Пси-ON. Книга III (СИ) - Нетт Евгений - Страница 14

Я покачал головой и протянул руку, позволяя иномирной бабочке усесться на палец. Что спасло это невероятно крепкое и живучее насекомое? Чудо, неконтролируемое и мимолётное. Меня, возможно, такое спасало уже не раз, и приятного в этом было мало. Маска не пропустила тяжёлый вздох наружу, а оседающий на землю пепел, от резкого движения слетевший с моих рук, органично влился в царящий вокруг хаос, состоящий из едкого дыма, мелкодисперсной пыли и гадкого сора. Я не хотел больше находиться подле могильника, — наверняка одного из многих, — даже ради удовлетворения своего любопытства. У меня были способы получить концентрированное знание, воздвигнутое на опыте сотен и сотен исследователей не глупее меня — значит, надо этим знанием воспользоваться.

Даже если ради этого придётся заковать Голод в тиски, посадив его на голодный паёк…

Глава 7

В преддверии бала

Мне не пришлось высказывать горе-профессору ничего из того, что я о нём думал, ибо, во-первых, вспышка негативных эмоций благополучно ослабла спустя час-другой субъективного времени, а во-вторых об этом уже заботилась Хельга, популярно объясняющая этому человеку его дальнейшие перспективы. Печальные перспективы, ведь на случайность произошедшее списать не получилось бы: собственные помощники Воробьёва и инициировали «разбирательство», при посторонних, — сиречь мне и Хельге, — заявив, что детонацию разлома спровоцировало использование экспериментальной установки, и такой эффект был вполне прогнозируемым. Её для того и разрабатывали: закрывать разломы путём их дестабилизации. Просто этот выезд «на природу» для игрушки умных дядей был первым, так как с момента доведения прибора до ума разлом впервые образовался там, где даже подрыв тактического ядерного боеприпаса не привёл бы к катастрофе и жертвам…

Стоит ли говорить о том, что я во всю пользовался телепатией, и потому имел наиболее полное представление о мотивах профессора, нежели кто-либо ещё? Эта усатая скотина и правда не считала себя виноватой, а радость от успешного закрытия разлома, весьма оправданную, в общем-то, радость, сдерживала из опасений получить по шапке потоком плазмы. Или прикладом, так как солдаты из числа его личной охраны после услышанного более не пылали решимостью защитить светило науки, а очень даже наоборот. Слишком много смертей случилось оттого, что профессор даже не подумал о том, чтобы предупредить военных.

Я втянул носом дурно пахнущий, насыщенный пылью воздух, с запозданием подумав о том, что теперь можно и обеспечить себе комфорт при помощи псионики. Тут же проведя все необходимые манипуляции, — почистил костюм и образовал вокруг себя область с очищенным воздухом, поддержание которой не отнимало у меня слишком уж много сил, — я в последний раз пробежался взглядом по окружению. Тем кому было действительно надо я, по большей части, помочь не успел: пространство аннигилировало несчастных, обратив тела в ничто. Два десятка спасённых на фоне семи десятков мёртвых, мягко говоря, не котировались. Не в мою пользу математика, в общем. Что до выживших, то ими уже занимались санитары, костерящие на все лады необычные раны, оставленные пространственной аномалией.

Тихо и не привлекая внимания я развернулся, в считанные минуты добравшись до своего автомобиля. Гектор, мой водитель на сегодня, уже сидел на своём месте, нервно докуривая сигарету и поглядывая куда-то в сторону эпицентра катастрофы. Его поверхностные мысли полнились опасением, так что его самое истовое желание я тут же и удовлетворил, приказав рулить в город, в ателье, на которое мне, опять же, указал цесаревич как на место вполне приличное, и способное в считанные часы подогнать одежду по размеру. Хотелось бы мне ещё немного повалять дурака во дворце, но произошедшие события удручали. Да, появление инструмента, способного схлопывать разломы — это несомненный плюс, да только на выбросы Пси это, как мне показалось, ничуть не повлияло. В момент детонации с той стороны пришло столько Пси, что и без того высокий фон вырос в двенадцать-пятнадцать раз.

Лично я вряд ли смогу фонить сравнимым образом, даже если буду месяц кряду целенаправленно занижать КПД своих манипуляций, и в итоге порвусь от натуги.

Телефон прыгнул в руку за мгновение до того, как на него позвонили.

— Слушаю.

— Ну что, как всё прошло? — На другом конце провода обнаружился Владимир Романов, по тону которого я, к сожалению, не мог сказать, издевается он или действительно интересуется, ещё не получив отчёт о произошедшем. Телепатия не позволяла прорваться сквозь сотни километров, а ноосферой я на таком уровне пользоваться пока не пробовал.

— Ты правда не знаешь, или шутишь? — Решил всё-таки уточнить я.

— Не знаю. Что-то произошло? — Уже куда серьёзнее ответил парень, вынудив меня чуть ли не наяву представить, как он хмурится и ровно садится в своём кресле. Разум таким образом пытался компенсировать недостаток привычной информации, — эха эмоций и обрывков мыслей, — откровенно занимаясь самообманом и выдавая домыслы за факты. Благо, я это, вроде как, осознавал, и потому не рисковал попасться в своеобразную ловушку.

— С той стороны разлома очень активно лезли хищные твари. Настолько активно, что этот самый разлом начал подавать признаки дестабилизации, и профессор Воробьёв не придумал ничего лучше, чем испытать экспериментальное устройство, о котором ты наверняка в курсе. — Цесаревич согласно угукнул, не решаясь меня перебивать. — Итогом применения устройства стала дестабилизация разлома, который уничтожил всё живое в радиусе нескольких десятков метров. Мёртвых — семьдесят два человека, серьёзные травмы получило ещё три десятка. При этом разлом выбросил в наш мир столько Пси, сколько, наверное, не прошло бы за всё время его существования: фон вырос в двенадцать раз, если считать средние значения, и в пятнадцать, если брать пиковые области. Уж не знаю, кто курировал эту часть эксперимента из «верхушки», но на их месте я бы Воробьёва без контроля и на пушечный выстрел к разломам не подпускал бы.

Несколько секунд Владимир молчал, переваривая услышанное и решая, как лучше поступить. Но и обо мне он не забыл, своевременно спохватившись:

— Это плохо, с какой стороны ни посмотри. Ты-то узнал, что хотел?..

— Ни разу. С самого начала профессор попросил никак не вмешиваться, так как псионические воздействия могли повлиять на ход экспериментов, сделав те недействительными. Зато я понял, почему этот несчастный батальон уже несколько раз уходил на доукомплектовку, а у некоторых солдат в его составе в мыслях сквозит неиллюзорное желание прикладом расквасить морду одного почтенного профессора. — Я как-то походя, не меняя расслабленной позы телекинезом перехватил едва не ткнувшийся нам в зад автомобиль, водитель которого тут же бросился благодарить Господа-бога, отвёдшего беду. Я же, как эталон скромности, довольно ухмыльнулся, приняв эти молитвы на свой счёт. — В общем и целом вся эта ситуация вызвала много вопросов, касающихся среднестатистических потерь среди отрядов подавления и зачистки в случае высокой активности и трафика разломов…

— От тебя эти данные прятать не будут, если ты об этом. Обратись к своему водителю, и уже к вечеру тебе предоставят всё и даже чуть больше. — Секундная пауза. — А пока я, к сожалению, вынужден удалиться. Мне как раз пришли отчёты по этому… инциденту.

— Больше не отвлекаю, Владимир. До связи, и удачи тебе со всем этим разобраться. — И не свихнуться при этом. Вот честно: скорость мышления не наделила меня ни способностью к пониманию людских мотивов, ни желанием в этом дерьме копаться. Чуть проще было за счёт телепатии, но и она — не панацея, я уже просто при телефонном разговоре ловлю странные глюки, ведь разум пытается заполнить неестественную для него пустоту. А что будет спустя месяцы и годы реального времени? Проблемно…

— И тебе, Артур, и тебе. Не забудь про бал!

Растянутые гудки оповестили меня о конце разговора, а я тяжело вздохнул: