Главная роль 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 15

Арисугава же тоже Императорских кровей, и по «родовитости» даже превосходит Муцухито.

Японский принц впервые на моей памяти потерял самообладание. Пальцы хищно зашевелились, предвкушая гораздо более ценную в его глазах победу — он ведь одержит ее сам, а русский принц просто подарил кусочек земли. Пот покрыл бледное лицо, алчно пялящиеся на карту глаза отражали лучи заходящего солнца. Взяв себя в руки, он встряхнулся, одернул мундир и спросил:

— Насколько широка автономия?

— Войска можно размещать только с нашего согласия, но это правило начнет действовать только после оформления всех бумаг и подписания их Его Императорским Величество — пожал я плечами. — Налогами с Империей придется делиться. Скажем, треть ваше княжество может оставить себе. Наши купцы и наши подданные обладают полным набором прав и обязанностей, гарантированных законами нашей Империи. Чтобы не усложнять — это просто кусочек России, до которого в ближайшие полгода никому не будет дела. И у меня есть очень важное условие: я понимаю, что Китай, Корею и Японию опутал кокон исторических обид и взаимной ненависти. Но китайцев в вашем княжестве больше нет — все, кто остался там, это наши, русские люди азиатского происхождения.

— Я гарантирую вам сохранность их жизни, достоинства и имущества, мой дорогой друг, — пообещал Арисугава. — Мы будем рады показать вашим наблюдателям, что законы Российской Империи в моем княжестве с удивительно поэтичным названием соблюдаются должным образом.

Чиновники да казаки там к моменту появления япошек уже будут, а Арисугава дал мне слово — и его в эти времена высшие элиты всерьез стараются держать — так что обойдется без резни и погромов.

— В таком случае давай позовем наших юристов и мистера Фостера, — улыбнулся я.

Представитель Госдепа США выступил гарантом подписанного нами с китайцами договора, а теперь поможет зафиксировать второй. Хорошие дипломатические отношения с Америкой — это так непривычно!

Глава 8

По пути во Владивосток сопровождающие меня господа радовались победе и вспоминали особо веселые моменты нашего «стояния», а я впал в меланхолию. Почему я так плохо учил историю в школе? «Четверка» в аттестате вроде бы должна говорить об обратном, но она же получена по принципу «выучил — сдал — вон из головы». Доселе меня спасали обрывки школьных знаний, Илюхины рассказы, запомнившиеся видеоблоги собственного производства, хорошо отточенный навык социальной мимикрии, высокое положение, знание азиатского менталитета и волшебная регенерация.

Агрессивно двигать челюстью и изображать железную уверенность в себе круглые сутки трудно, когда сам понимаешь, насколько поверхностны знания. Мне просто сказочно везет на самом деле, но рассчитывать, что так будет и дальше, нельзя. Высокое положение по приезду в столицу перестанет меня огораживать от вопросов. Многое в разговорах с «родственниками» получится списать на долгое путешествие — изменился, мол, и поводов измениться действительно хватает.

Обрывков знаний мне не хватает критически. Реальность пару раз уже прикладывала меня носом о стол — например, когда я узнал про бюджет Империи, сравнил его с бюджетами другими, огляделся вокруг и сравнил Владивосток с Японией. Это — новый, едва начавший отстраиваться, город, и он уже производит впечатление! Индийские колониальные города хороши, но это же десятки квадратных километров против тысяч трущоб! Вот там — нищета, а здесь все относительно неплохо. Правильно Александр сына в путешествие по такому маршруту послал — после такого любые обвинения в нищете населения кажутся полной туфтой — вы Индию видели? Вот посмотрите, тогда и начнете ценить то, что имеете. Все — очень неплохо!

Проблема в том, что Илюха в основном рассказывал о минусах, изрядно преувеличивая, как выяснилось. Российская Империя — живой, активный, бурно развивающийся организм. Когда даже на самых что ни на есть окраинах созидательная суета, что же творится в более развитых местах? И как Николаю II удалось превратить настолько жизнеспособную структуру в пороховую бочку?

Еще один неловкий момент — отсутствие в этом времени не то что большевиков, а даже эсеров. К появлению последних я буду активно готовиться — мне тут террористов не надо! — а большевики… Ленин сильно за повешенного брата на Империю обижен, но встретиться и поговорить обязательно нужно.

Террористов Александр задавил или как минимум загнал в дальний угол — до эсеров можно чувствовать себя спокойно. Если мой план будет воплощаться в жизнь, уровень народного недовольства с каждым годом будет уменьшаться — может и эсеров с большевиками не зародится? Поживем — увидим.

Так-то поначалу я действовал вообще «на ощупь», а сейчас в целом обтерся, вжился в образ и, судя по тому, как идут дела, отыгрываю его на твердую «отлично». Так дальше продолжать и нужно — ритм жизни в этом времени сильно отличается от привычного мне, народ любит подумать и не любит делать резких движений. Если не случилось ЧП, значит два-три денька на размышления условный деловой человек себе обязательно позволит. На этом фоне я — настоящий метеор, и по всяческим Барятинским это хорошо видно: спят до полудня, делами занимаются с солидной ленцой, а из-за постоянного присутствия рядом со мной — приходится же хоть немного соответствовать — они немного осунулись и приуныли. Моя гиперактивность — тоже своего рода броня, потому что все видят: цесаревич очень занят, потому что в таком режиме хроноаборигены работают только если сильно прижмет. Меня, получается, «прижало», а значит под руку лучше не соваться.

Владивосток стоял на ушах, сильно напоминая первый мой день на Родине. Согретые уже почти по-летнему теплым солнышком улицы заполонил радующийся нашей победе и бочкам с бесплатным пивом да квасом, полевым кухням со вкусной кашей из американской тушенки и индийского риса — я из полевого лагеря уезжал в последнюю очередь, и войска с частью обоза успели приехать в город быстрее меня, чтобы помочь организовать народные гуляния — и играющим на площади перед администрацией и на людных перекрестках музыкантам.

А как не отметить такую эпичную победу? Народные гуляния — это замечательный способ добавить себе народной любви. Еще викинги эту тему эксплуатировали — ярл обязательно должен «проставляться», это сплачивает и дает подданным ощутить свою значимость в глазах правителя — плохого и ни на что негодного человека поить кто будет?

Посмотрев в окно кареты на поклонившегося, но не нашедшего в себе сил вынуть изо рта бесформенный, но оттого не менее сладкий леденец крестьянского мальчика, я улыбкой успокоил его собравшегося было отвесить отпрыску подзатыльник отца. Приятно, что хотя бы сегодня маленький подданный полакомится сладким. Сахар я покупал в Америке, леденцы плавили в основном волонтеры-горожане: мануфактуры специальной здесь нет. Сахар в эти времена не то, чтобы дорогой, свёклы в Империи, слава богу, хватает, но имеется некоторый перекос — много сахара уходит на перегонку в спирт, а рынок сладостей находится в зачаточном состоянии — нету у среднестатистического крестьянина, а это большая часть населения, денег покупать леденцы, а тем более шоколад — вот он в эти времена дорогущий. Обязательно надо налаживать связи с Африкой и завозить оттуда какао — оно полезное и вкусное.

Вот здесь мы и приходим к совершенно скотскому, но единственно верному пониманию значимости колоний. Чтобы продавать потребительские товары, нужен рынок сбыта. Свой народ — нищий, а чтобы он таковым быть перестал, нужна промышленность, которая без рынков сбыта развивается хуже. В Китае средний китайский крестьянин живет хуже среднего российского — бедноты много, но «середняков» же намного больше! — но за неимением своих товаров вынужден открывать мошну и покупать заграничное. Я здесь молодец — Дальний Восток получит мощную денежную подпитку, что выльется в подъем уровня благосостояния, и от Владивостока до новых границ Манчжурии промышленные и прочие товары народ себе позволить сможет.