Анекдот в осенних ботинках - Серова Марина Сергеевна - Страница 6

Жили они в однокомнатной квартире на улице Чехова, что находилась довольно далеко от моего дома. На звонок открыла худенькая женщина с темными кругами под глазами. Выглядела она лет на шестьдесят, хотя, присмотревшись, я поняла, что ей на самом деле гораздо меньше. Видимо, ее подкосило известие о сыне.

Я вдруг почувствовала угрызения совести. Черт, совсем не подумала о том, что приперлась в совершенно неподходящий момент! Ведь людям сейчас, мягко говоря, ни до кого. К тому же к этому примешивалось некоторое чувство вины за смерть Андрея. В самом деле, что я скажу его матери? Что ко мне залез ее сын, я его застала, потом врезала как следует… Материнская любовь неизбежно возьмет верх над объективностью.

Ладно, все равно уже пришла. Попробую вести себя как можно мягче и тактичнее.

— Вы меня извините, пожалуйста, — вложив в свое обращение максимум сочувствия и уважения к ее горю, сказала я женщине. — Мне необходимо поговорить с вами насчет вашего сына…

— Ах, вы из милиции… — тихо ответила женщина. — Проходите, пожалуйста. К нам теперь часто ходят.

Слава богу, мне не пришлось объяснять ей, кто я. Соврать в такой ситуации мне вряд ли удалось бы. Женщина провела меня в комнату и указала рукой на кресло. Я обратила внимание, что обстановка в комнате далеко не роскошная, мебель уже старенькая, потрепанная, Видимо, доход этой семьи невысок. Да еще такое горе навалилось…

— Хотите чаю? — каким-то равнодушным голосом предложила женщина.

— Нет-нет, спасибо, — отказалась я и представилась: — Меня зовут Татьяна Александровна.

— А я — Звягинцева Валентина Александровна, — все тем же ровным голосом представилась мать Андрея.

— Да-да… — Я замялась, мысленно стараясь взять себя в руки и задавать конкретные милицейские вопросы. Но так как я сама не очень хорошо себе представляла причины и цели своего визита сюда — вернее, причина-то была ясна, но вот цели… — то никак не могла сообразить, с чего начать.

— Расскажите мне об Андрее, — наконец попросила я. — Как можно подробнее. Для расследования все пригодится.

На самом деле мне ничего не могло пригодиться из ее рассказа, но я понимала, что женщине легче будет разговориться, если она начнет повествование с малозначащих деталей.

— Андрюша всегда был непослушным мальчиком, — заговорила Валентина Александровна. — И в школе учился плохо, учителя на него жаловались. Отец ремнем порол — не помогало.

Она замолчала, вспоминая своего сына маленьким. Потом продолжила свой рассказ:

— На собрания родительские меня все время вызывали, говорили, что сын плохо ведет себя. Я разговаривала с Андреем, ругала, просила, он все молчал. У него такой характер от рождения. Ну вот, а потом, как школу закончил, в техникум поступил. Я думала, может, наконец, за ум возьмется, ан нет. А тут еще отец умер, так Андрей совсем от рук отбился. Ничего слушать не хотел, грубил только все время. Деньги стал из дома таскать. Я говорила — что ж ты делаешь, ведь нам и так жить не на что…

— Валентина Александровна, — воспользовавшись паузой, спросила я, — а когда вы поняли, что Андрей принимает наркотики?

— Да не сразу, — призналась она. — Откуда я знаю, как это проявляется? В наше время такой гадости не было. Только стала замечать, что сын какой-то не такой стал. То лежит часами, в стенку смотрит, то вдруг ни с того ни с сего энергия у него появляется, а то орать на меня начинает.

— А раньше Андрей вам не грубил?

— Ну, особо ласковым он никогда не был, — махнула она рукой. — Но деньги раньше не воровал и меня не обзывал. А тут вообще, словно с катушек слетел.

— Как же вы жили вместе?

— Ну, как? — пожала она плечами. — Ужасно, конечно. Поэтому, когда он ушел, я даже вздохнула с облегчением.

— Куда ушел? — удивилась я. — Разве он жил не с вами?

— Сперва со мной. Только потом с девкой какой-то познакомился, стал у нее пропадать. Она, по-моему, той же дрянью баловалась! — неприязненно сказала Валентина Александровна.

— А что за девушка? Где живет?

— Да я и не знаю, где. Знаю только, что шалава она, и больше никто. Я думаю, что это она сына моего к наркотикам приучила! — с горечью и гневом проговорила Звягинцева.

— Почему вы так думаете? — осторожно спросила я.

— А кто же еще? — искренне удивилась Валентина Александровна.

Я еще раз поразилась материнской необъективности. Собственно, к такому пора привыкнуть и воспринимать спокойно. Естественно, мать всегда защищает свое дитя. Родной сынок, что бы ни натворил, никогда виноват не будет. Всегда найдется кто-то, на кого можно возложить ответственность за все выходки любимого чада. Я ожидала примерно чего-то подобного, поэтому просто слушала, стараясь вычленить из рассказа Валентины Александровны хоть какое-то рациональное зерно.

— Она вечно как чумная ходила, — все-таки привела более существенные аргументы женщина. — И денег у них постоянно не хватало, Андрей ко мне ходил клянчить. А на что им особо тратить? Детей-то у них нет! Да и слава богу, что не заделали, кто у них мог получиться-то при таком образе жизни? Дурачок какой-нибудь, и больше ничего! А с другой стороны… Теперь вот внуков мне никогда не дождаться. — Звягинцева всхлипнула, промокнула глаза и со вздохом махнула рукой: — Хотя я уж и смирилась с этим давно!

— Валентина Александровна, а как зовут эту девушку? — спросила я, кивая в ответ на ее реплики в адрес этой особы.

— Да Ирка-шалава, как еще ее звать-то! — махнула она рукой. — Путалась со всеми подряд!

— Так она живет где-то рядом? — спросила я.

— Да вроде рядом, она часто тут крутилась. Вы спросите у кого-нибудь во дворе, вам подскажут.

— Да-да, непременно. Валентина Алксандровна, похороны когда? — Я еще не знала, пойду ли туда и зачем мне все это, но на всякий случай спросила.

— Послезавтра, — ответила Звягинцева. — Скорее бы уж… — Она как-то спохватилась, произнеся эти слова, и тут же заговорила, оправдываясь: — Нет-нет, вы не подумайте, что я побыстрее мечтаю сына зарыть, просто устала очень… Если бы вы знали только, какое испытание — с наркоманом жить, прости Господи! Ох, не дай бог, вы не подумайте, что я вам такого желаю… — Она приложила руки к груди.