Генезис - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 1

Владимир Геннадьевич Поселягин

Генезис

© Владимир Поселягин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Я сижу в люке транспортника, свесив наружу ноги, и, пока наш сельский фельдшер, зафиксировав ребра, накладывает тугую повязку мне на грудь, наблюдаю, как с полсотни красноармейцев собирают оружие и трупы диверсантов.

С дороги к нам свернули два грузовика с бойцами НКВД. Их принадлежность можно было определить по фуражкам. Юрка бегал и осматривал самолет, но вот уже сообщил, что двигатель в порядке. Только вмятины на гондоле от рикошетов. Виднелись несколько пробитий в крыле, но ничего критичного. Гораздо серьезнее пострадала кабина самолета, по ней кто-то очередь дал, вот штурман и осматривал, чинить самолет на месте или перегнать удастся.

Моих пока нет, только отец шагал от села. А так, кроме нашего нового участкового и фельдшера из сельчан, тут никого, паслись на окраине села. Похоже, все, кто мог ходить, там собрались.

Командир из красноармейцев оцепление выставил, но отца пропустили. Они нескольких пленных охраняли, а так уже все в порядке, все закончилось. Санинструктор перевязывал раненых из бойцов, ну и дожидались представителей спецслужб. Я уже пообщался с пожилым капитаном, что командовал этой непонятной ротой. Тот не пояснил, что они тут делают, но, как я понял, работали над чем-то секретным, когда диверсанты на них натолкнулись, вот и организовали преследование, и загнали к нам. Ну не знаю, по виду и эмблемам бойцы из саперного батальона, капитан и представился командиром этого батальона, но вооружены все. Саперов вообще редко вооружают, а тут чуть ли не СВТ почти у всех.

Буденный уже стал начальником над партизанским движением. А не его ли это люди? Вполне могли закладки организовывать, убежища или еще что, а тут эти диверсанты. Если так, то картина складывается.

Сам я практически умер. Пуля, отрикошетив от гондолы мотора, попала мне в бок, почти в спину. Однако тут произошла счастливая случайность. Даже несколько. Я был в летной куртке, той самой, штатовской, и на боку, на пути пули оказалась широкая пряжка. Она была нужна, чтобы подгонять куртку по размеру. Импульса у пули хватило, чтобы смять ее и сломать мне несколько ребер, сколько точно, покажет рентген. От болевого шока я вырубился, и произошла остановка сердца. Хорошо, что штурман у меня был обучен оказанию первой медицинской помощи, сам ведь учил его со скуки. Осмотрев меня, не обнаружив крови, только огромную гематому на боку, он и провел все необходимые реанимационные мероприятия. Ребра не пожалел, нельзя делать непрямой массаж сердца со сломанными ребрами, а он сделал, но главное спас меня, и я очнулся. Живой. Дальше – понятно, диверсантов отбили от самолета, окружили и пленили, а подбежавший фельдшер начал помогать мне, я был ближе. Закончив, оставил меня в одних форменных брюках, с обнаженным торсом, и побежал помогать армейскому коллеге. У саперов не только раненые, но и убитые были, последним помощь уже не нужна, а вот раненым вполне.

– Ну как там? – спросил я Юрку, держась за бок.

Говорить громко мне было больно, отдавало так, что скорее шептал. Он подошел и, сев на лавку рядом, сказал:

– Несколько приборов разбиты, а так смотреть надо. Механик нужен. Я бы в воздух подниматься не рискнул, пожалуй.

– А придется. Я как раз своих поездом не рискну отправлять. Сейчас передохну и сам посмотрю.

Подошедший отец, выяснив, что я живой, хотя и ранен, стал проводить инвентаризацию вещей. Не побито ли что, а я, передохнув, пошел осматривать кабину. Да, приборы побиты, пулевое отверстие в лобовом стекле, но вроде стекло еще держится. Также я запустил оба двигателя и погонял их на холостых оборотах. Вроде нормально, не нагреваются, все системы проверил, работают. Так что велел возвращать семью. Я тут задерживаться не хотел, а сам пообщался с представителями НКВД. Я лишь подписал опросный лист, и нас отпустили. Насчет того, откуда у меня револьвер взялся, вопросов не задавали, раз есть, значит, имею разрешение. Хорошо, что не поинтересовались, поскольку разрешения у меня нет.

– Я… пилотом? – удивился Юрка, когда я это озвучил.

– А думаешь, я смогу? Я и сидеть-то только боком могу, сгорбившись. Давай-ка, садись за штурвал.

– Хорошо.

Я уже успокоил сестер и мать, накинув сверху тужурку, чтобы не видели бинтов, хотя о ранении они знали. Юрка запустил движки, сам все закрыл, проверил и после долгого разгона (я чуть не помер от тряски), все же поднявшись в воздух, набирая высоту, направился в сторону Москвы. Запаса топлива как раз должно хватить. Сидя в кресле штурмана, я морщился, поглаживая бок, и размышлял. Да, рисковали мы здорово: на поврежденном пулями самолете с неопытным пилотом, Юрка ведь даже удостоверения пилота не имел, летим в Москву, и шансы долететь пятьдесят на пятьдесят. Однако риск того стоил. Если долетим, вздохну с облегчением, а отправлять поездом – все же еще более неоправданный риск. Взял на себя ответственность.

Мои уже осваивались в салоне, общались там, я изредка на них поглядывал. В салоне освещение включено. Они хоть и были взволнованы и слегка напуганы, впервые ведь в воздух поднялись, все же держались молодцом. Потом я переключился на размышления о том, как погиб два с половиной часа назад. Тут действительно есть, о чем подумать.

В новом теле я был едва ли минуту, но понять, что тело не совсем настоящее, а искусственное, разобраться смог. Да, я попал в ребенка-терминатора. Да и как тут не понять, если перед глазами открытое меню, и, когда рассмотрел летательный аппарат в небе, то с легкостью определил дружественный мне объект, как дрон типа «Охотник». Это было прежде чем благодаря Юрке меня вернуло в это тело, но до того я зашел в меню, оно было на классическом английском языке, который я вполне знал, включая технические обороты, и изучил возможности терминатора, в теле которого так неожиданно оказался. Так вот, я понял, что задание у терминатора – внедриться в одну из людских групп в подземельях ближайшего города, через них войти в доверие к членам Сопротивления. Задача – уничтожение Сопротивления. Сам ребенок назвался терминатор, модель такая-то, но о терминаторе ему известно, видимо, фильмы дошли до этих времен. Так вот, судя по времени, что было указано в меню, я оказался в две тысячи двести шестьдесят седьмом году. На более чем триста лет вперед швырнуло.

Искусственный интеллект по имени Генезис, созданный, между прочим, американцами, вырвался на свободу и начал все крушить. Прошло сорок лет, люди выживали, прятались, как могли, численность их сокращалась, частое использование ядерных зарядов тоже не способствовало выживанию, и в теле малыша-терминатора я оказался на территории бывшей Украины, как раз в районе заросших развалин Киева. Там жили одиночки и несколько небольших людских групп. Терминатор именно туда и двигался, пока я в его тело не заселился и не перехватил контроль над управлением. Да, тело мне было полностью подконтрольно, включая даже запароленные файлы в памяти. Скорость работы с памятью терминатора у меня возросла на несколько порядков, так что за минуту я просмотрел несколько гигабайт информации, нашел базы знаний, еще не активированные, пролистал список и поставил на загрузку одну базу.

Меня заинтересовала процедура заливки. Как это все проходит. База небольшая, время загрузки и распаковки тридцать шесть секунд, но тут я увидел в небе аппарат «Охотник», и дальше меня втянуло обратно в старое тело.

Однако было кое-что такое, о чем стоило бы сообщить. Когда я в это тело вернулся, очнувшись и созерцая радостного, до соплей, тезку, то понял, что база и все знания, что я успел просмотреть в своей памяти, сохранились, база загрузилась и распаковалась уже тут, в моем сознании. Она называлась «Пилот-универсал А-класса». Этим и заинтересовала собой, тем более мне как пилоту было любопытно заглянуть на нее. Раньше времени не было, а сейчас мысленно просматривал новые знания, которые неожиданно и непонятно как оказались в моей памяти. Причем знания на уровне рефлексов. Оказалось, что я теперь могу управлять несколькими атмосферными летательными аппаратами будущего, включая боевые, дистанционное управление дронами, если взломаю коды к их управлению, а также пилотирование космических аппаратов.