думал о том, что мне раньше и в голову не приходило. Наложница? Какая нафиг наложница⁈ Вот эта избалованная, хитрая, ничего ко мне кроме совершенно варварского — и она еще называет «варварами» моих соотечественников! — поклонения не чувствующая кукла — женщина, с которой я собрался жить и строгать детей? Что с тобой, Андрей? Это же полный мрак! Перевоспитание? Хрена с два — в шестнадцать лет характер человека уже сформирован, и это не считая того, что девушки взрослеют быстрее. Все, чему я могу ее «научить» — это притворяться и давить лицемерные улыбки. Последние у Юки прекрасно получаются, но я же вижу гораздо больше обычного человека. Именно поэтому я и не ходил к ней по ночам — ей оно нафиг не надо, а я не настолько циничен, чтобы довольствоваться подчинением.

К черту — пусть валят в свою Японию. С чего я вообще взял, что это для них верная смерть? Я же Древний. Я — выше их фашиствующего Императора, и мое слово — закон, потому что подкреплено непреодолимой силой. Да я их сраную Японию зачищу чисто ради того, что бы не чувствовать мук совести за склонение Юки и Сакуры к суициду. А «муки» будут обязательно — у меня привязчивый характер, и мне сложно сжигать мосты. Ничего, я обязательно этому научусь, и начну учиться прямо по возвращении домой.

Подняв руку, я положил ее на свое горло — синяки исчезли давным-давно, но я почему-то до сих пор помню давление Валиных пальцев. Нет, я не мазохист, и больше ей так делать не позволю, но это же метафора. Странно и непонятно мне самому, но почему-то «синяки» отпечатались гораздо глубже, чем я сам считал — на самой моей сущности.

Валентина вредная, озлобленная, у нее совершенно невыносимый характер, она меня ненавидит и презирает, но она — честнее всех других взрослых или относительно взрослых особей, которых я встречал за две жизни. Ей от меня нужно лишь одно — чтобы я оставил ее в покое и не попадался на глаза. Прости, но этого я тебе дать не могу.

Выбежав за пределы города, я взмыл над кронами обступивших руины деревьев и посмотрел в инфракрасном спектре. Жара смазывала картинку, но не настолько, чтобы не увидеть в пятистах метрах на Северо-Востоке мою цель. Туда, максимально тихо.

Совсем без звука продираться через джунгли не под силу даже мне, и жадно лакавшая воду из ручья Валентина меня услышала.

— Не убегай! — попросил я.

Глухо рыкнув, она скрылась в кустах. Не набегалась, да? Я могу отобрать у нее Траум-энергию, обратив в обычную девушку, но это — грязный прием, и я так не хочу. Все равно у меня много свободного времени, а пробежка наконец-то дала возможность распробовать способности. Мне впервые весело со времен, когда мы с ребятами ходили купаться в Чулыме. Я наконец-то чувствую себя не зажатой в тиски со всех сторон функцией, а живым! В круговороте событий, шокированный, потерянный и лишенный выбора, я даже не замечал, насколько оторвался от реальности и начал принимать происходящее как должное. Я же Древний, я хорошо приспосабливаюсь и способен отыскать плюсы где угодно. Стоп, «древность» тут не при чем, это самая обычная защитная реакция психики. Робкие попытки в последние дни взять ответственность за свою судьбы — полная ерунда, и на общую картину не влияют. Так жить нельзя, Андрей, давай-ка начинай вести себя так, как и положено наследнику Предтечей.

Время шло, солнце закатилось за горизонт, лес погрузился в не мешающий ни мне, ни волчице мрак, а бегущая в полусотне метров впереди меня Валентина начала запинаться, хрипеть и ронять на землю пену. Устала, да? А я вот свеж и полон сил — если будет нужно, я обегу всю планету, потом плотно покушаю (тонны три хватит) и обегу ее снова. Еще километр, и волчица не смогла перепрыгнуть через корень, запнувшись о него и покатившись кубарем. Упав на бок, она свесила язык и с хриплым дыханием уставилась на меня мутным глазом.

Я подошел к ней, опустился на корточки и улыбнулся:

— Спасибо тебе.

Валентина продолжила хрипеть, как загнанная лошадь, едва ли поняв мои слова.

— Я сейчас сниму твою усталость, хорошо?

Ноль внимания. Ладно — не думаю, что ей нравится лежать вот так. Положив руку на бок волчицы, восхитился мягкостью шерстки, присоединился к сосудам тонкими, не приносящими боли, протуберанцами, и взялся за дело. Молочная кислота покинула мышцы, эритроциты понесли кислород по Валиному организму с новой силой, килокалории зарядили синапсы, а продукты распада отправились туда, где им и место.

Совершенно по-собачьи фыркнув, волчица вскочила на ноги и запрыгнула в кустики. Я деликатно отвернулся, стараясь не замечать журчание — дело-то житейское. Интересно, она лапу задирает? Или это только собаки так делают?

— Что ты со мной сделал? — раздался настороженный голос за моей спиной.

— Убрал усталость, — не оборачиваясь — она же теперь голая — ответил я. — Примерно как если бы ты хорошо выспалась.

— Мозги промыл? — заподозрила она меня в страшном.

— Нет, ты мне нравишься такой, какая ты есть, — честно ответил я, взялся за деревце, вырвав его с корнем и трансмутировал в точную копию платья, которое было на Вале до трансформации.

Протянув руку за спину, подождал, пока девушка примет подарок и спросит:

— А как ты это сделал?

— Так же как золото, — ответил я. — Тратишь энергию, чтобы изменять материю.

Золото я производил на глазах у япошек, из свинца — впечатлились очень сильно. Пошуршав тканью, Валентина смущенно напомнила: