Варяг. Мечи франков (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 54

Хотя правильнее было бы сказать: «дети мои», потому что на груди у лидера красовалось золотое распятие с добрый кистень весом.

— Оберег спрячь, — сквозь зубы процедил Сергей хузарину, вовремя вспомнив, какой эффект тот произвел на попика Маргред.

— Экселенца, — вежливо склонил голову Сергей, когда они подъехали поближе. И, спешившись: — Благословите!

Воевать с отрядом, превосходящим вдесятеро, да еще и на виду у кучи других вооруженных французов, он не собирался, потому говорил на всякий случай на латыни.

Он даже был готов перстень католическому попу поцеловать. Не велика цена за жизни свою и спутников.

Целовать не пришлось.

— Я не епископ, юноша, — обладатель креста глядел на Сергея сверху вниз, но значительно благосклоннее. — У тебя неплохая латынь. Как тебя зовут?

— Серж из Мюндшенка…

Глаз он не поднимал, и взгляд упирался в шитый серебром сапог, выглядывающий из-под края пурпурного плаща. И если серебро на сапоге мало кого удивит, то этакий плащ… Учитывая цены на пурпур…

— Посмотри на меня, — велел на латыни «не епископ». — Мюндшенк — это где?

— К востоку от Рейна, монсеньор. Я — второй сын барона Гуго Мюндшенка, монсеньор. То есть… Был вторым, пока моего брата не убили хонгри[26].

— Ага, — кивнул обладатель пурпурного плаща. — Теперь понятно, почему ты знаешь латынь. Готовили в священники?

— Вы удивительно прозорливы, монсеньор.

— Что ты делаешь здесь, баронет Серж?

— Хочу послужить делу Христа! — пылко воскликнул Сергей. — Я гостил в замке у барона Абэ, и он обещал мне службу под знаменем графа Роберта Парижского. Сейчас граф, как мне сказали, движется сюда, и я…

— И ты хочешь присоединиться к нему поскорее? — уточнил святоша в пурпуре.

— Да, монсеньор!

— Похвальное рвение. Равно как и твоя латынь. Разумеется, писать ты тоже умеешь?

— Да, монсеньор. — Сергей заподозрил недоброе. — Но у меня не очень хороший почерк…

— Ничего, лишь бы разборчивый. Мой секретарь захворал, и мне пришлось оставить его лечиться. Но Господь наш позаботился обо мне. Прислал тебя. Будешь моим секретарем, юноша?

— Это слишком большая честь для меня, монсеньор, — пробормотал Сергей.

— Врешь, — усмехнулся святоша. — Я вижу, что ты из тех, кто предпочитает копье перу. Но не бойся. Всего на несколько дней. Потом мой болезный доберется сюда, и я тебя отпущу. И даже дам рекомендацию моему кузену Роберту.

Вот теперь без вариантов.

— Я согласен, монсеньор. Только мои люди…

— У тебя интересные спутники, баронет.

Да уж.

— На каком языке вы говорили?

— Хонгри, монсеньор.

Вряд ли этот француз отличит язык угров от хузарского.

— Младший — хонгри. Но ему можно доверять. Он вырос в нашем замке.

— А второй? Он выглядит сильным воином.

«Знал бы ты насколько», — с иронией подумал Сергей. Хорошо, что Дёрруд — в перчатках. Не придется объяснять, что значат его нурманские татушки.

— Так и есть, монсеньор. Он очень силен. И боец умелый.

— Что ж, думаю, им найдется место у моего шатра, — сообщил святоша. — Следуйте с нами. И держись поближе. Скоро ты мне понадобишься.

И опять без вариантов.

— Мы едем с ними, — сообщил Сергей своим по-хузарски. — Или так, или нас убьют.

— Пусть попробуют! — воинственно заявил Машег. Глаза его сияли. Он хотел приключения и получил его.

— Кто этот богатей? — негромко спросил Дёрруд по-словенски.

— Сейчас узнаю, — пообещал Сергей. И узнал.

Оказалось, их взял под свое пурпурное крыло не кто-нибудь, а сам настоятель аббатства Сен-Дени ле Сэ. Не епископ, но уже почти. Во всяком случае, так сказал один из его шевалье, и у Сергея не было причин сомневаться в словах француза. Да и пофиг, если честно.

Хотя положительный момент в том, что они оказались в «плену», тоже имелся. Отличная возможность изучить лагерь противника изнутри.

Французский лагерь вонял. Собственно, таково было свойство всех военных лагерей. А вот то, что свободное место оказалось рядом с выгребными ямами, это было уже за рамками приличий. И терпеть подобное временный опекун Сергея не собирался. Вопрос, как обычно, решился силовым методом. Люди аббата «освободили» приглянувшееся место от какой-то дружины то ли наемников, то ли ополченцев, водрузили в центре шатер своего лидера, огородили территорию повозками и занялись приготовлением обеда.

До «Сержа Мюндшенка» и его маленького отряда дела никому не было, но покидать лагерь они не стали. Сергей решил сначала присмотреться. Ну и перекусить не мешало.

— Воду из реки не пить, — первым делом распорядился он. — Найдите какой-нибудь ручей, чистый ручей, — уточнил он. — И воду обязательно прокипятите.

И отправился выяснять у аббата, поставили ли их на довольствие.

— За моим столом есть будешь, — сообщил аббат. — А твои люди сами разберутся. На вот…

И осчастливил Сергея горсткой монет.

Не так уж много, учитывая, что цены на продовольствие уже изрядные, а вырастут еще больше. Места здесь богатые, конечно… Были. Пока по ним не прошлись викинги. Но с паршивой, вернее, с ватиканской овцы — хоть что-то.

Насчет места за своим столом аббат обманул. Но не по злому умыслу. Просто его самого пригласил отобедать герцог Бургундский.

Сергея тоже удостоили, так что в ставку командующего они вошли вместе. Охрана пропустила без вопросов и место за столом нашлось мгновенно. Настоятель аббатства — это величина. Уровень графа. Кстати, сыном графа патрон Сергея и оказался.

Но на этом пиру он не был звездой первой величины. От силы второй, ибо сиял над всеми сам главный сеньор осажденного Шартра: Ричард Первый Справедливый, герцог[27] Бургундский, граф Отёна, Невера, Осера и еще примерно на пять минут разных титулов. Был герцог немолодым уже, годов этак пятидесяти, суровым мужчиной, вполне способным не только командовать, но и самостоятельно срубить пару-тройку голов.

По левую руку от герцога размещался его сын Рауль, крепкий парень примерно Рёреховых годов, явно уродившийся в папу: умный, жесткий и властный. Сразу становилось понятно, что не папенькин сынок, а отдельная боевая единица. Но вторым в списке звезд был все же не он, а еще один французский нобиль граф Эблес де Пуатье.

И все эти звезды, большие и малые, жаждали битвы. Или делали вид, что жаждут, поскольку бурно возмущались, что оная битва откладывается. До прибытия графа Роберта Парижского с полуторатысячным воинством[28].

И тут же, в промежутках между тостами и поглощением пищи, началось крайне интересное обсуждение будущей битвы. С точными данными французских сил: герцога Ричарда, графа Эблеса и прочих, помельче, а также городского войска, в которое входило не только ополчение Шартра, но и личная гвардия епископа Гильерме, составлявшая порядка сотни качественно экипированных кавалеристов и раза в три больше пехоты, но пехоты не абы какой, а профессиональной. Также в качестве ударной силы учитывался Покров Святой Девы Марии, который должен был гарантировать победу христианскому войску.

Но гарантия гарантией, а от подкрепления отказываться тоже нельзя. И не только от войска графа Парижского, но и от мелких разрозненных отрядов, кои привлекла возможность наконец-то отомстить проклятым грабителям-язычникам… Ну и прибрать награбленное, само собой.

Также выяснилось, что французы изрядно преувеличивают численность Бьёрнова воинства, оценив его в пять тысяч бойцов. Оценивали, скорее всего, по числу кораблей, которых у Бьёрна было сотни полторы. В отличие от Сергея, французы не знали, что половина этих кораблей не боевые, а транспортные. Добычу вывозить.

Что же до лагеря викингов, то тут мнения разделились. Например, герцогский сын считал, что защищен лагерь так себе. И надо бы атаковать немедленно, пока северяне не укрепились как следует.