В гостях у Рема или разведчик из будущего (СИ) - Птица Алексей - Страница 21

— Прошу! — не стал спорить тот и протянул искомое.

Верхний нагрудный карман явил удостоверение штурмовика и пропуск в здание. Наскоро проверив документы, охранник вернул их и приглашающе кивнул на дверь. Медная толстенная ручка, отполированная сотнями рук, отворила дверь, и Шириновский оказался внутри довольно большого холла, в центре которого уходили вверх две лестницы.

Недалеко от входа располагался ещё один пост, на котором находилось двое из внутренней охраны. Один из них был штурмовик в звании труппфюрера, он сидел за столом, другой, обычный штурмман, видимо, посыльный, стоял у него за спиной. У обоих на поясе висели только дубинки, что выглядело даже странно. Возможно, в здании находились люди и с огнестрельным оружием, но пока они не попадались, если вообще были.

— Вы к кому? — сразу же остановили его.

— В кассу за довольствием и выплатами за ранение.

— Фамилия?

— Фон Меркель.

Труппфюрер полез в стол и, достав толстенный журнал, быстро пролистнул его. Шириновский заглянул в него и в очередной раз подивился аккуратности и въедливости немцев.

Большая, как сказали бы в СССР, амбарная книга в виде разлинованной в клеточку тетради, была разделена в алфавитном порядке закладками, каждая из которых указывала на первые буквы фамилии личного состава берлинских штурмовиков. Труппфюрер открыл тетрадь на букву «М» и, пролистав до нужной записи, спросил:

— Август фон Меркель?

— Да.

— Назовите дату своего рождения.

— 25.05.1900 года.

— Хорошо. Пройдите на второй этаж, налево до конца, дверь под номером 22, там вам всё выпишут и укажут, что делать дальше.

— Данке! — и Вольфович развернулся и пошёл прямиком к лестнице, что вела на второй этаж. Но не успел он подняться наверх, как навстречу ему попался субъект, который явно его знал.

— Август? Ты где пропадал?

Шириновский удивлённо поднял глаза, и его, то бишь не его, память тут же выдала, кого он встретил. Перед ним стоял мужчина выше его ростом, плотного телосложения, одетый в форму штурмовика и в таком же звании, как и у него. Звали его Франц Губерт, ходил в друзьях, хотя скорее в собутыльниках, но в хороших. Короче, приятель по отряду и бывшей службе во фрайкоре.

— В больнице. На первое мая подарок от коммунистов получил!

— Ааа! Слышал, — крепко пожимая ему руку, ответствовал этот Губерт. — Как ты?

— Ничего, выздоравливаю, вот вручили очередное звание по ранению и премию обещали.

— О, поздравляю! Это дело надо обмыть!

— Я ещё плохо себя чувствую.

— А уже вызвали на службу?

— Да, то есть сказали, что сегодня можно отдохнуть и приходить завтра, но денег всего пять марок осталось, а лекарства нужно покупать каждый день.

— Ничего, мы, арийцы, крепкие парни. Выздоровеешь. Сегодня уже четверг, давай тогда встретимся в воскресенье в нашей пивной. Выпьем за твоё здоровье.

«Да, щаззз, на хрен ты мне нужен!» — подумал Шириновский, но тут же проснулся Маричев:

— Соглашайся, выпить пива — это святое, заодно много интересного узнаешь. Да и ты почти выздоровел. Хватит уже стонать.

— Хорошо, в воскресенье согласен, — нехотя ответил Шириновский.

— Тогда жду тебя ровно в два в нашей пивной. Может, ещё Шольц придёт, он говорят, хочет устроиться в мэрии мелким клерком, но денег у него вечно не хватает, и он с удовольствием выпьет с нами пива за твой счёт. Да и до конца его контракта пара недель осталась. Он, правда, совсем безбашенный, может и не дожить до того момента, как покинет ряды штурмовиков.

— В мэрии? Хорошо, так будет даже лучше, а то мне скучно одному.

— Замётано! Поправляйся, Август.

Шириновский пожал ему руку и, проводив взглядом своего партайгеноссе, пошёл дальше. Выпить пива можно, но не за его счёт, впрочем, выбора у него всё равно не имелось. Не надо выделяться, заодно и последние новости узнает, может, для себя что интересное будет. А пьяные языки гораздо охотнее болтают, чем трезвые.

Дойдя почти до конца коридора, он уткнулся в солидную дверь, на которой горели латунью две цифры.

— Двадцать два, — прочёл он вслух и постучался.

Ему никто не ответил, и, подождав пару секунд, он потянул на себя дверь, она легко открылась, и буквально сразу же за ней оказалась перегородка в половину человеческого роста. В неё он и упёрся грудью, сделав всего пару шагов. За перегородкой виднелась большая комната с пятью столами. Они стояли недалеко друг от друга, выстроившись в одну линию. За каждым из столов сидел работник, занимавшейся какими-то делами, все одеты в форму штурмовиков, даже одна фрау.

Услышав стук двери, один из них поднял голову и пристально взглянул на Шириновскийа:

— Слушаю вас?

— Меня зовут Август фон Меркель. Позавчера меня выписали из больницы. А вчера посетило дома начальство в лице штурмфюрера и вручило лычки нового звания. Мне сказали, чтобы я явился за выплатой и премией за ранение.

— Фон Меркель? Помню такого. Минутку. Клаус! Посмотри в картотеке фон Меркеля и оформи ему причитающееся.

Мужчина за соседним столом вскинул голову, кивнул и, встав, пошёл к длинному шкафу во всю стену, ища нужный ему ящик. Видимо, это была картотека. Через минуту он выдвинул один из ящиков, в котором оказались стоящие стоймя картонные папки. Недолго порыскав внутри, он выудил одну нужную и вместе с ней вернулся к своему столу. Положив папку на стол, стал внимательно изучать её содержимое, сверяя со своими тетрадочными записями.

— Так, вам действительно присвоено звание обершарфюрера. Поздравляю! И даже есть положительная характеристика на получение следующего звания. Есть и распоряжение о премии за полученное тяжёлое ранение. Все выплаты запланированы вам на завтра. Вам же сказали, что вы их должны получить завтра?

— Да, но мне надлежит ещё и вступить в строй, и я подумал, что, быть может, я не успею сделать это всё в один день.

— Хорошо, я сейчас вам всё оформлю, и вы сможете получить деньги в кассе, заодно вам причитаются и деньги за май. Вы подписывали договор по стандартной схеме?

— Ммм?

— Вижу, что по стандартной. Являетесь членом НСДАП?

— Да.

— Так, вижу, с 1928 года, поэтому будет небольшая надбавка за партийный стаж.

— А что, разве не все штурмовики являются членами НСДАП?

— Конечно, не все. Большинство не имеет к ней никакого отношения. Они подписали стандартный договор о найме на три месяца или на полгода, редко кто подписывает на год или больше. У вас договор на весь год, если вы помните.

— Да-да, — закивал Шириновский.

— В связи с тем, что вы подписали договор на год и к тому же ещё являетесь членом НСДАП, вам положены страховые выплаты, их мы вам оформим, но не сразу. Примерно через месяц, постарайтесь прожить его и при этом не погибнуть, иначе деньги вернуться обратно в фонд.

— Гм. А родственникам они разве не достанутся?

— У вас нет родственников. Мы и так идём вам навстречу. Причитающиеся вам выплаты я сейчас выпишу, и вы сможете их получить в кассе на третьем этаже. А пока вы можете подождать в коридоре, я позову вас.

Шириновский вздохнул и вышел, сжимая в руках своё коричневое кепи. В коридоре оказалось почти пусто, только изредка проходили мимо люди в форме штурмовиков, а то и в гражданской одежде. А ещё в здании оказалось очень мало женщин, критически мало. Даже в этом кабинете, где сидели наверняка чисто бухгалтеры, оказалась всего лишь одна женщина.

Ждать пришлось недолго, минут десять, дверь открылась, и его пригласил тот же мужчина, который и оформлял ему деньги.

— Всё готово, можете забирать и идти в кассу.

Зайдя в кабинет, Шириновский получил в руки ведомость, напечатанную на машинке, на которой вверху красовалась свастика и аббревиатура СА. Забрав её и поблагодарив, развернулся и ушёл искать кассу штурмовиков.

Поднявшись на третий этаж, быстро обнаружил железную дверь, в которой было прорезано узкое окошко, закрывающееся изнутри на засов. Над дверью красовалась соответствующая надпись «Kasse». Окошко оказалось открыто. Заглянув туда, он увидел сидящую за столом женщину, что считала деньги, и стоящего за ней охранника в форме эсэсовца.