Последний в черном списке - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 8

– Да нет, Валя. Я не хотел тебя обидеть. Но ты тоже должна понять. Жизнь не остановилась. Она продолжается.

По ее щекам вновь заструились слезы. Она вытерла их рукой и уронила взгляд.

– Я не хочу сейчас спорить с тобой, – красные белки глаз на фоне мертвенно-бледного лица не делали Валентину уже такой привлекательной и сексуальной. – Мне вообще не хочется сейчас разговаривать с тобой, Егор. Я подышу воздухом одна. Хорошо? А ты… Когда ты поймешь, насколько ты был не прав, и одумаешься, позвони мне. Допустим, завтра.

С этими словами она резко развернулась и зашагала прочь, направляясь к ведущей из двора арке. Егор поспешно устремился за ней и схватил за руку чуть выше локтя.

– Валя, постой!

– Пусти меня! – Она постаралась выдернуть руку, но хватка у молодого человека была крепкой. – Егор, не усугубляй положения. Ведь я дала тебе шанс…

– Какой шанс? О чем ты говоришь? – Он злился на себя, на нее, на весь окружающий мир и лихорадочно думал, как теперь исправить положение. – Я ведь ничего такого не сказал. Откуда причина для обиды?

– Неужели ты даже этого не понимаешь? Значит, правильно мне говорила мама. Все вы одинаковые. Пытаетесь быть чуткими, романтичными, но все время только и думаете о том, как бы залезть девчонке под юбку. У тебя есть на уме что-нибудь, кроме секса?

– Да кто говорил о сексе? – Егор почти кричал от отчаяния.

– У меня несчастье. Большое несчастье. А ты вместо того, чтобы поддержать или утешить как-то, предлагаешь поехать к тебе и говоришь о том, что жизнь продолжается. И почему бы нам между делом не дать начало новой жизни? Да, Егор?

– Я не говорил такого!

– Не говорил. Но подумал.

– Нет же! Не будь дурой, Валя! Я только…

Он осекся на полуслове, но было уже поздно. Слово, как известно, не воробей. Егор бы и рад был вернуться на фразу назад, но уже не мог. Валентина дернула руку сильнее и высвободилась-таки из его цепкого захвата.

– Ах, значит, я еще и дура! – Она была на грани истерики, и молодой человек машинально отступил назад, ожидая пощечины. – Так вот, значит, кем ты меня считаешь! Ты меня всегда считал дурой. Верно? Потому что я не такая, как все. Потому что у меня есть внутренний мир со своими проблемами и переживаниями. И я не похожа на всех остальных. На тех бесчувственных кукол, с которыми можно спать где угодно и когда угодно. Невзирая на обстоятельства. Прости меня за это, Егор. Прости и… И спасибо тебе за все.

Он не нашелся что ответить на этот пылкий монолог. Растерялся. Такое редко случалось, но сейчас растерялся. Он даже не окликнул ее больше, когда она двинулась к арке, а через пару минут и вовсе скрылась из виду. И догонять не стал. По твердому убеждению Егора, обвинения в его адрес прозвучали незаслуженно. Да, он подумал о том, что она сказала, но вслух же ничего не произнес… Да и какого черта? Она что, телепат?

Пнув носком ботинка подвернувшийся под ногу камушек, Егор развернулся и направился обратно к машине. В сердцах нанес еще один удар той же ногой, но уже по колесу. Первое, что попалось ему на глаза, был огромный букет чайных роз, сиротливо притулившийся на водительском сиденье. Егор схватил его и с размаху забросил в стоящий рядом с подъездом мусорный бак. Через несколько секунд туда же последовала и бутылка шампанского. А за ней торт в прозрачной упаковке.

Егор сел за руль, запустил двигатель, и автомобиль с ревом сорвался с места. Он выехал через арку и осмотрелся. Валентины нигде не было. Ну и черт с ней! Она и в самом деле дура. Ударив по газам, он направил автомобиль в сторону Кузнецкого Моста. Негодование росло в нем с каждой секундой. Негодование и злость. Злость на Валю, на разбитый самолет, на все авиакомпании мира… Но больше всего все-таки на Валю. Егор уже жалел, что не ударил ее. Во всяком случае, он бы не чувствовал себя сейчас таким униженным и раздавленным. Она отчитала его как мальчишку.

В кармане зазвонил телефон, и Егор, не сбавляя скорости, одной рукой извлек аппарат. Бросил взгляд на светящийся дисплей и поморщился. Катя… Ей-то чего нужно? Егор чувствовал, что не способен сейчас к адекватному разговору. Он бросил трубку на соседнее сиденье и постарался не обращать внимания на пронзительно звучавшую мелодию.

– Угомонится она или нет? – раздраженно буркнул он.

У бара «Три толстяка» он остановил машину и вышел из салона, громко хлопнув дверцей. Сунул в рот сигарету, но прикуривать не стал.

– Привет, Сэм, – мрачно поприветствовал он знакомого бармена за стойкой. – Плесни-ка мне двести грамм коньячку.

Бармен беспрекословно исполнил пожелание клиента. Егор залпом осушил бокал и даже не поморщился.

– Повтори, – попросил он.

Сегодня он решил напиться.

Елизаров шел, низко опустив голову и глубоко засунув руки в карманы плаща. Несколько раз он толкнул плечом кого-то из прохожих, но даже это обстоятельство не заставило его поднять головы. Он не смотрел ни на кого вокруг и никого не замечал. Сигарета словно прилипла к его нижней губе, и Елизаров периодически затягивался на ходу.

На углу Пушкинской и Тверской он остановился, швырнул сигарету в урну и достал из кармана мобильник. Прежде чем набрать нужный номер, оглянулся через плечо. Сам себя поймал на мысли, что это глупо. Вряд ли Марина вообще станет задаваться вопросом, куда и зачем он пошел. Ей сейчас не до этого. С тем же успехом можно было бы позвонить и из дома. Но Елизаров не стал этого делать. Уже только потому, что им владело самое настоящее нетерпение. А так он почти на месте.

Указательный палец застучал по панели сотового телефона. С Игорем Андреевым Елизаров учился еще в школе. Большими друзьями они тогда не были, но потом, когда все связи порастерялись и школьные приятели разлетелись кто куда, оба были рады случайной встрече в супермаркете в отделе игрушек. Елизаров покупал полуторагодовалому Сережке плюшевого зайца, а Андреев подбирал в том же отделе недавно родившейся дочке кольцо для массажа десен. С тех пор они стали довольно тесно общаться. Традиционно встречались семьями раз в две недели по выходным, а иногда и в чисто мужской компании пропускали по стаканчику-другому. Сейчас старый однокашник нужен был Елизарову, как никогда. Учитывая то, где работал Андреев.

– Игорек. Привет, это я, – зачем-то шепотом заговорил Елизаров, когда вызываемый абонент ответил.

– Влад! Боже мой! – голос Андреева звучал взволнованно. – Извини, я был в деревне, у тещи. Приехали каких-то пару часов назад. И я только что узнал… Мне позвонил Никишин… Неужели это правда? Сережа?.. Сережа летел этим?.. – он с трудом подбирал слова, не зная, как связать их в единую фразу.

– Да, – коротко ответил Елизаров.

– Боже мой! – вновь повторил Андреев. – Мне очень-очень жаль, Влад. Прими мои соболезнования. Даже не знаю, как ты сейчас…

– Мне надо с тобой встретиться, Игорек.

Елизаров намеренно старался задвинуть эмоции на второй план. Сейчас они только мешали ему. Придерживая трубку мобильного телефона плечом, он прикурил новую сигарету. Он и сам сбился со счета, сколько он уже выкурил их за сегодня.

– Да, разумеется. Не вопрос, Влад, – с готовностью откликнулся Андреев. – А где ты сейчас?

– Я возле твоего дома. На углу Пушкинской и Тверской, – Елизаров повернул голову. – Прямо напротив «Калипсо». Тут есть свободные столики, Игорек. Сможешь подойти?

– Смогу, конечно. А почему ты не хочешь зайти к нам?

– Не хочу, – категорично отказался Елизаров. – Спускайся. Я тебя жду.

Он выключил телефон и опустил его обратно в карман плаща. Несколько раз глубоко затянулся сигаретой, откашлялся и перешел через дорогу на противоположную сторону. Свободных столиков в «Калипсо» действительно было много. Елизаров расположился за крайним, и тут же перед ним, как из-под земли, вырос молоденький официант с перекинутой через правую руку белой салфеткой и с компактным блокнотиком в левой.

– Что будете заказывать?

– Пива, – Елизаров даже не стал смотреть на него. Заказывать, в принципе, ничего не хотелось. Ответ прозвучал машинально. – Две порции.