Физрук-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 17

Утром Антонина Павловна позвонила домой и попросила свою мать привезти ей одежду. Не хотела надевать те шмотки, которые были на ней вчера. Покуда я совершал утреннюю пробежку, Глафира Семеновна притаранила пакет с вещичками. Потом маму и дочку я подкинул обеих домой.

Директорская супруга потребовала, чтобы я заглянул к ним вечерком. Я пообещал подумать и покатил в «Литейщик». Уже оттуда позвонил Наташе — вернее, сначала на вахту общежития. Вахтер сообщил мне, что Кротова на работе. Тогда я набрал номер сестринского поста в больничке. Трубку взяла сама медсестричка.

— Привет! — сказал я.

— Ой, Саша! Здравствуй!

— Я вижу, ты на службе…

— Да, на сутках… До утра буду на работе.

— Тогда завтра, вечерком, я к тебе заеду.

— Конечно! — обрадовалась она. — Очень буду ждать!

— Тогда до завтра!

Положив трубку, я посмотрел на Ниночку, которая делала вид, что не интересуется тем, с кем я разговариваю.

— Ну как твои дела? — спросил я.

— Отлично! — откликнулась секретарша. — Вчера с Женей репетировали сцену из фильма.

— Понравилось Красильниковой, как ты играешь?

— Ну у нее были, конечно, замечания, но я все исправила…

— Это очень хорошо, — кивнул я. — Пойду тренировать подрастающее поколение…

После окончания тренировки, я снова заглянул в приемную, где Ниночка, пользуясь отсутствием начальства, репетировала роль. Пришлось ее на минутку отвлечь.

— Слушай, Нина, — обратился я к ней. — Ты не знаешь, есть в «Литейщике» тренера по легкой атлетике и баскетболу?

— Есть, конечно! — ответила она. — Валерия Михайловна Громова — тренер по легкой атлетике, а Еремей Владимирович Пирогов — по баскетболу.

— Отлично! Как бы мне с ними повидаться?

— Громова ведет тренировки по средам, с двенадцати до пятнадцати, а Пирогов — по четвергам, с пятнадцати до восемнадцати.

— Ну и прекрасно! На следующей неделе заскочу в эти дни.

И чмокнув в щечку секретаршу товарища Дольского, я отправился по магазинам. Надо было пополнить свои продуктовые запасы. Тем более, что завтра ко мне придет Наташа. Я набил багажник «Волги» пакетами со снедью. Привез домой, разгрузил. Теперь и холодильник, и шкафчики на кухне были забиты. На какое-то время хватит. Тем более, что гостья наверняка что-нибудь приготовит. Ей — это в радость, а мне — на пользу. Если медсестричка согласится, то я готов купить ей что-нибудь из вещей.

Девушке требуется одежда, обувь, белье, макияж, парфюмерия. Много она на свою сестринскую зарплату может себе позволить? Вот завтра и обсудим этот вопрос. Растолкав покупки, я начал собираться в гости. У Разуваевых я давненько не был, так что надо почтить их своим присутствием. Костюмчик, рубашечка, галстук. Побрился, причесался. Кстати, не мешает в парикмахерскую сходить. Для советского педагога я слишком зарос. К тому же — я спортсмен, а в СССР этот род занятий предполагает опрятный внешний вид.

Пока что я обошелся только расческой. Моя красавица «Волга» любезно доставила меня к дому, где жил директор школы со своим семейством. По дороге я прихватил торт и пару бутылок вина. Нагруженный этими подношениями, поднялся к квартире Разуваевых и позвонил в дверь. Щелкнул замок, створка распахнулась и я увидел… Илгу! Вот же, блин! У меня совсем вылетели из головы слова Тигры о том, что моя бывшая живет у них. Ну и ладно! Что мне теперь — убегать?

— Добрый вечер, Саша! — как ни в чем не бывало, сказала она. — Проходи!

— Здравствуй, Илга! — буркнул я, переступая порог.

Она, словно хозяйка, забрала у меня покупки и удалилась на кухню. Пока я снимал обувку, дубленку и шапку, в прихожей появилась Антонина Павловна. Она поцеловала меня в щечку и потащила в большую комнату, где уже накрывали на стол. Здесь находился и хозяин квартиры. Он сидел в кресле с большими наушниками на голове и, прикрыв глаза, притопывал ногой в домашнем тапке. Наверное, слушал что-нибудь рок-н-ролльное. Дочь подошла к нему, сняла наушники. Пал Палыч открыл глаза, увидел меня и заулыбался.

— Ну, наконец-то! — сказал он, поднимаясь из кресла и протягивая руку. — Давненько вы у нас не бывали, Саша!

— Да уж! — поддакнул я, отвечая на рукопожатие.

— Ну, пока дамы накрывают, хлопнем по рюмашечке?

— Я за рулем.

— Знаю-знаю, но мы по чуть-чуть…

С этими словами Разуваев скрутил пробку с бутылки армянского коньяка и наполнил им пару рюмашечек. Доза была гомеопатическая, да и, на худой конец, я мог и не садиться сегодня за руль. В крайнем случае, доеду на такси. Мы выпили, по традиции закусив лимончиком. Присутствующие в квартире женщины в это время приносили салаты, закуски, домашний холодец, фаршированного гуся, пирог и прочие кулинарные изыски. Сразу было видно, что намечался не просто семейный ужин, а пир горой. И скорее всего — в мою честь.

— Спасибо тебе за дочку, сынок, — прочувствованно произнес Пал Палыч, подтвердив тем самым мою догадку. — Я Тоню и не узнал, когда Глаша привела ее сегодня.

— Не за что! — отмахнулся я. — Просто показал ей истинное лицо того самого «Учителя», каждому слову которого она верила.

— И откуда только взялся этот подлец?

— Земляк он мой, — не стал скрывать я. — Даже хлеще — бывший одноклассник… В райкоме комсомола работал, попался на спекуляции, был под следствием, но отпустили…

— И как же такой тип смог сбить с пути мою Тоню⁈ — удивился директор. — Она же умница!

— Излишняя начитанность тоже порой идет во вред.

— Пожалуй, — согласился хозяин квартиры. — Особенно, если увлекаться Достоевским… А он ведь реакционер!.. Осуждал революционное движение в царской России, уповал на христианское учение…

Я покивал с умным видом. Не знаю, как Санек, а я Достоевского не читал, но собеседнику верил.

— Мужчины, за стол! — скомандовала Глафира Семеновна, появляясь с большим блюдом в руках, над которым поднимался ароматный пар отварной картошки, политой соусом с жаренным луком. — Раз уж разговор дошел до Достоевского, значит точно проголодались… Открывайте вино!

И она протянула мне штопор. Я начал вытаскивать пробки из бутылок вина, которое сам же и купил. Появились Илга с Тигрой. Обе в красивых платьях, накрашенные и расфуфыренные. Хозяйка посадила мою бывшую рядом со мною — уж не знаю нарочно ли? Пришлось ухаживать за соседкой по столу, подкладывая ей на тарелку оливье, рыбу в маринаде и кусок гусятины. Хозяин гостеприимного дома налил дамам вина, а мне и себе — коньячку. Ему явно не терпелось произнести тост.

— Дорогие хозяева и гости! — заговорил он, держа рюмку наперевес. — Я хочу прежде всего провозгласить тост за человека, который оказал нашему семейству неоценимую услугу, в суть которой я сейчас не буду вдаваться. Итак, я предлагаю выпить за Александра Сергеевича Данилова!

Дамы не возражали. Раздался звон сдвигаемых бокалов. Когда бокал Илги брякнул о мою рюмку, я увидел тоску в глазах у моей бывшей. Ну что ж, ее понять можно. Она-то думала, что ее бывший супруг ревнивый сукин сын, а он оказался не таким. Об это давно надо было догадаться, а не чаи распивать с подонком Стропилиным. Опорожнив рюмаху, я с удовольствием впился зубами в сочный ломоть гусятины. Оливье, рыбка тоже были выше всяких похвал. Так что многозначительный взгляд Илги Артуровны сработал вхолостую. В том смысле, что я не загрустил в ответ.

— Я тоже хочу произнести тост! — заявила Антонина Павловна, когда ее папаша пополнил хрустальные сосуды участников застолья. — Я хочу выпить за своих замечательных родителей, которые в трудный момент проявили терпение и такт в отношении своей недостойной дочери.

Ее отец и мать было запротестовали, но все-таки выпили. Я тоже, ибо Пал Палыч и Глафира Семеновна действительно на редкость приятные люди. Надо бы почаще у них бывать. Пир пошел своим чередом. Хозяйка предложила выпить за вторую гостью, то есть за Илгу, расхвалив ее как замечательную помощницу по хозяйству. Подозрение, что супруга директора вознамерилась меня помирить с моей бывшей во мне только окрепло. Наверное, ей не терпится избавиться от «помощницы». Ну это ее проблемы. Я-то здесь причем?