На орлиных крыльях - Фоллетт Кен - Страница 6

Гольц посоветовал также Гэллэгеру сдать ему на хранение паспорта Пола и Билла и их виды на жительство. (Это на тот случай, если полиция официально затребует документы. Тогда ЭДС всегда сможет адресовать их в посольство. Тем временем Али Джордан связался бы с полицией и постарался выяснить, какого черта затеялся весь этот сыр-бор.)

В тот же день, несколько позднее, паспорта и другие документы принесли в посольство.

На следующее утро Буча сел в самолет и улетел восвояси. Гэллэгер позвонил в посольство. Али Джордан уже переговорил с генералом Биглари из департамента полиции Тегерана. Биглари сказал, что Пол и Билл задержаны в стране, а если попытаются уехать, то будут арестованы.

Гэллэгер поинтересовался почему.

Их задерживают как важных свидетелей в расследовании, понял из ответа Джордан.

Каком расследовании?

Джордан об этом не знал.

Пол был в недоумении и в то же время немало озабочен, когда Гэллэгер доложил ему обо всем этом. Он не попадал в дорожные происшествия, не видел никаких преступлений, не был связан с ЦРУ… Что или кто там у них расследуется? ЭДС? Или же расследование – это лишь предлог для задержания Пола и Билла в Иране, чтобы они продолжали руководить компьютерной системой социального страхования?

Полиция сделала всего одну уступку. Али Джордан признал, что полиция вправе отобрать жилые помещения сотрудников компании, которые являются собственностью иранских властей, но оспорил, что она может взять паспорта, являющиеся собственностью американского правительства. Генерал Биглари согласился с этим доводом.

На следующий день Гэллэгер и Али Джордан отправились в полицейский участок, чтобы передать документы генералу Биглари. По пути Гэллэгер спросил Джордана, не думает ли он, что Пола и Билла могут обвинить в каком-нибудь правонарушении.

– Я сильно сомневаюсь в этом, – ответил Джордан.

При встрече в полицейском участке генерал предупредил Джордана, что американское посольство будет в ответе, если Пол и Билл исчезнут из страны любым способом – скажем, на военном самолете США.

На следующий день – 8 декабря, в день эвакуации, – в ЭДС позвонил Лю Гольц и сообщил, что, как он выяснил через своего «источника» в Министерстве юстиции Ирана, Пола и Билла намереваются привлечь в качестве важных свидетелей в расследованиях случаев коррупции, в которой обвинен находящийся теперь в тюрьме министр здравоохранения доктор Шейхолеслами-заде.

Полу стало немного полегче, когда наконец прояснилось, в чем тут дело. Он мог со спокойной душой говорить следователям правду: ЭДС взяток не давала. Он сомневался в том, что министр брал от кого-то взятки. Иранские чиновники слыли известными взяточниками, но доктор Шейк – как его кратко называл Пол, – судя по всему, человек совсем другого склада. Хирург-ортопед по профессии, он обладал трезвым разумом и впечатляющей способностью всесторонне проникать в суть дела. Возглавляя Министерство здравоохранения, он собрал вокруг себя группу прогрессивных молодых технократов, которые находили пути пресекать бюрократизм и заставлять чиновников работать по-настоящему. Программа ЭДС была всего одной из его задумок относительно того, как подтянуть иранскую службу здравоохранения и социального страхования до американского уровня. Пол не поверил, что доктор Шейк одновременно набивал на всем этом себе карманы.

Если «источник» Гольца говорил правду, Полу нечего было бояться. А если нет? Доктора Шейка арестовали три месяца назад. Случайно ли иранцы вдруг решили, что Пол и Билл – важные свидетели, как раз тогда, когда Пол сказал им, что ЭДС прекращает работы и покидает Иран, если их министерство не оплатит счета?

После эвакуации оставшиеся сотрудники корпорации переехали в два дома, и два дня – 10 и 11 декабря, религиозный праздник Ашуры, – безвылазно сидели в них, перекидываясь в покер. В одном доме играли по крупной, в другом по маленькой. Пол и Коберн вместе играли по большой ставке. Для охраны они пригласили «привидений» Коберна – двух его знакомых военных разведчиков, вооруженных пистолетами. На игру в покер оружие приносить не разрешалось, поэтому оба «привидения» оставили пистолеты в передней.

Вопреки ожиданиям, празднование Ашуры прошло относительно спокойно: в демонстрациях против шаха приняли участие по всей стране миллионы жителей, но массовых беспорядков не было.

После праздника Ашуры Пол и Билл снова стали придумывать пути, как бы удрать из Ирана, но получили неожиданный удар. Для начала они попросили Лю Гольца из посольства вернуть им паспорта. Гольц ответил, что если он вернет паспорта, то должен будет сообщить об этом генералу Биглари. А это будет означать своего рода предупреждение полиции, что Пол и Билл собираются улизнуть из страны. Гольц утверждал также, что, взяв на хранение паспорта, он предупредил ЭДС о том, что с полицией дела будет улаживать он сам. Но он, должно быть, сказал эти слова так тихо, что никто и припомнить их не мог.

Пол негодовал. С чего это Гольц должен вступать в какие-то контакты с полицией? Он не обязан отчитываться перед ней, что делает с паспортами американцев. Ради всех святых, разве в его обязанности входит помогать полиции задерживать Пола и Билла в Иране? Посольство для того и существует, чтобы помогать американцам, не так ли?

А что, не может ли Гольц взять свой глупый ход назад и потихоньку вернуть паспорта, а в полицию сообщить, скажем, спустя два-три дня, когда Пол и Билл уже будут в безопасности, дома? Совершенно исключено, ответил Гольц. Его ссора с полицией навлечет беду на кого-то еще, а на Гольце лежит забота о других двенадцати тысячах американцев, пребывающих пока еще в Иране. К тому же фамилии Пола и Билла уже внесены в список невыездных, который имеется у полиции аэропорта, – даже если у них все документы будут в порядке, все равно им не пройти паспортный контроль.

Когда весть о том, что Пол и Билл напрочь завязли в Иране, дошла до Далласа, руководство ЭДС и их адвокаты привели в движение все свои связи. В Вашингтоне у них не было таких надежных и влиятельных знакомых, какие были прежде при республиканской администрации, но все же кое-кто из старых друзей остался. Они переговорили с Бобом Страуссом, авторитетным человеком, которого Белый дом использовал для улаживания острых международных проблем. По счастью, он оказался уроженцем Техаса. Встретились они и с администратором Томом Мурером, бывшим председателем Объединенного комитета начальников штабов, который был знаком со многими генералами, теперь верховодившими в военном правительстве Ирана. Побеседовали и с Ричардом Хелмсом, бывшим директором ЦРУ и бывшим послом США в Иране. Эти лица нажали на государственный департамент, и американский посол в Тегеране Уильям Салливан получил указание поднять вопрос о Поле и Билле на встрече с иранским премьер-министром генералом Захари.

Но все было безрезультатно.

Тридцать дней, которые Пол предоставил иранцам для оплаты долгов, истекли, и 16 декабря он направил доктору Эмрани официальное уведомление о приостановлении действия контракта. Но он не расторг его полностью. Наоборот, попросил небольшую группу эвакуированных служащих вернуться в Тегеран, и это было знаком того, что ЭДС пытается разрешить проблемы с Министерством здравоохранения. Некоторые из возвратившихся беглецов привезли даже свои семьи, явно под влиянием спокойно прошедшего праздника Ашуры.

И все же ни американскому посольству, ни адвокатам ЭДС в Тегеране не удалось выяснить, кто распорядился не выпускать из страны Пола и Билла. Наконец Маджид, отец Фары, прознал кое-что у генерала Биглари. Следствие вел следователь городской прокуратуры, некий Хосейн Дэдгар, чиновник среднего ранга из департамента гражданского прокурора, аппарат которого обладал очень широкими полномочиями и занимался расследованиями преступлений, совершаемых чиновниками гражданской службы. Дэдгар проводил расследование дела доктора Шейка, и именно по его настоянию бывшего министра здравоохранения взяли под стражу.

Поскольку американское правительство не стало требовать от иранцев, чтобы Пола и Билла выпустили из страны, и в то же время не возвращало им втихую паспорта, то не могло бы оно, по крайней мере, договориться, чтобы этот Дэдгар хотя бы поскорее допросил Пола и Билла, и тогда бы они встречали Рождество у себя на родине? Рождество иранцам ни о чем не говорит, заявил Гольц, а вот Новый год они знают. Поэтому он попытается встретиться с ними до праздников.