Стиратель (СИ) - Каляева Яна - Страница 37

Накладываю себе немного рагу — из вежливости, есть не хочется. Любопытно, что граф держится со мной как с равным. А ведь наверняка ему уже известно все, что смог вычислить тот родовидец.

Лицо у графа не столько красивое, сколько породистое… нет, скорее, благородное. Профиль так и просится на монету. Волосы полностью седые, но шевелюра густая, никакого намека на облысение. Темные глаза смотрят пронзительно и цепко. И все-таки, как врач, я не могу не отметить признаки возрастных изменения: желтоватая сухая кожа, едва заметное дрожание пальцев, дряблость шеи.

Теперь граф сам смотрит на меня выжидающе. Самое время дать ему понять, что не выдаю себя за того, кем не являюсь.

— Благодарю. Похоже, готовить сердце в этом доме умеют. Однако позволь полюбопытствовать, отчего ты так откровенно обсуждаешь проблемы Высших с… низшим?

Граф саркастически приподнимает бровь:

— Кто в моем доме Высший, а кто — низший, решаю я. Этого болвана барона Рентха интересовало только, какой род может встать на твою защиту. Убедившись, что ты никому не родня по крови, он решил, что может творить с тобой что угодно. Для таких людей страх перед наказанием — единственное, что удерживает от преступления. А я предпочитаю обходиться без насилия, когда это возможно. Тем более в вопросе сотрудничества с умным и одаренным человеком.

Наконец-то мы перешли к делу. Понимаю, что граф проявляет вежливость, но все же утомили несколько эти расшаркивания.

— О каком сотрудничестве ты говоришь? На каких условиях?

— Предлагаю тебе должность целителя рода Нагель. Работать будешь как со мной и моей семьей, так и с теми, кого я к тебе приведу.

— В обмен на стол и кров?

Граф сокрушенно качает головой:

— Ты плохо знаешь наши обычаи, Мих, иначе я воспринял бы твои слова как оскорбление. Я не какой-то там второсортный барон, чтобы считать, будто у гостя можно потребовать плату за гостеприимство. Живи в моем замке, как друг, и так долго, как пожелаешь. Все мое — твое. Термы, охота, библиотека, портные, свободные компаньонки — все к твоим услугам, только пальцем шевельни.

Все это звучит хорошо. Даже слишком.

— За твой труд стану платить серебром, — продолжает граф. — Как ты предпочитаешь, получать вознаграждение раз в неделю либо за каждый сеанс отдельно?

Где-то тут, похоже, пропущен момент, когда я соглашаюсь на предложение. Хотя деваться мне некуда, с моим-то зыбким статусом — определенно носитель магии, но без родственных связей среди аристократов. Да и граф производит впечатление на редкость разумного и договороспособного человека. Хорошие сапоги, надо брать.

— За каждый сеанс отдельно.

Тут все так быстро меняется, ни к чему мне лишние обязательства.

— Как скажешь. И если наше сотрудничество окажется благоприятным… Ты уже решил, чем хотел бы заниматься в будущем?

— Не решил. Думал открыть свою лечебницу. Или начать преподавать целительство в Академии.

— Преподавать? Это для тебя мелко. Декан факультета врачевания — напыщенный болван, поэтому приличных целителей нет уже в нескольких поколениях. Мы деградируем во многих сферах, но в этой — быстрее прочих. Я вхожу в попечительский совет Академии и могу рекомендовать тебя на должность декана.

Очень, очень много бесплатного сыра. Всматриваюсь в лицо графа, но на нем только любезная улыбка.

— Это, разумеется, все может произойти в том случае, если наше сотрудничество сложится к удовольствию и пользе обеих сторон, — граф снижает обороты, словно угадывает мои подозрения.

— Превосходно. Я готов приступить к работе прямо сейчас, как только мы закончим трапезу.

Я вообще-то и за обедом могу, но как-то это непрофессионально. Граф откладывает столовые приборы и приглашает меня следовать за ним. Вокруг суетится троица слуг, открывая перед нами массивные двери.

Поднимаемся по винтовой лестнице в башню.

— Вот такую комнату я приготовил тебе для работы, — улыбается граф. — Нравится?

Отвечаю совершенно искренне:

— Ничего лучше даже представить себе не мог!

Мог, конечно — но только не в Танаиде. Полукруглая комната выглядит довольно чистой, и она уже оснащена столом и креслами. Но главное — естественный свет. Прежде я не видел здесь таких больших окон, и забраны они, пусть и мутноватым, но все же стеклом, а не слюдой или бычьим пузырем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Провожу первичный опрос пациента. Оказывается, графу девяносто два года… а выглядит от силы на полсотни. Прошу разрешения на осмотр. Высшие не умеют погружаться в Тень, они работают с магической энергией непосредственно; однако некоторые из них чувствуют, когда вхожу в Тень я — потому-то туповатый Кей так быстро среагировал там, в камере.

Аура графа поражает обилием золота — ни у кого прежде не видел и половины от этого объема. Ну да, он же принадлежит к одному из одиннадцати родов. Очевидно, сила мага прямо завязана на уровень высокородности, так сказать. Потому-то Симона, хоть она графу и седьмая вода на киселе, смогла снять наложенное мелкотравчатым Кеем заклинание. А граф, пожалуй, два десятка таких вот кеев раскатает одной левой…

Довольно быстро обнаруживаю причину, по которой графу так нужно было мое здесь присутствие: старая рана на левом бедре, неглубокая, но так до конца и не зажившая. Ну да, вон оно, знакомое голубоватое свечение. Должно быть, неприятно ноет в дождливую погоду. Работы сеанса на три — это попроще, чем глаз Арне, да и я набрался опыта с тех пор.

Прежде, чем приступить к вычищению смертельной голубизны, изучаю организм пациента целиком. Когда еще мне попадется Высший такой силы… и настолько старый. Возраст у Высших вообще штука странная. Уже в Академии с удивлением узнал, что барону и Юлии, которые выглядят лет на тридцать, на самом деле перевалило за полвека. Дряхлых старцев, если подумать, я среди Высших вовсе не видел, возрастные изменения минимальны — при том, что низшие стареют даже быстрее, чем люди в моем мире. Однако Высшие живут лет до ста; тех, кому стукнуло сто двадцать, хроники называют долгожителями, это редкие случаи. И внешне старение почти не сказывается, но как оно изнутри?

Никаких патологий я у графа не обнаруживаю, однако пронизывающие ауру зеленые нити слабые и блеклые — словно изношенные. Осторожно беру несколько золотистых искр и направляю их на тонкий участок зеленой нити. Сперва ничего не происходит, но пару минут спустя вижу, что нить стала немного крепче. Повторяю то же самое в чуть большем масштабе. Теперь изменения видны явственно. Неужели я открыл способ продления жизни магов?

Решаю пока пациента не обнадеживать, новую методику внедрять постепенно и отслеживать изменения самочувствия. До конца сеанса занимаюсь тем, в чем уверен — заживлением раны. Тут прогресс очевиден и будет заметен сразу.

Какими бы ни были планы графа насчет меня, уже сегодня он поймет, что, как целитель, я оправдал все затраты и риски по моему освобождению.

Лилли нежно улыбается и как бы невзначай поводит плечиком, проступающим в вырезе платья.

— Господин, желаете, чтобы я сыграла для вас на флейте?

Что это, иносказание? И как ей отказать, чтобы не обидеть? Проблема в том, что я сейчас лежу в купели совершенно голым. Это термы, не костюм же тут носить. А Лилли не просто бегает вокруг в своем легкомысленном платьице, а еще и делает какие-то туманные намеки…

Пока подбираю слова вежливого отказа, Лилли извлекает из складок юбки флейту — уфф, это просто деревянная дудочка, никаких аллегорий. Музыка мелодичная, но несколько писклявая, на мой вкус. Предпочел бы обойтись без звукового сопровождения, если честно. Но что поделать, работа Лилли — развлекать меня всеми возможными способами.

Уже успел узнать, что такие девушки называются компаньонками. Их еще в детстве отбирают по привлекательной внешности и учат в специальных школах, потому они способны не только греть мужчине постель, но и заботиться о его уюте, поддерживать беседу и вот, как выяснилось, играть на музыкальных инструментах. Компаньонок покупают у школ богатые аристократы. Ну как покупают — выплачивают долг за их обучение, а там девушки отрабатывают его, пока остаются красивыми и здоровыми. Откровенного рабовладения в Танаиде нет, но, как говорится, хрен редьки не слаще.