Красным по белому (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 37

— Это не женщина, — коротко бросил Вольф.

— Ну надо же. А выглядит прям как женщина. Никогда бы и не подумал, что это крокус.

— Кто⁈ — Вольф даже замер на мгновенье.

— Ну эта… зеленая колючая дрянь, которая торчит тут на каждом углу.

— Кактус.

— Я и говорю — кактус, а выглядит прям как женщина.

— Я не кактус, — робко вставила Намиси, уже начинавшая тихонечко сомневаться в своем решении. И сам-то мальчик был немного странным, а уж этот его приятель…

— Еще ни разу не встречал ни одного кактуса, — одноглазый продолжал неторопливо рассуждать, так и не встав с постели, — который бы честно признался в том, что он кактус.

— Пильц, нам некогда, мы уходим, — Вольф выволок из-под кровати тяжелую кожаную сумку.

Намиси нервно хихикнула. Она просто неожиданно поняла, в чем юмор шутки про кактус, который никогда не признается в том, что он кактус.

— С чего вдруг такая спешка? И да — там твой кактус хихикает.

— Пусть хихикает… в смысле — она не кактус! Пильц!

— Ну, чего? И ты уже определись, кактус это или нет.

— Нет!

— А похожа.

— Чем⁈ — хором спросили Вольф и девушка, одинаково ошарашенные логикой Северина.

— Рогами, конечно.

— Да у нее нет рогов!

— Так и у кактуса нет.

— Пильц!!!

— Да что сразу — Пильц, Пильц…

Надо признать, что к этому моменту не прекращавший нести веселый бред одноглазый успел встать с кровати и как-то очень ловко и быстро покидать вещи в чемоданы, так что к этому моменту все было готово к уходу.

— Можно один вопрос? — Северин поднял руку, как примерный школьник в гимназии.

— Если про кактусы, то — НЕТ!

— Куда мы уходим на ночь глядя?

— Не куда, а откуда.

Пильц на секунду замолчал и остановился:

— Кому ты ухитрился наступить на хвост? Только не говори, что этот кактус ты выкопал из личного сада самого губернатора.

— Почти. Я отнял ее у рыжего помощника твоего знакомого доктора.

— Адольфа⁈ Рамм хотел с ней… — Пильц бросил быстрый взгляд единственного глаза на Намиси, отчего та почувствовала дрожь в коленках. Рамм хотел с ней… ЧТО? Отчего-то казалось, что «изнасиловать» — ответ не только неправильный, но еще и слишком мягкий…

— Не знаю, что он с ней хотел, но к тому моменту, как я довел Намиси до дома, где она живет…

— Он еще и имя своему кактусу дал.

— … там уже ждали люди губернатора. Которые заявили, что Намиси должна отправиться к доктору Рамму.

— Хорошие у него тут крючочки, острые… Эй, Вольф, а эти люди… они хоть живы?

— Ага. Ты говорил, что доктор Рамм — хороший лекарь, так что пули из ног он им вытащит.

— Ты стрелял в людей губернатора? А почему мы еще здесь⁈

Пильц нервно — и все же немного переигрывая — сдернул с глаза повязку.

— Ой! Ты не одноглазый!

— Ой! Ты не кактус! — съязвил Северин, — Куда соскальзываем?

— По плану, — коротко бросил Вольф, подхватывая вещи и шагая к дверям.

— По плану мы должны были найти проводника по Пустоте.

Вольф вздохнул:

— Будьте знакомы. Это Северин Пильц — мой товарищ по путешествию. Это Намиси Мото — наш проводник по Пустоте.

Глава 29

Трансморания

Пустота

20 число месяца Короля 1855 года

Вольф

1

Непонятным и даже несколько пугающим названием «Пустота» в Никозии именовали расстилавшуюся к востоку от крохотной белоземельской колонии пустыню. Да, всего-то лишь навсего. Собственно, как в любой пустыне, интересного в ней было немного, отчего местные аборигены и придумали ей название, означающее «место, где ничего нет». Ну а шнееландские колонисты, не долго думая, перевели это название на белоземельский. Тем самым зародив традицию — о чем и не подозревали — согласно которой, все географические названия на территориях, находившихся под властью Белых земель, переводились. Если не принадлежат — то тогда пожалуйста, название каждой замшелой деревушки, даже такое языколомное, как, к примеру, берендское Chzonstschizewozitse. Но если — вдруг — это самое непроизносимое окажется белоземельским, то тут же станет «Жуковым». Потому что — зачем ломать язык и голову над названием того, что ТВОЁ?

Тем более что с названием этим местные жители несколько погорячились.

В Пустоте совсем не было пусто. Нет, наверняка дальше к востоку в ней действительно не было ничего, кроме палящего неба над головой и песчаных дюн, поднимающихся, если Вольф правильно помнил уроки в школе Черной сотни, до тысячи футов ввысь. Но так далеко им углубляться не было никакого резона. Хотя бы потому, что песок никого из них не интересовал. Да и не были они подготовлены и экипированы достаточно для таких путешествий. По плану им нужно было пройти всего-то около тридцати миль, двигаясь параллельно берегу океана, для того, чтобы выйти за пределы Никозии, шнееландской колонии и оказаться в пределах колонии Круа.

Нет, вы только подумайте — даже такая мелочь, как Круа, и та обзавелась себе колонией в Трансморании и немаленьких размеров! А у огромных Белых земель — одна-единственная Никозия и ту, при большом желании, можно переплюнуть из конца в конец.

Вольф мысленно поклялся самому себе, что приложит все усилия, чтобы увеличить колонии Белых земель. Можно за счет Круа. В идеале — до пределов всего земного шара. Так будет справедливо. Да.

Так вот, севернее Никозии находилась колония Круа, под названием Падран. Правда, колония эта была очень хитрой колонией. Формально она вовсе и не была колонией, и даже не принадлежала государству Круа, так как являлась личным имуществом короля Альберта Второго. При этом отхватил себе круасский король земли немалых размеров, занимавшие приличный кусок Трансморании. Строго говоря, отойдя от Форт-Людерица мили на две, они уже находились в пределах королевских владений, правда, в силу того простого фактора, что желающих бродить по Пустоте обычно не находилось, эта граница никогда не обозначалась нигде, кроме как на карте.

В тридцати милях от Форт-Людерица, также на берегу океана, находился город Ибве, на местном языке — каковой круассцы упорно именовали «диалектом» — название означало «камень», и именно этот Камень и был пунктом назначения их трехдневного странствия по этой холерной, чумной, лихорадочной, припадочной, горячечной ПУСТОТЕ!!!

2

— Кактус, долго нам еще идти? — жизнерадостно поинтересовался Пильц у их проводника… проводницы…

У Намиси, короче.

Северин как обозвал ее при первом знакомстве «Кактусом», так и продолжал ее так называть. Несмотря на то, что девушка, тряся своими многочисленными косичками, неоднократно грозилась его поколотить. На что Пильц только похохатывал.

Испуганная поначалу и притихшая Намиси быстро поняла, что, при всей своей странности — за странность отвечал Пильц — мрачности — это была ответственность Вольфа — и таинственности — за таинственность отвечали они оба — эта парочка вовсе не была злой, жестокой или просто плохой. Осознав это, девушка постепенно оживилась и даже начала получать удовольствие от этого похода. Всего-то три дня, пфе! Тем более, что симпатичный юноша и фальшивый одноглазый в пустынях до этого никогда не бывали и оттого с интересом слушали ее рассказы о том, как добыть воду, если ее запасы закончатся, как сделать так, чтобы лицо не обгорело на солнце до хрустящей корочки — и это не иносказание — что делать, если вы столкнулись со львом и почему не стоит приближаться к серой змее с черной пастью.

Надо признать, что, несмотря на то, что в пустыне они не были, эти двое подошли к подготовке и экипировке со всей серьезностью. Запас воды взяли достаточный, расходовали ее умеренно, даже, наверное, чересчур умеренно. Или же они не рассчитывали на третьего члена похода, отчего воду старались экономить.

Намиси, разумеется, не знала, что по плану, которому следовал Вольф, они должны были выйти к Ибве похожими на людей, проделавших долгий и трудный путь по пустыне. То есть — усталыми и изможденными.