Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 34

Я упорный, бил осколочными снарядами по тому месту, под которым оставшиеся подранки лежали, раскидывая взрывами деревянные обломки, пока они не погасли, для такого благого дела мне снаряды не жаль. У установок имелись четыре достойные цели, которые я посчитал подходящими для уничтожения. Первая – это военный городок. По нему как раз и стреляли, превращая все в руины и убивая личный состав, но его там не особо много, видимо хозяйственное подразделение, а боевое у нас в Союзе. Вторые на очереди в этом военном городке, после людей, многочисленные склады, два уже зацепил, горят. Следующей проходящей целью является железнодорожная станция. Тут еще надежда есть пути разрушить. Смысла в этом немного, все же мост рухнул, а он от станции в четырех километрах находится, но я по стрелкам бил, по инфраструктуре и зданию вокзала. Специально сперва по стрелкам, а как народ разбежался – и вокзал расстрелял. Это уже после военного городка. Третьей целью был батальон на грузовиках, что ехал к нам, но пока далеко, подпущу поближе, чтобы никто не сбежал, с ними шесть противотанковых пушек. Вряд ли они из Бухареста, время – десять часов дня, не успели бы, значит, где-то недалеко расположились. Посмотрел по карте и не нашел, разве что из Плоешти, из охраны, но далековато, почти двести километров. Может, тоже учения, вот и кинули на меня, кто под рукой был? Четвертая цель, уже гражданская, – еще одна крупная ферма. Только что разводят – не понял, загоны пока пусты. На прошлой ферме свинки под открытом небом бегали, а тут пока нет. Хм, судя по следам, коровы, значит, бараки – это коровники. Только, думаю, они пустые и коровы сейчас на выпасе. Осмотрелся и действительно вдали стадо увидел, которое пастухи гнали на выпас, а может и от меня. А бараки все равно расстреляю.

Арты работают, а я пока танком сломал ограду и, потянув за собой обломки и колючую проволоку, повалил заборы. Кстати, среди пленных в лагере было немало тех, кто в военно-морской форме. Остановив танк, я открыл люк командирской башенки и, прихватив автомат, выбрался наружу, встав на корме как на трибуне, наблюдая, как из бараков выбегает толпа бойцов и командиров. До этого они вполне благоразумно прятались внутри, отчего и уцелели. Вроде раненых и убитых нет, хотя заметно измождение, худоба, да и форма вблизи производила двоякое впечатление, грязная и порванная. Похоже, давно парни тут находятся, как бы не с прошлого года. Спрыгнув, я стал обнимать своих, так надо, иначе не поймут, минут двадцать все это длилось, пока какой-то командир, похоже с высоким званием, не призвал к порядку и не приказал строиться. Показывая немалый опыт, он построил бывших военнопленных в четыре шеренги и, козырнув, сообщил:

– Заместитель начальника артиллерии Приморской армии полковник Давыдов. Попал в плен в августе тысяча девятьсот сорок первого года на подступах к Одессе. Контуженым, при налете авиации на нашу штабную автоколонну. В строю три тысячи сто шесть бойцов и триста двенадцать командиров. Пятьдесят шесть больных и пять раненных случайными осколками при освобождении лагеря.

Держа ладонь у виска, слушая доклад, я принял его и, кивнув, мол, дальше я сам, посмотрел на строй бойцов и командиров и громко, чтобы все слышали, сообщил:

– Товарищи красноармейцы, моряки и краскомы, сообщаю, что на территории Румынии советских военных частей нет. Моя диверсионная бронегруппа тут находится с особым заданием, показать, что Красная армия все так же сильна. Задача – разрушить, как румыны у нас, все военные и важные государственные гражданские объекты. Освобождение вашего лагеря моя личная инициатива. Предлагаю вам полностью вооружиться, обмундироваться, получить запасы патронов и продовольствия и отправиться к нашим. В пути вы сможете громить комендатуры, важные объекты вроде мостов, как на румынской территории, так и на советской оккупированной. Можно создать четыре батальона, бойцов и командиров хватит, вооружения тоже. Если согласны, то отвечать за формирование и общее командование будет полковник Давыдов, у меня свое задание, и я уйду дальше. Еще если есть летчики, прошу выйти, я собираюсь захватить военный аэродром, если что уцелеет, то улетите. К слову, Крым наполовину освобожден, вражеские войска отброшены от Севастополя.

– Ур-ра-а! – ответил строй.

Арты молчали, чтобы можно было пообщаться, но держали наведение на колонну батальона, до них два километра осталось. Бойцы искренне радовались, и я был доволен. Ну а дальше приступили к делу, отказавшихся не было, и началось формирование подразделений. В каждом батальоне, их решили создать пять, сформировали по санитарному взводу. В лагере оказалось восемь военных врачей. Однако пришлось прерваться, арты били по батальону, уже ополовинив его, и наконец появилась боевая авиация, а то я уже беспокоиться начал.

Глава 11

Освобожденные военнопленные быстро рассредоточились, арты ухали каждые двадцать секунд, добивая остатки батальона. Правда, солдаты разбежались, около полусотни, тратить снаряды на каждого солдата даже меня жаба ела, но я тратил. Румыны, а это были они, смогли привести всего двенадцать бомбардировщиков, знакомых бипланов, видимо, немцы с ними своей авиацией не делились, или все новое на фронте. Ну не знаю, ничего нового я там не видел, а я точно знаю, все же шесть румынских военных аэродромов уничтожил. Были бывшие польские бомбардировщики, чем-то похожие на наши СБ, но не так и много, вот и все. Шли на километровой высоте, это меня совсем не уважать, и, когда приблизились, зенитка на американской арте заработала, за первую же минуту сбив шесть бомбардировщиков. Еще тут немцы летали в стороне, наблюдали, «мессеры», и, пока зенитка была отвлечена бипланами, одна пара решила атаковать. Я мгновенно развернул пулемет и вдарил навстречу. Ведущий огненным клубком покатился по полю, не достигнув границ лагеря, а ведомый поспешил уйти в сторону. Больше истребители не приближались. А румыны, потеряв еще две машины, сбросили бомбы в стороне, над нами я летать им не давал, и потянулись обратно.

Бойцы, вылезая из укрытий, кричали, головные уборы вверх кидали, радовались как дети.

После того как налет был отбит, мы продолжили. Пулеметы с вышек пока не снимали, там стояли наши пулеметчики. А машинки оказались не нашими, а английскими «виккерсами», по сути тот же «максим», только под английский патрон. Две сотни бойцов под приглядом сержантов разбирали разрушенные здания, собирая уцелевшее вооружение. Водители машины осматривали и готовили их к выезду. В общем, шел сбор трофеев. Полковник командовал, среди командиров было два интенданта, они активно помогали ему. Сам я начал с медиков, было, как я уже говорил, восемь врачей, от военфельдшеров до старшего из них, военврача второго ранга, а также двенадцать санинструкторов. В общем, эта двадцатка подошла к моему танку, и я стал выдавать форму, с запасным комплектом нательного белья, обувь, портянки. Шинель обязательно, спать будут на земле, без нее никак. Всем пилотки. К тому же мне принесли ящик, и я ссыпал туда фурнитуру, петлицы, эмблемы, знаки различий, сами пришьют, шовный материал, всякие иголки с нитками, я тоже приготовил в количестве двух тысяч единиц. Оружие всем медикам, от врачей до санитаров, я выдал одинаковое – кобуру с ТТ. Патроны сами набирали, купил десять ящиков с патронами для ТТ, они у кормы танка стояли. Выдал вещмешки, внутрь полотенце с куском мыла, плоский солдатский котелок с ложкой и кружкой, бритвенный набор, НЗ, в виде трех банок тушенки, очень уважаю я советскую тушенку, сухарей, килограмм соленого сала, свежего хлеба каравай, по десять головок лука и чеснока, соли, немного круп, чая и пачки папирос «Казбек». Санинструкторам соответственно махорки. Куришь или нет, выдавал все равно, обменять можно, если что. Последняя быстро разошлась по рукам, курящих хватало и сейчас с наслаждением курили, используя на самокрутки бумагу из кабинета начальника лагеря. Санитарам выдал по медицинскому халату с шапочками и масками, сумки, заполненные лекарствами и перевязочными материалами. Врачам – еще хирургические инструменты, причем хорошего качества, немецкие. Пенициллин в ампулах и те же шприцы. Банки со спиртом.