Еще воспарит. Битва за Меекхан (ЛП) - Вегнер Роберт М. - Страница 1

Annotation

Приквел к основной истории "Сказаний меекханского пограничья" - непосредственное описание Битвы за Меекхан - истории и обороне столицы Империи

Для всех поклонников Меекхана

Роберт М. Вегнер

Роберт М. Вегнер

Еще воспарит. Битва за Меекхан

© 2019 by Robert M. Wegner

© Переводчик, иллюстрация – Sofi Tanel.

© Распространение только с указанием ссылки на сообщество: https://vk.com/meekhan

Наступило темное время, когда почти вся северная часть империи оказалась в руках врага, а Меекхан был на грани краха. Но тут Креган-бер-Арленс решил спровоцировать Отца Войны и объявил, что не оставит столицу и будет защищать ее лично, и такой вызов вождь кочевников не мог проигнорировать. Захват Города Городов и убийство императора, у которого не было потомка, бросили бы к его ногам империю Меекхан. И вот, весной пятого года Великой войны, армия Меекхана и орды кочевников готовились к решающему столкновению, а столица трепетала за свою судьбу. Отрывок из введения к "Истории битвы при Меекхане» Аэлос-кас-Манер, имперский историк

- Меекхан - это улитка, которая выросла из своей раковины. Более двухсот лет назад город покинул безопасные пределы старых районов и начал переползать на окрестные холмы. Сейчас девять десятых столицы для кочевников то же самое, что открытые кишки коровы для стервятника. И если у вас нет возможности повернуть время вспять и предупредить одного из предыдущих императоров, что было бы хорошей идеей окружить весь город стенами, то вам лучше помолчать. Я не отменю своего решения, побега не будет, мы задержим их здесь или не задержим вообще.

Голос Императора был спокойным, бесстрастным, кто-то мог бы даже подумать, что безразличным и скучающим. Но его поза, руки, лежащие на столешнице, покрытой картами и планами, склоненная голова, видимое усилие, с которым Креган-бер-Арленс время от времени подносил ко рту кубок с настойкой, пахнущей горькими травами, говорили скорее о безграничной усталости, чем о безразличии и скуке. Все в палате знали, что молодой правитель почти не спал несколько дней, объезжая столицу, осматривая укрепления, разогревая войска и народ для битвы, получая донесения с фронтов, осматривая полки пехоты и знамена конницы. Но все также знали, что эта усталость и напряжение, это усталость и напряжение спускового крючка арбалета, удерживающего тетиву слишком долго. И лучше не проверять, не произойдет ли случайный выстрел.

Человек, к которому были обращены последние слова императора, тоже знал это. Но он не собирался делать то, что подсказывал ему разум - молчать, потому что свежее чувство собственной важности - обретенное только вчера вечером - наполнило его голову обманчивым гулом, а сердце - неведомой прежде отвагой.

- Я не хотел и не хочу убеждать вас, милорд, бежать. - Он склонил свою накрахмаленную голову в знак уважения. - Если мы отдадим север Империи, то с таким же успехом мы никогда не пересечем Кремневые горы. Но дорога… - он колебался, подыскивая нужные слова - маневр… эвакуация… Быстрые лошади, расставленные через каждые десять миль на тропе через горы, в случае, если бы Великая Мать подвела нас, позволят нам надеяться…быть уверенными… что Ваше Величество сможет…

Руки императора сжались в кулаки, и Накрахмаленный замолчал, чувствуя, наконец, что еще пара слов - и его жизнь и политическая карьера закончатся, а последнее, что он сделал, - это то, что он сделал только что.

Последнее, что он услышал бы, был бы свист топора, рассекающего воздух. Что с того, что он принадлежал к одной из старейших семей в Империи и носил титул князя, когда его родовые владения состояли из небольшого городка и дюжины бедных деревень. А без денег, в Меекхане, Городе городов, даже самое благородное имя ни на кого не производило впечатления. В течение многих лет он занимал далеко не последнее место в Совете Первых, имевшее далеко идущее значение и влияние, связанное в основном с титулом Хранителя Знамени, унаследованным его семьей. Снедаемый амбициями, но сдерживаемый врожденной ленью и неуверенностью в себе, он ждал возможности подняться выше. Великая Чистка, которая уже несколько месяцев пронизывала имперскую элиту, казалась именно такой возможностью. Теперь, когда Креган-бер-Арленс настолько укрепил свои позиции, что Совет содрогался от каждой его гримасы, путь наверх, казалось, наконец-то был открыт.

Все, что было нужно - это завоевать доверие молодого правителя.

Проявить преданность и верность ему.

- Субрен-кул-Маррес, - император впервые обратился к нему по имени, и хотя он не поднял на него ни головы, ни голоса, Накрахмаленный нахмурился, отпрянул назад, словно из него вдруг вышел весь воздух, - ты глупец.

Остальные собравшиеся в зале: несколько офицеров, руководители разведки и новый архи-иерарх Великой Матери обменялись взглядами и улыбками. В последние годы деятельность Совета, то есть, объединения старейших и влиятельнейших семей Империи, граничила с предательством, поэтому допустить его представителя на последнее собрание командиров перед предстоящей битвой было оскорблением для большинства из них. Когда восточные варвары напали на Меекхан, первые два года Совет вел себя так, как будто это было не больше, чем простые пограничные стычки.

Император обладал большой, но не абсолютной властью: такие решения, как переброска войск из западного и южного гарнизонов, налогообложение храмов и даже всеобщая воинская повинность среди крестьян, требовали его подписи и подписей трех самых важных членов Совета. Для некоторых вопрос о том, кто управляет домом, оказался важнее, чем то, что дом сожгли и разграбили бандиты. Потребовалась потеря почти всех северных провинций, а также долгие месяцы наблюдения, шантажа, грубого запугивания и даже, по слухам, тайных убийств, чтобы эти глупцы поняли, что это действительно важно. Тем не менее, все еще находились те, кто пытался бросить шипы перед копытами императорской лошади.

- Позвольте мне объяснить почему, - молодой правитель выпрямился и наконец-то посмотрел на аристократа. - За последние пять дней вас посетили Омлес-коп-Геврасер, Иннев-тир-Тиррен, Хенер Старший, Лаферин-киз-Олкат и несколько других членов Совета. Они говорили с вами, болтали, смеялись и шутили, как лучшие друзья, несмотря на то, что в течение предыдущих лет они относились к вам не лучше, чем к лакею, проходящему мимо в коридоре.

Кул-Маррес покраснел. Слова Императора открыли самую старую и глубоко спрятанную рану в его сердце. Если бы они разговаривали лицом к лицу, он бы воспринял это лучше, но здесь, среди людей, большинство из которых были выскочками, прихотью Великой Матери, наделенными военными или шпионскими талантами, они ранили, как удары бычьего кнута, вымоченного в рассоле.

Однако Креган-бер-Арленс не хотел останавливаться.

- И во время этих дружеских бесед вам был представлен отличный, свидетельствующий о дальновидности, и не будем скрывать - глубокой любви к Империи и моей персоне, план. Эти друзья, без моего ведома и согласия, организовали для меня маршрут побега на случай, если битва пойдет не по нашему сценарию. И им нужен был кто-то, кто провел бы меня через этот замечательный вариант, кто-то мудрый, разумный и уважаемым. Тот, кто оказался бы опорой Меекхана и образумил молодого дурака.

Субрен-кул-Маррес, князь Восточной Сатрии, невольно посмотрел налево, где Аркансель Гетровер, Первая Крыса Норы, хам и простолюдин, не только без дворянского титула, но даже не коренной меекханец, как раз вертел свой кубок, наблюдая за танцем рубинового вина на бокале с таким выражением лица, словно изучал тайны Вселенной.

Этот ублюдок, - аристократу пришло в голову, что, возможно, кто-то вроде Гетровера действительно был сыном шлюхи, - знает все. И он передал императору все, включая про того несчастного "молодого дурака", который пьяным улизнул в Лаферин.