Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 7

Глава 4

В серых сумерках наступавшей ночи спецназовцы услышали за спиной рокот вертолетных двигателей. Нырнув в полосу густого кустарника, росшего под нависавшим утесом, они наблюдали за эволюциями двух винтокрылых машин странной, непривычной формы.

— Не пойму, американские, что ли?.. — пробасил сержант.

— Похоже на то. Нас ищут, — нехотя отвечал майор. — Скоро умотают восвояси — к побережью. По ночам в горах они не шастают.

— Пару «Стрел» бы сюда!.. С детства мечтаю хоть одному ястребу башку снести.

— Нельзя. Нас здесь нет, и никогда не было…

Только под утро, совершив утомительный переход через пограничный перевал и остановившись в лесистой лощине, командир группы сверил местоположение с картой и объявил о долгожданном отдыхе. Оставшиеся тридцать километров до площадки, куда должна была прибыть вертушка, им предстояло преодолеть следующей ночью…

Под утро, после сеанса связи с комбригом, пришлось карабкаться по крутому склону ледника. Помещенного в альпинистскую беседку лейтенанта, поднимали до гребня предпоследним. За ним для подстраховки, отчаянно ковыряя лед закрепленными на ботинках «кошками», полз сержант. Восхождение отняло более трех часов и закончилось, когда солнце во всю слепило глаза…

Дефицит времени отныне не позволял останавливаться, отдыхать, согреваться горячими напитками — вертолет за ними, верно, уж вылетел. И взобравшись на ледник, команда без промедления отправилась дальше.

Приемлемая посадочная площадка располагалась восточнее той, где группа майора высадилась перед началом операции — правила секретной миссия запрещали дважды использовать одни и те же маршруты, биваки и площадки.

Командир снова повелел сержанту вести команду; сам же, подменив его, тащил на пару с рядовым бойцом тяжелые носилки, да изредка корректировал направление. Заветное, зеленое плоскогорье уже виднелось вдали, манило взоры этаким завершением, заветным финишем трудного задания. Почти четверо суток минуло с того часа, как двенадцать спецназовцев вылетели из расположения бригады. Почти четверо суток неимоверных физических нагрузок; скудного питания; холодного порывистого ветра и неполноценного, беспокойного сна…

На подходе к площадке лидер внезапно вскинул вверх правую руку. Спецназовцы прекратили движение и в напряженном ожидании, вновь приготовили оружие. Замер, осторожно опустив самодельные носилки на землю, и майор…

— Отставить, — повелел он через несколько секунд, увидев идущего навстречу пастуха.

Рядом с опиравшимся на посох сутулым дедом, шествовали двое подростков — мальчуган лет четырнадцати и худощавая девчонка вдвое его младше.

— Сержант, проведи нашего клиента к площадке вон тем леском. Живо, чтоб местные его не приметили. И не задерживайтесь — вертолет прибудет с минуты на минуту…

Бивень с абхазцем исчезли с тропы, остальные зашагали к медленно передвигавшейся отаре. Завидев вооруженных людей, старик засуетился, забегал, отгоняя баранов в сторону, потом зашикал на детей и спрятал обоих за спину. На приветствие командира группы чуть приподнял над землей длинный посох и ответил что-то на своем языке хриплым высоким голоском.

— Мы должны их… в соответствие с приказом комбрига… — начал было Топорков.

Однако майор, тяжело дыша и не оглядываясь на раненного, перебил:

— В чем же дело, давай — действуй. Автомат у тебя под рукой — стреляй, пока далеко не ушли!

Раненый промолчал.

— Приказчиков до хрена, а идиотских приказов еще больше! — хрипел командир с раздражением, — но ты усвой, лейтенант, а лучше сделай на члене вторую зарубку рядом с первой: уважающий себя солдат, не говоря уж о спецназовце, мирного жителя никогда не тронет!..

На протяжении всего полета Топорков молчал, устремив взгляд светло-серых глаз в потолок транспортного отсека. То ли вспоминал часы и минуты выполненного задания, то ли о чем-то мучительно раздумывал. Лишь когда вертолет, выйдя из крутого виража, приступил к снижению, он тихо позвал:

— Павел Аркадьевич… Скажите, Павел Аркадьевич, меня после лечения вернут в вашу команду?

— А ты сам-то этого хочешь? Еще не передумал мыкаться с нами по горам?

— Вы были правы — я действительно племянник одного из генералов… — помедлив, ответил он, — не москвича… Он служит в штабе Приволжско-Уральского военного округа. Но, товарищ майор, клянусь, я направлен в вашу команду, не отбывать номер, не прятаться за ваши спины… Честное слово! Воевать хотел, потому и уговорил дядьку…

— Я понял это, — склонившись над лейтенантом и положив на его плечо ладонь, сказал командир. — Понял, когда ты, не думая о себе, несся со склона и забрасывал гранатами бэтээр… Думаю, проблем с твоим возвращением не возникнет — рана-то пустяковая.

— Я еще многого не умею… Но обещаю научиться и стать лучшим! Обещаю, Павел Аркадьевич!

— Лежи, не дергайся, — остудил майор пыл попытавшегося привстать парня.

— Я не против твоего возвращения, да не мне решать, а врачам…

Сразу после посадки к вертолету подкатила госпитальная «буханка». Военные санитары уложили молодого лейтенанта на брезентовые носилки и скоренько потащили к автомобилю с красными крестами на бортах. Тот смотрел на боевых товарищей полными слез глазами, словно прощался навсегда; успел неловко махнуть рукой, пока водила захлопывал дверцы. Машина помчалась по бетонке, а мрачные спецназовцы медленно побрели в другую сторону — навстречу подъезжавшим «ПАЗику», «УАЗу» комбрига и черной иномарке с тонированными стеклами для спасенного абхазского чиновника…

По окончании нудных формальностей: устного доклада об исполнении приказа и письменного отчета о ходе операции, майор Павел Белозеров добрел до расположения своей команды и, не раздеваясь, упал на кровать.

Но прежде, чем провалиться в глубокий сон, ему опять вспоминалась юность. Состояние было подстать тому давнему жутко-подавленному ожиданию появления в школе ментов, разыскивающих тех, кто изрядно отделал школяров из соседнего района. И менты действительно появились…

На следующий день Ганджубас нос к носу столкнулся в школьном коридоре с двумя ментами. Участники вчерашней драки на занятия не пошли — остерегаясь возможных последствий, не желали показывать залепленные пластырем рожи.

Нежданные гости, погуляв по длинным коридорам, надолго уединились с директором в его кабинете. И тема длинного разговора была очевидна.

Юлька отчалила с первого урока и со всех ног понеслась в подвал с дурным известием. А Ганджубас, дождавшись перемены, направил стопы в лаборантскую кабинета химии, где с начала этого учебного года обосновался его «надежный источник информации»…

— Маш, привет, — незаметно просочился он внутрь длинного помещения уставленного стеклянными шкафами, стеллажами и столами со всякими хитроумными устройствами. — Ты одна?

— Как видишь, — улыбнулась ему молодая девица в белом халатике. — Заходи.

Маша была студенткой выпускного курса педагогического института и в единственную школу отдаленного микрорайона «загремела» для прохождения практики. А познакомились они год назад на одной из тусовок в центре Горбатова, куда смазливого Ваньку затащила его очередная пассия. Та пассия успела трижды смениться другими, давно позабыл он и о том случайном, мимолетном знакомстве с Машкой, да вот, повстречав ее в своей школе, вспомнил. То ли для дела, то ли для флирта — не знал и сам, но вспомнил…

— Ты чего такой взъерошенный? — вымыв руки и вешая на крючок полотенце, спросила она.

— Помощь твоя нужна, — нежно целуя ее в щечку, пояснил Ганджубас.

Практикантка вздохнула:

— Опять понадобилось что-то разведать?

— Машенька, срочно, позарез… — осторожно обнял он ее за талию.

Юный ловелас был настолько красив, артистичен, обаятелен, что мало кто из особ слабого пола мог устоять, удержаться от искушения быть им соблазненной. Ежели, конечно, тот сам мечтал о победе и брался за дело всерьез.

— Чего опять натворил? — томно прошептала Мария, поднимая к нему лицо, закрывая глаза, а заодно и прислушиваясь к звукам в коридоре.