Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк - Страница 20

— Это не должно вызывать у нас беспокойства, учитывая, что планета имеет значительное население. Однако само население может оказаться помехой для наших усилий.

Есть признаки жизни, и их много. Положение Кирена в этой области пространства, искривляющего реальность, не позволяет обычным приборам получить абсолютно точную картину, но сенсоры Призрака говорят Гурону, что здесь почти нет промышленности или других признаков того, что Империум считал бы цивилизацией. Вместо этого большинство жителей ведут примитивный образ жизни, чего и следовало ожидать от столь необычного мира.

На мгновение Гурон задумался о том, как такое количество смертных существ выжило здесь, учитывая враждебную природу планеты, но отбросил эту мысль. Подобные вопросы бессмысленны в мире, где властвует Тзинч, где естественные правила как минимум нарушены, а то и вовсе отменены.

— Полагаю, у тебя есть более конкретное представление о местонахождении Эбенового Когтя, чем просто „эта планета“?» — спросил он.

— Да, лорд. У восточного побережья крупнейшего северного континента одиноко возвышается большая гора, по форме напоминающая когтистую руку. Мои ритуалы показали, что реликвия должна находиться там.

Гурон управляет изображением перед собой, выводя на экран ту достопримечательность, которую описал Вернгар. Он хмурится и накладывает на гололит информацию о признаках жизни.

— Местность вокруг горы, похоже, одна из самых густонаселенных.

— Действительно, лорд Гурон. Я подозреваю, что артефакт является предметом особого почитания для обитающих здесь существ. Вполне вероятно, что они регулярно воюют за обладание этим местом.

Гурон хмыкнул.

— Позволь мне убедиться, что я правильно понял твою мысль. Ты предлагаешь высадиться на этой планете в разгар, возможно, нескончаемой священной войны и забрать у них артефакт, за который они так рьяно сражаются?

— Совершенно верно.

Гурон улыбается.

— Я знал, что не зря возвел тебя в ранг командира, Вернгар. Я свяжусь с тобой и твоими силами на поверхности. Он подает сигнал вокс-офицеру, и тот отключает связь.

— Мне связаться с телепортариумом, повелитель? — спрашивает Тагрон. В голосе хускарла звучит нетерпение; очевидно, резня тареллианцев только разожгла его аппетит к битве.

— Нет, старый друг, — отвечает Гурон. — У нас недостаточно информации о географии, вероятном сопротивлении и точном местонахождении этого артефакта. Если слова Отступника правдивы, то он, скорее всего, находится в каком-то святилище, но такое место почти невозможно обнаружить с орбиты. Мы разместим наши силы недалеко от цели и будем пробиваться по суше. Мы высадимся на Кровавом Ударе.

Он снова улыбается.

— Кто-нибудь, найдите мне Магоса Даллакс. Мне хочется посмотреть, на что способны ее знаменитые автоматоны в бою, и я не хотел бы, чтобы она пропустила такое событие.

Одиннадцать

Боевые автоматоны Кастелан никогда не были рассчитаны на то, чтобы поместиться на борту «Штормовой птицы», но Гурон настаивал, а Гриза Даллакс, очевидно, уже достаточно освоилась на своем месте, чтобы не спорить. Так что манипула кибернетических боевых машин инфокузнеца заняла удобное место в пассажирском отсеке, напротив Гурона и его пяти хускарлов, а также девяти членов отряда, называющего себя «Бичевание». Их предводитель — бывший Черный легионер, которого Гурон видел ранее, отдает честь кулаком, упертым в нагрудный знак. Несмотря на отказ от прежней верности, он носит высокий узел на макушке, не похожий на тот, что носил Воитель. Гурон смотрит на него.

— Ты ведь не уроженец Хтонии, верно? — замечает он.

— Нет, лорд Гурон, — глухо отвечает космический десантник. Его язык слишком велик для рта, плоть слегка покрыта чешуей, а кончики двух клыков только начинают выступать из челюсти. — Я был выкован для первого нападения на Терру.

«Десять тысяч лет, — с мрачным юмором размышляет Гурон, — а в команде этого воина всего восемь таких же, как он.» Гурон живет уже более четырехсот лет, но даже его усиленный разум едва ли способен постичь мысль о ста веках. Тем не менее он уверен, что, прожив так долго и так мало достигнув, он бы сдался от отчаяния.

С другой стороны, несмотря на то, что Первые Легионы так гордятся тем, что перевернули удушающие устои раннего Империума, многие из них по-прежнему мыслят не более сложными категориями, чем битва и убийство. Для тех, кто отдал себя Кхорну, это практически все, о чем они могут думать.

— Как тебя зовут? — спрашивает Гурон. Воин, который считает, что командир проявляет к нему интерес, будет сражаться еще сильнее, чтобы произвести впечатление.

— Яриэль, повелитель.

— Слушай меня внимательно, Яриэль, — говорит Гурон. Ему не нужно повышать голос, чтобы его слова дошли до остальных членов отряда: достаточно их усиленного слуха. — Отступник не должен достичь того, что мы ищем, раньше меня.

— Ты оставишь своих стражников, повелитель? — с грубым смешком спрашивает один из бойцов отряда Яриэля. Тагрон рычит в ответ, и напряжение в Штормовой птице немного возрастает, но воин сделал замечание не без основания: древние терминаторские доспехи хускарлов Гурона — чудеса древней инженерии, способные выдержать любой, кроме самого тяжелого, выстрел и отразить даже самый острый клинок, но они громоздки и медлительны.

Впрочем, Гурон и сам не слишком быстр.

— Не буду, потому что мне не нужно идти на компромиссы, — спокойно говорит он. — Я высказал свои ожидания — проследи, чтобы ты их оправдал.

Воин говорил в шлеме, поэтому Гурон не видит его лица, но язык его тела немного смягчается. Неповиновение в легионах отступников, возможно, и более частое явление, чем у их имперских коллег, но и наказания за него могут быть куда более жестокими и причудливыми.

— Готовы к запуску, господин, — говорит ему на ухо Караццалан. Гурон подходит к стойке и закрепляется.

Двигатели Кровавого Удара с воем, переходящим в рев, поднимают их в воздух, и корабль взлетает с палубы ангарного отсека Призрака Разрушения, а затем уносится в темноту. Он поворачивает на правый борт, открывая взору богато окрашенную сферу Кирена, и устремляется к планете.

Гурон смотрит туда, где пристегнута Магос Даллакс, посреди громадных фигур ее кастеланов, примагниченных к палубе. Инфокузнец не может похвастаться массой космического десантника, но она позаботилась о том, чтобы маневры корабля не угрожали ей. Гурон не обнаружил у нее никаких признаков страха или тошноты, но это и неудивительно: слуги Бога-Машины редко сохраняют биологические методы поддержания равновесия, и он подозревает, что за последние несколько дней она вполне привыкла к присутствию угрозы.

— Как тебе гостеприимство моего корабля, магос? — спрашивает он. Она поднимает капюшон, и его взору открываются визуальные датчики.

— Я и мои подопечные в полном порядке. Повелитель.

Гурон находит этот ответ несколько разочаровывающим из-за отсутствия подробностей — он надеялся на рассказ о ее ужасе, — но если она говорит правду, то, по крайней мере, она и ее автоматоны должны действовать адекватно в полевых условиях. Конечно, не исключено, что она может приказать им напасть на него прямо сейчас; в этом замкнутом пространстве даже он может не выдержать такого покушения. Однако это наверняка обречет ее на гибель в этом древнем шаттле, несущемся навстречу искаженному варпом миру, а Гурон не думает, что Гриза Даллакс готова отказаться от своего дальнейшего существования.

Он открывает вокс-канал связи с Призраком Разрушения:

— Начинайте бомбардировку.

— Принято, лорд Гурон.

Это привлекает внимание магоса. Ее линзы щелкают и жужжат, когда она фокусируется на нем.

— Вы намерены обстрелять планету, пока мы находимся между орудиями и поверхностью, лорд Гурон?

— Слышу в твоем голосе отголоски недоверия, магос. — Гурон усмехается. — Не бойся. Пусть мы предатели и еретики в глазах тех, кто поклоняется Трупу-Императору, но мы все равно ведем войну с точностью наших заблуждающихся сородичей. Смотри!