– Дилси, – сказала Кэдди. – Бенджи тебе делает подарок. – Кэдди нагнулась, вложила бутылочку в руку мне. – Подай теперь Дилси ее. – Протянула мою руку, и Дилси взяла бутылочку.

– Нет, ты подумай! – сказала Дилси. – Дитятко мое духи мне дарит. Ты только глянь, Роскус.

Кэдди пахнет деревьями.

– А мы с Бенджи не любим духов, – сказала Кэдди.

Кэдди пахла деревьями.

– Ну, вот еще, – сказала Дилси. – Большой уже мальчик, надо спать в своей постельке. Тебе уже тринадцать лет. Будешь спать теперь один, в дяди Мориной комнате, – сказала Дилси.

Дядя Мори нездоров. У него глаз нездоров и рот. Верш понес ему ужин на подносе.

– Мори грозится застрелить мерзавца, – сказал папа. – Я посоветовал ему потише, а то как бы этот Паттерсон не услыхал. – Папа выпил из рюмки.

– Джейсон, – сказала мама.

– Кого застрелить, а, папа? – сказал Квентин. – Застрелить за что?

– За то, что дядя Мори пошутил, а тот не понимает шуток, – сказал папа.

– Джейсон, – сказала мама. – Как ты можешь так? Чего доброго, Мори убьют из-за угла, а ты будешь сидеть и посмеиваться.

– Пусть держится подальше от углов, – сказал папа.

– А кого застрелить? – сказал Квентин. – Кого дядя Мори застрелит?

– Никого, – сказал папа. – Пистолета у меня нет.

Мама заплакала.

– Если тебе в тягость оказывать Мори гостеприимство, то будь мужчиной и скажи ему в лицо, а не насмехайся заглазно при детях.

– Что ты, что ты, – сказал папа. – Я восхищаюсь Мори. Он безмерно укрепляет во мне чувство расового превосходства. Я не променял бы его на упряжку каурых коней. И знаешь, Квентин, почему?

– Нет, сэр, – сказал Квентин.

– Et ego in Arcadia…2 забыл, как по-латыни «сено», – сказал папа. – Ну, не сердись, – сказал папа. – Это все ведь шутки. – Выпил, поставил рюмку, подошел к маме, положил ей руку на плечо.

– Неуместные шутки, – сказала мама. – Наш род ни на йоту не хуже вашего, компсоновского. И если у Мори слабое здоровье, то…

– Разумеется, – сказал папа. – Слабое здоровье – первопричина жизни вообще. В недуге рождены, вскормлены тленом, подлежим распаду. Верш!

– Сэр, – сказал Верш за моим стулом.

– Ступай-ка наполни графин.

– И скажи Дилси, пусть отведет Бенджамина наверх и уложит, – сказала мама.

– Ты уже большой мальчик, – сказала Дилси. – Кэдди умаялась спать с тобой. Ну замолчи и спи.

Комната ушла, но я не замолчал, и комната пришла обратно, и Дилси пришла, села на кровать, смотрит на меня.

– Так не хочешь быть хорошим и заснуть? – сказала Дилси. – Никак не хочешь? А минуту обождать ты можешь?

Ушла. В дверях пусто. Потом Кэдди в дверях.

– Тс-с, – говорит Кэдди. – Иду, иду.

Я замолчал, Дилси отвернула покрывало, и Кэдди легла на одеяло под покрывало. Она не сняла купального халата.

– Ну вот, – сказала Кэдди. – Вот и я.

Пришла Дилси еще с одеялом, укрыла ее, подоткнула кругом.

– Он – минута и готов, – сказала Дилси. – Я не стану гасить у тебя свет.

– Хорошо, – сказала Кэдди. Примостила голову рядом с моей на подушке. – Спокойной ночи, Дилси.

– Спокойной ночи, голубка, – сказала Дилси. На комнату упала чернота. Кэдди пахла деревьями.

Смотрим на дерево, где Кэдди.

– Что ей там видно, а, Верш? – Фрони шепотом.

– Тс-с-с, – сказала Кэдди с дерева.

– А ну-ка спать! – сказала Дилси. Она вышла из-за дома. – Папа велел идти наверх, а вы сюда прокрались за моей спиной? Где Кэдди и Квентин?

– Я говорил ей, чтоб не лезла на дерево, – сказал Джейсон. – Вот расскажу про нее.

– Кто, на какое дерево? – сказала Дилси. – Подошла, смотрит на дерево вверх. – Кэдди! – сказала Дилси. Опять ветки закачались.

– Ты, сатана! – сказала Дилси. – Слазь на землю.

– Тс-с, – сказала Кэдди. – Ведь папа не велел шуметь.

Кэддины ноги показались. Дилси дотянулась, сняла ее с дерева.

– А у тебя есть разум? Зачем ты разрешил им сюда? – сказала Дилси.

– А что я мог с ней поделать, – сказал Верш.

– Вы-то почему здесь? – сказала Дилси. – Вам-то кто разрешил?

– Она, – сказала Фрони. – Она позвала нас.

– Да кто вам велел ее слушаться? – сказала Дилси – А ну, марш домой! – Фрони с Ти-Пи уходят. Их не видно, но слышно еще.

– Ночь на дворе, а вы бродите, – сказала Дилси. Взяла меня на руки, и мы пошли к кухне.

– За спиной моей прокрались, – сказала Дилси. – И ведь знают, что давно пора в постель.

– Тс-с, Дилси, – сказала Кэдди. – Тише разговаривай. Нам не велели шуметь.

– Так цыц и не шуми, – сказала Дилси. – А где Квентин?

– Он злится, что ему велели меня слушаться, – сказала Кэдди. – И нам еще надо отдать Ти-Пи бутылку со светляками.

– Обойдется Ти-Пи без светляков, – сказала Дилси. – Иди, Верш, ищи Квентина. Роскус видел, он к сараю шел. – Верш уходит. Верша не видно.

– Они там ничего не делают в гостиной, – сказала Кэдди. – Просто сидят на стульях и глядят.

– Вашей, видно, помощи ждут, – сказала Дилси. Мы повернули кругом кухни.

«Ты куда повернул?» говорит Ластер. «Опять на игроков смотреть? Мы там уже искали. Постой-ка. Обожди минуту. Будь здесь и чтоб ни с места, пока я сбегаю домой за тем мячом. Я одну штуку надумал».

В окне кухни темно. Деревья чернеют в небе. Из-под крыльца Дэн вперевалку, небольно хватает за ногу. Я пошел за кухню, где луна. Дэн за мной.

– Бенджи! – сказал Ти-Пи в доме.

Дерево в цветах у окна гостиной не чернеет, а толстые деревья черные все. Трава под луной стрекочет, по траве идет моя тень.

– Эй, Бенджи! – сказал Ти-Пи в доме. – Куда ты пропал? Во двор подался. Я знаю.

Вернулся Ластер. «Стой», говорит. «Не ходи. Туда нельзя. Там в гамаке мис Квентина с кавалером. Пройдем здесь. Поворачивай назад, Бенджи!»

Под деревьями темно. Дэн не пошел. Остался, где луна. Стало видно гамак, и я заплакал.

«Вернись лучше, Бенджи», говорит Ластер. «А то мис Квентина разозлится».

В гамаке двое, потом один. Кэдди идет быстро, белая в темноте.

– Бенджи! – говорит она. – Как это ты из дому убежал? Где Верш?

Обняла меня руками, я замолчал, держусь за платье, тяну ее прочь.

– Что ты, Бенджи? – сказала Кэдди. – Ну зачем? Ти-Пи, – позвала она.

Тот, в гамаке, поднялся, подошел, я заплакал, тяну Кэдди за платье.

– Бенджи, – сказала Кэдди. – Это Чарли. Ты ведь знаешь Чарли.

– А где нигер, что смотрит за ним? – сказал Чарли. – Зачем его пускают без присмотра?

– Тс-с, Бенджи, – сказала Кэдди. – Уходи, Чарли. Ты ему не нравишься. – Чарли ушел, я замолчал. Тяну Кэдди за платье.

– Ну, что ты, Бенджи? – сказала Кэдди. – Неужели мне нельзя посидеть здесь, поговорить с Чарли?

– Нигера позови, – сказал Чарли. Опять подходит. Я заплакал громче, тяну Кэдди за платье.

– Уходи, Чарли, – сказала Кэдди. Чарли подошел, берется за Кэдди руками. Я сильнее заплакал. Громко.

– Нет, нет, – сказала Кэдди. – Нет. Нет.

– Он все равно немой, – сказал Чарли. – Кэдди.

– Ты с ума сошел, – сказала Кэдди. Задышала. – Немой, но не слепой. Пусти. Не надо. – Кэдди вырывается. Оба дышат. – Прошу тебя, прошу, – Кэдди шепотом.

– Прогони его, – сказал Чарли.

– Ладно, – сказала Кэдди. – Пусти!

– А прогонишь? – сказал Чарли.

– Да, – сказала Кэдди. – Пусти. – Чарли ушел. – Не плачь, – сказала Кэдди. – Он ушел. – Я замолчал. Она дышит громко, и грудь ее ходит.

– Придется отвести его домой, – сказала Кэдди. Взяла мою руку. – Я сейчас, – шепотом.

– Не уходи, – сказал Чарли. – Нигера позовем.

– Нет, – сказала Кэдди. – Я вернусь. Идем, Бенджи.

– Кэдди! – Чарли громко шепотом. Мы уходим. – Вернись, говорю! – Мы с Кэдди бегом. – Кэдди! – Чарли вслед. Вбежали под луну, бежим к кухне.

– Кэдди! – Чарли вслед.

Мы с Кэдди бежим. По ступенькам на веранду, и Кэдди присела в темноте, обняла меня. Она слышно дышит, грудь ее ходит об мою.

вернуться