Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан - Страница 25

— Героя? — переспросил Илья Филиппович с таким видом, что ясно стало: плевать он хотел и на орден, и на звание, сын бы только нашел живым. — А Мишка… Эх!

Махнул рукой, резко вскочил и вышел из кабинета, оставив первого секретаря в полном молчании. Вот и поговорили, называется.

Кстати, довольно неплохая боярка — «НЕНУЖНЫЙ» Попаданец в СИРОТУ, у которого одаренные аристократы забрали сестру. И он начал всех МНОЖИТЬ НА НОЛЬ

https://author.today/reader/263459/2370717

Глава 12

Конечно, герой! Или нет?

Выступление И. В. Сталина на встрече с творческой интеллигенцией. 12 июля 1941 года.

«… В это время тяжелых испытаний, когда ботинок немецкого солдата топчет нашу землю, советский народа, самые обычные люди — колхозники, рабочие, учителя и врачи — как никогда нуждаются в вашей помощи. Поэтому сегодняшняя задача творческой советской интеллигенции состоит в том, чтобы в своих произведениях всесторонне показать героический подвиг наших бойцов — матросов, летчиков, артиллеристов, танкистов и пехотинцев. Нужно продолжить сложившуюся традицию — создавать таких литературных героев, на которых бы хотелось равняться, которым бы хотелось подражать. Пример Павла Корчагина, литературного героя, созданного в свое время Николаем Островским в книге 'Как закалялась сталь», показывает, насколько велика сила настоящего искусства. Не случайно именно он стал объектом для подражания для многих тысяч советских юношей, посвятивших себя делу беззаветного служения нашей Советской родине. В этом и состоит генеральная линия развития культуры и искусства.

… Особенно хочется остановиться на искусстве, направленном на нашу молодежь, особенно обучающуюся в учебных заведениях. Именно она, как никогда раньше нуждается в такого рода героях для подражания. Советским писателям и поэтам следует равняться на Аркадия Гайдара, талантливо описавшего образ настоящего советского пионера в своей книге «Тимур и его команда». И зародившееся тимуровское движение служит ярким тому подтверждением. Десятки тысяч октябрят и пионеров по зову сердца взяли на себя обязательство помогать семьям наших защитников, которые в это самое время бьются с врагом на фронте. Они после учебы и работы в колхозных и совхозных мастерских, цехах предприятий находят в себе силы, чтобы…'.

Вечерело. Солнце на мгновение зависло над кронами деревьев, и в один момент «нырнуло» вниз, погружая окружающее пространство в полумрак. В кустах вдоль железной дороги появились белобрысые макушки, пристально высматривавшие медленно тянущийся в их сторону груженый состав.

— Гнат, а точно запрыгнем? Боязно что-то, — прошептал самый маленький, худенький мальчишка лет пятнадцати, прижимая к груди вещмешок. — Как бы не поломаться…

— Васек, дело говорит, — поддержал его сосед, крепкий парнишка с зайчей губой. Нахохлился весь, и с опаской смотрел на тихо гудевшие рельсы. — Гарька, надысь, тоже прыгал, но сорвался. Теперь под себя гадит и палец сосет.

Из кустов вылез третий из их компании — длинный, как каланча, малец в большом, не по размеру, пиджаке и серой кепке на голове. Смерил обоих товарищей презрительным взглядом и выразительно сплюнул, показывая свое к ним отношение. Мол, трусите.

— Коли сыте, так и скажите. Давайте, валите назад, к мамке под бок! — Гнат, поправив сидор за плечами, махнул рукой в сторону деревни. — Валите, валите, а я на фронт поеду! Поняли⁈ Буду, как Мишка Старинов фашистов бить в хвост и гриву! Прочитаете потом обо мне в газете, будете локти кусать. Может медаль или даже орден дадут. Валите, под юбку, в бирюльки играть. Валите, валите, чего встали? Сам справлюсь. Доберусь до места, найду Мишку и скажу ему, что сам пришел на помощь…

И парнишка говорил с таким напором, уверенностью, что у его товарищей глаза завистью сверкнули. Если и колебались до этого, то сейчас уже нет. И ни капли сомнений не было, что в головах у них в этот самый момент такая каша была, что и подумать страшно. Яркие картинки из довоенных фильмов про шпионов и диверсантов, героические реалии из газет и сообщений радио смешивались со своими собственными фантазиями, и превращались невообразимый «горючий» коктейль. Все это «свербело», «шипело», и толкало их совершать просто безумные поступки, которые обычному человеку и в голову бы не пришли.

— Ты чего, Гнат? Зачем так говоришь? — обиженно насупился Васек, подбираясь ближе к железнодорожным шпалам. Сейчас все своим видом выражал готовность действовать. Даже холщовую сумку на веревке перекинул за спину, чтобы не мешала. — Мы же вместе собирались на фронт. И письмо Мишке Старинову вместе писали. Ты же сам говорил, что мы теперь всегда вместе будет. И на фронт вместе поедем, и Мишку вместе искать будем. А потом в одном взводе служить будет. Ты чего, Гнат? Мы же покля…

Он хотел еще что-то добавить, но Гнат на него громко шикнул. Скривил лицо и махнул рукой в сторону железнодорожной станции:

— Тихо! Наш едет. Сопли подобрали, сейчас тормозить начнет. Дядька рассказывал, что здесь поворот и поезд будет скорость сбрасывать. Самое то для нас. Ну? Последний раз спрашиваю, готовы? –от железной дороги Гнат повернулся к своим товарищам, буравя их напряженным взглядом. — Точно со мной пойдете? Не зассыти? Готовы прыгать?

Кивнул на небольшой бугор, где рельсы, и правда, виляли в их сторону. Место хорошее. Если пробираться на эшелон, то только здесь. Никое другое место, вплоть до самой станции, не подходило. Там эшелон и скорость приличную наберет, да и место будет со всех сторон открытое.

— Пошли… — буркнул Гнат, увидев, как они кивнули.

Обошлось в этот раз. Первым прыгнул Гнат, за ним — Васек с братом. По боковым ручкам взобрались на крышу вагона, с которого перелезли на соседнюю платформу с углем. Там вся троица и спряталась, накрывшись сверху какой-то хламидой.

На этой станции их не заметили, но уже на следующей станции укрытие обнаружили. Всю троицу немедленно ссадили с поезда и доставили в отделение милиции, где они встретились с точно такими же бедолагами.

По сообщениям Наркомата путей сообщения только за август — сентябрь 1941 года с военных эшелонов, следующих на фронт, было снято более пяти тысяч подростков самого разного возраста, среди которых были, как мальчишки, так и девчонки. Все они, из больших городов, рабочих поселков и небольших сел, правдами и неправдами пытались попасть в действующую армию.

Уже к концу года поток детей, воодушевленных героическим примером пионера орденоносца Михаила Старинова, достиг астрономической цифры в двадцать тысяч человек. Увеличивающий поток «зайцев» принял настолько катастрофические масштабы, что нарком путей сообщения издал особое распоряжение по предупреждению незаконного проникновения на эшелоны военного назначения. Железнодорожные части получили дополнительные полномочия по задержанию малолетних нарушителей особых закрытых территорий.

Это был один из тех случаев, когда обычный человек перестает быть простым винтиком в своей социальной группе, малозаметной крошечной шестеренкой в гигантском общественном механизме. Оказываясь в особом месте или моменте времени человеческой истории, он становится воплощением мощной силы или самой силой, способной оказывать влияние на судьбы целых народов и государств. Подобно Данко из рассказа Горького «Старуха Изергиль», сделавшего из своего сердца факел и осветившим с его помощью путь в ночи, человек превращается в мифологического титана, подарившего людям огонь. И вдвойне, втройне невероятно, когда этой силой становится самый обычный подросток, казалось, не обладающий ни впечатляющей физической силой, ни необыкновенными интеллектуальными способностями. Именно таким человек и стали простой пионер Михаил Старинов из небольшого села Маресьево Инсарского района, ставший примером необыкновенной силу духа и выдающейся самоотверженности для целого поколения советской молодежи…