Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 22

Приходит к царю меньшой сын Иван-царевич: “Любезный батюшка, благослови меня в путь-дорогу; авось разыщу и братьев и матушку”. – “Поезжай, сынок!” Иван-царевич пустился в чужедальнюю сторону; ехал-ехал и приехал к синю морю, остановился на бережку и думает: “Куда теперь путь держать?” Вдруг прилетели на море тридцать три колпицы, ударились оземь и стали красные девицы – все хороши, а одна лучше всех; разделись и бросились в воду.

Рис. 21. Три царевны подземного царства. Художник В.М. Васнецов

Много ли, мало ли они купались – Иван-царевич подкрался, взял у той девицы, что всех краше, кушачок и спрятал за пазуху. Искупались девицы, вышли на берег, начали одеваться – одного кушачка нет. “Ах, Иван-царевич, – говорит красавица, – отдай мой кушачок”. – “Скажи прежде, где моя матушка?” – “Твоя матушка у моего отца живет – у Ворона Вороновича. Ступай вверх по морю, попадется тебе серебряная птичка золотой хохолок: куда она полетит, туда и ты иди”. Иван-царевич отдал ей кушачок и пошел вверх по морю; тут повстречал своих братьев, поздоровался с ними и взял с собой.

Идут они вместе берегом, увидали серебряную птичку золотой хохолок и побежали за ней следом. Птичка летела, летела и бросилась под плиту железную, в яму подземельную. “Ну, братцы, – говорит Иван-царевич, – благословите меня вместо отца, вместо матери; опущусь я в эту яму и узнаю, какова земля иноверная, не там ли наша матушка”. Братья его благословили, он сел на рели, полез в ту яму глубокую и спущался ни много ни мало – ровно три года; спустился и пошел путем-дорогою.

Шел-шел, шел-шел, увидал медное царство; во дворце сидят тридцать три девицы-колпицы, вышивают полотенца хитрыми узорами – городками с пригородками. “Здравствуй, Иван-царевич! – говорит царевна медного царства. – Куда идешь, куда путь держишь? ” – “Иду свою матушку искать”. – “Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; он хитёр и мудёр, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Он тебя, добра молодца, убьет! Вот тебе клубочек, ступай к моей середней сестре – что она тебе скажет. А назад пойдешь, меня не забудь”. Иван-царевич покатил клубочек и пошел вслед за ним.

Приходит в серебряное царство; там сидят тридцать три девицы-колпицы. Говорит царевна серебряного царства: “Доселева русского духа было видом не видать, слыхом не слыхать, а нонче русский дух воочью проявляется! Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?” – “Ах, красная девица, иду искать матушку”. – “Твоя матушка у моего отца Ворона Вороновича; и хитёр он, и мудёр, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам носился! Эх, царевич, ведь он тебя убьет! Вот тебе клубочек, ступай-ка ты к меньшей моей сестре – что она тебе скажет: вперед ли идти, назад ли вернуться?”

Приходит Иван-царевич к золотому царству; там сидят тридцать три девицы-колпицы, полотенца вышивают. Всех выше, всех лучше царевна золотого царства – такая краса, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит она: “Здравствуй, Иван-царевич! Куда идешь, куда путь держишь?” – “Иду матушку искать”. – “Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; и хитёр он, и мудёр, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам носился. Эх, царевич, ведь он тебя убьет! На тебе клубочек, ступай в жемчужное царство: там твоя мать живет. Увидя тебя, она возрадуется и тотчас прикажет: няньки-мамки, подайте моему сыну зелена вина. А ты не бери: проси, чтоб дала тебе трехгодовалого вина, что в шкапу стоит, да горелую корку на закусочку. Не забудь еще: у моего батюшки есть на дворе два чана воды – одна вода сильная, а другая малосильная; переставь их с места на место и напейся сильной воды”. Долго царевич с царевной разговаривали и так полюбили друг друга, что и расставаться им не хотелося; а делать было нечего – попрощался Иван-царевич и отправился в путь-дорогу.

Шел-шел, приходит к жемчужному царству. Увидала его мать, обрадовалась и крикнула: “Мамки-няньки! Подайте моему сыну зелена вина”. – “Я не пью простого вина, подайте мне трехгодовалого, а на закуску горелую корку”. Выпил трехгодовалого вина, закусил горелою коркою, вышел на широкий двор, переставил чаны с места на место и принялся сильную воду пить. Вдруг прилетает Ворон Воронович: был он светел, как ясный день, а увидал Ивана-царевича – и сделался мрачней темной ночи; опустился к чану и стал тянуть бессильную воду. Тем временем Иван-царевич пал к нему на крылья; Ворон Воронович взвился высоко-высоко, носил его и по долам, и по горам, и по вертепам, и облакам и начал спрашивать: “Что тебе нужно, Иван-царевич? Хочешь – казной наделю?” – “Ничего мне не надобно, только дай мне посошок-перышко”.– “Нет, Иван-царевич! Больно в широки сани садишься”. И опять понес его Ворон по горам и по долам, по вертепам и облакам. Иван-царевич крепко держится; налег всею своей тяжестью и чуть-чуть не обломил ему крылья. Вскрикнул тогда Ворон Воронович: “Не ломай ты мои крылышки, возьми посошок-перышко!” Отдал царевичу посошок-перышко, сам сделался простым вороном и полетел на крутые горы.

А Иван-царевич пришел в жемчужное царство, взял свою матушку и пошел в обратный путь; смотрит – жемчужное царство клубочком свернулося да вслед за ним покатилося. Пришел в золотое царство, потом в серебряное, а потом и в медное, взял повел с собою трех прекрасных царевен, а те царства свернулись клубочками да за ними ж покатилися. Подходит к релям и затрубил в золотую трубу: “Братцы родные! Если живы, меня не выдайте”. Братья услыхали трубу, ухватились за рели и вытащили на белый свет душу красную девицу, медного царства царевну; увидали ее и начали меж собою ссориться: один другому уступить ее не хочет. “Что вы бьетесь, добрые молодцы! Там есть еще лучше меня красная девица”. Царевичи опустили рели и вытащили царевну серебряного царства. Опять начали спорить и драться; тот говорит: “Пусть мне достанется!”, а другой: “Не хочу! Пусть моя будет!” – “Не ссорьтесь, добрые молодцы, там есть краше меня девица”.

Царевичи перестали драться, опустили рели и вытащили царевну золотого царства. Опять было принялись ссориться, да царевна-красавица тотчас остановила их: “Там ждет ваша матушка! ” Вытащили они свою матушку и опустили рели за Иваном-царевичем; подняли его до половины и обсекли веревки. Иван-царевич полетел в пропасть, крепко ушибся и полгода лежал без памяти; очнувшись, посмотрел кругом, припомнил все, что с ним сталося, вынул из кармана посошок-перышко и ударил им о землю. В ту же минуту явилось двенадцать молодцев: “Что, Иван-царевич, прикажете?” – “Вынесть меня на вольный свет”. Молодцы подхватили его под руки и вынесли на вольный свет.

Стал Иван-царевич про своих братьев разведывать и узнал, что они давно поженились: царевна из медного царства вышла замуж за середнего брата, царевна из серебряного царства – за старшего брата, а его нареченная невеста ни за кого не идет. И вздумал на ней сам отец-старик жениться; собрал думу, обвинил свою жену в совете с злыми духами и велел отрубить ей голову; после казни спрашивает он царевну из золотого царства: “Идешь за меня замуж?” – “Тогда пойду за тебя, когда сошьешь мне башмаки без мерки”. Царь приказал клич кликать, всех и каждого выспрашивать: не сошьет ли кто царевне башмаков без мерки?

На ту пору приходит Иван-царевич в свое государство, нанимается у одного старичка в работники и посылает его к царю:

“Ступай, дедушка, бери на себя это дело. Я тебе башмаки сошью, только ты на меня не сказывай”. Старик пошел к царю: я-де готов за эту работу взяться. Царь дал ему товару на пару башмаков и спрашивает: “Да потрафишь ли ты, старичок?” – “Не бойся, государь, у меня сын чеботарь”. Воротясь домой, отдал старичок товар Иван-царевичу; тот изрезал товар в куски, выбросил за окно, потом растворил золотое царство и вынул готовые башмаки: “Вот, дедушка, возьми, отнеси к царю”. Царь обрадовался, пристает к невесте: “Скоро ли к венцу ехать? ” Она отвечает: “Тогда за тебя пойду, когда сошьешь мне платье без мерки”.