Лягушка Басё - Акунин Борис - Страница 39

Тут вернулся мой помощник.

- Вы ошибаетесь, дорогой Ватсон, - сказал я. - Господин Стефанович не протыкал Либера аршином. У золотушного Ханана на это действительно не хватило бы сил.

- Вы п-полагаете?

Фандорин повернулся ко мне, а Ханан закивал головой из-за его плеча: так, мол, так!

- Уверен. Стефанович сначала продырявил Либеру сердце напильником, который у него в правом кармане, а потом уже спокойно, без спешки вколотил в дырку аршин – чтоб отвести от себя подозрения.

Дальше всё произошло очень быстро.

Стефанович выхватил свой напильник, но рассек пустоту, потому что готовый к нападению Фандорин отскочил. В следующую секунду – я даже толком не разглядел, как это произошло – приказчик уже лежал на полу, закатив глаза, а Фандорин с интересом рассматривал орудие убийства.

- Надо же, настоящая уголовная з-заточка. Вот уж воистину в тихом омуте черти водятся.

- А в старом пруду лягушки, - очень к месту вставил я. Самому понравилось. -  Ловко мы с вами раскрыли это дельце, дорогой Ватсон?

- Ловко?! Да это самое позорное расследование в моей к-карьере! – Он взъерошил свой идеальный пробор, и черные волосы упали на лоб. - Пока я, как последний болван, любовался кругами на воде, преступник совершил еще одно убийство! Должно быть, я неправильно интерпретировал стихотворение! Уважающий себя японец на моем месте совершил бы харакири.

Он, бедный, так убивался, что я рассказал ему машаль, который мог его утешить. Это старая еврейская притча, про которую откуда-то прознал Пушкин, но ничего в ней не понял и всё перепутал. Русский поэт, чего вы хотите?

Один старик, очень умный, но очень бедный – одно другому не мешает, уж мне ли этого не знать – долго сидел с удочкой на берегу моря и в конце концов поймал-таки рыбу. Она была несказанно красивая, с золотой чешуей, но старику было не до красоты. Ему надо было чем-то накормить на обед старуху, потому что женщины с возрастом делаются прожорливы, это я знаю по моей Циле.

«А гут моргн, фишеле, - говорит старик, - сейчас пойду тебя зажарю, и моя старуха будет довольна».

Вдруг золотая рыба на чистом идише ему молвит: «Эст мишь нихьт, альте ман, я рыба не простая, а волшебная. Я исполню любое твое желание, но только одно-единственное, поэтому хорошенько подумай».

Почесал старик свою умнейшую голову и говорит: «Пускай любое мое желание, повторенное дважды, немедленно исполняется».

Почему дважды - вы поняли, да? Не поняли? Это потому что старик очень умный, а вы, вероятно, просто умный.

Бывает же, что мы в сердцах воскликнем «чтоб я сдох!»  или «лопни мои глаза!». Бывает или нет? То-то. Вот почему два раза. Теперь ясно?

«Будь по-твоему, умник, - отвечает золотая рыба. – Тебе с этим жить. Не мне». Ударила старика своим красивым хвостом и бултыхнулась в море.

Старик начал с малости.

«Хочу не тащиться в гору, а сразу оказаться дома. Хочу не тащиться в гору, а сразу оказаться дома». Бац – и он уже дома.

«Хочу, чтобы мой дом стал лучшим в местечке. Хочу, чтобы мой дом стал лучшим в местечке».

И вот они со старухой уже сидят на втором этаже, на балконе, халу с маслом кушают.

Тут-то старика и понесло.

Хочу-хочу мильён – на тебе мильён. Хочу-хочу, чтоб старуха меня обожала – и та с него пылинки сдувает. Хочу-хочу, чтоб она была не старуха – у той щеки зарумянились, груди надулись, такая стала краля! Хочу-хочу жить, пока самому не надоест - и вороны летят прочь от его двора, чуют, что здесь нескоро поживишься.

Посмотрел на это с неба Г-дь Б-г и, пока старик не нажелал того, чего смертному совсем уж не положено, ниспослал ему левосторонний паралич, от которого человек говорить не может, а только «бе-бе». Сказал старик два раза «бе-бе» и превратился в барана.

Какая нимшаль у этой притчи, хотите вы знать? А вот какая.

Чересчур умных никто не любит, даже Господь Б-г. Он любит тех, кто умный-умный, а иногда возьмет да ошибется. И мы с вами таких умных тоже больше любим, правда?

Выбор продолжения:

Вы прочитали ветвь повествования для выбора по совету умного директора. Хотите сделать шаг назад и прочитать вариант концовки для выбора по совету  доброго раввина?

Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль третий. Плеск воды. Эхо.

Или, может быть, вы хотите сделать два шага назад и прочитать как развивались события на Розовой половине?

Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль второй. На Розовой половине.

Или даже начать с самого начала и прочитать версию истории от Ладо Чхартишвили?

Откройте оглавление и перейдите на главу Бакаки Басё. Повесть в тостах.

Машаль третий

Плеск воды. Эхо

Как мы с вами решили, так я ему и сказал, только красиво.

- Посмотрим на наше дело, как будто прочитали про него в книжке. Кому выгоднее, чтобы Либера Горалика убили? Сыну. Он становится главный наследник, так? Значит, он должен быть и главный подозреваемый, так по-вашему?

- Б-безусловно. Стало быть, вы пришли к заключению, что преступление совершено по расчету?

- Погодите, - поморщился. - Куда вы так торопитесь? Доктор Ватсон разве торопился, когда Шерлок Холмс делал ему дедукцию?

- Прошу прощения. П-продолжайте.

- Но кроме логики есть еще психология. Это паровоз, поставь его на рельсы, поедет куда машинист поведет. А человек не машина. Куда надо - то ли поедет, то ли нет. Вы видели Кальманчика? И вы таки серьезно думаете, что этот студень в ермолке, этот религиозный импрессионист, способен проткнуть папашу аршином? Да он от нервов  этим аршином себе ногу проткнет! Нет, Эраст Петрович, Либера ухайдакали не по расчету, а с чувством. С очень сильным чувством – не дай б-г, чтобы кто-нибудь к нам с вами такое испытывал.

Я ему мудрые вещи говорю, а  он повернулся к двери – той, что на правой, мужской стороне и на меня даже не смотрит.

Ну и я возмутился.

- Для кого, спрашивается, я рассыпаю жемчуга, если вы не слушаете?

Он громко отвечает:

- П-полагаю, для Кальмана Горалика, который подслушивает за дверью.

С той стороны зашуршало, заскрипело.

- Откуда вы знаете, что это Кальман? – удивился я.

- Под кем другим так скрипели бы половицы?

Фандорин кинулся к двери, повернул ключ, выбежал на лестницу. Я за ним.

И что вы думаете? По ступенькам действительно топал-пыхтел бегемот Кальман. Он успел убежать не очень далеко, при таком-то весе.

- Вернитесь-ка обратно, молодой человек, - велел Фандорин. - Нам нужно поговорить.

Кальман спустился обратно, весь багровый.

- Я не подслушивал, клянусь вам! Я хотел почитать молитву над телом бедного папаши. Подергал дверь – закрыта. Удивился. Слышу – голоса. Кто бы, думаю, это?

- Не лгите. Если бы вы подергали дверь, я бы услышал, у меня отменный слух. Вы стояли, подслушивали и очень нервничали – переминались с ноги на ногу. Это вас и выдало. Желали узнать, удалось ли вам свалить вину на мачеху? Это ведь вы направили нас по ее с-следу.

- Не убивал я папашу! – воздел руки к дверной притолоке Горалик-младший. - Я уже клялся вам и еще поклянусь! Самой страшной клятвой, которую еврей произносит с трепетом! Клянусь Именем, Которое Нельзя Произнести – я не убийца! И пусть гром с молнией поразят меня в эту самую минуту, если я сказал такую клятву и соврал!