Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 38

Вольга

Во многих текстах былин о Вольге, записанных в разных местах, он именуется Волхом (В)сеславьевичем, то есть «волхвом». В дальнейшем в народном представлении архаичный образ Вольги даже слился с исторической фигурой другого волхва и князя-жреца – Олега Вещего. Вместе с тем в имени Волх (Вольга) скрыт еще один более глубокий пласт, связанный со старославянским названием «великана» – «волот» (оба слова – однокоренные). Волх Всеславич он и волхв, и волот (великан). Это многое проясняет в весьма загадочном былинном образе, естественно вписывающемся (вместе с исполином Святогором) в общекультурную концепцию и легендарную историю, согласно которой в древнейшие времена на земле обитала особая раса людей-великанов.

Рис. 52. Дружина Вольги. Художник Иван Билибин

С точки зрения языческого мировоззрения Волх (В)сеславьевич – даже и не имя, а скорее достойный и почетный титул типичного вождя и жреца, предводителя небольшой дружины воинов-профессионалов (рис. 52). Они побеждают не числом, а умением, хитростью, внезапностью, искусной стратегией и тактикой. Сам Вольга – богатырь, способный менять облик, превращаясь то в рыбу, то в птицу, то в зверя. Он и дружинников своих может оборотить в муравьев и вместе с ними незаметно проникнуть во вражескую крепость. В целом же оборотнический «реестр» богатыря таков:

В приведенном фрагменте из памяти сказителя выпала еще одна из колоритнейших (воистину – индоарийских!) аватар Вольги – щука (рис. 53). Его рождение – из ряда вон, оно не вписывается в обычную схему рождения былинных героев. По существу Вольга – сын Змея, от которого забеременела его мать-княгиня[28]:

Рис. 53. Иллюстрация Ивана Билибина к былине о Вольге

Странная, конечно, ситуация, но не вполне безнадежная для понимания и объяснения. Если представить, что в описаниях фантастической любви отвратительного змея и прекрасной молодой женщины в скрытом и трансформированном виде говорится не о пресмыкающемся, а о тотеме змея, то все становится на свои места: представители соседнего племени, клана, поклонявшиеся змею, брали в жены славянских красавиц, и от этого союза рождались будущие богатыри. Можно пойти еще дальше в глубь веков и тысячелетий – в эпоху матриархата, когда женщины сами определяли себе избранников (именно – во множественном числе!), среди которых могли оказаться и представители мужского братства, связывающего свои сакральные ритуалы и традиции со все тем же змеем[29].

Рождение Вольги столь же чудесное, как и его зачатие. В другом былинном тексте, записанном еще Киршей Даниловым, повествуется:

В приведенном фрагменте существенным представляется и поминание Индейского царства. С чего бы это вдруг? В былинах или сказках подобное географическое понятие встречается крайне редко. И все же кое-где проскальзывает. Случайно это или не случайно? «Специалисты» по фольклору в один голос скажут: случайно! А я возрожу им не менее твердо: нет, не случайно. В былине о Вольге в десятижды трансформированном и приспособленном к русским реалиям виде содержатся смутные воспоминания о стародавней гиперборейской эпохе, когда племена индоариев, продвигаясь с Севера на Юг, соприкасались с другими индоевропейскими протоэтносами (в данном случае – со славянскими и проторусским).

В данной связи интересно вообще разобраться в том, что представляет собой архаичный корень «инд» и каково его значение в русском языке. По скрупулезному подсчету специалистов-историков, разделяющих концепцию полярной прародины человечества, на Русском Севере с гиперборейских времен сохранилось множество топонимов и гидронимов с корневой основой «инд» (а также другими типичными ведическими корнями – «ганг», «рам», «сур», «свар», «пан» и т. п.). Но сейчас речь пойдет о другом. В русском языке, оказывается, тоже имеются архаичные слова с тем же корнем. Нет не вторичные образования (вроде «индейка», «индиго», «индий» и др.), появившиеся сравнительно недавно, а такие, которые восходят к самым истокам былой индоевропейской этнолингвистической общности.