Сердце ледяного мира (СИ) - Шепот Яна - Страница 15

Видимо, эти слова впечатлили Оратора. Его лицо разгладилось, а из взгляда исчезла подозрительность.

— Хорошо, Эйнар, я отправлю рекомендации, хотя уверен, что и без них ты бы прошел отбор. Правда, ты бы мог зайти с этой просьбой после службы.

— Спасибо! — вскочил Эйнар. — Извините, что помешал Вам готовиться к проповеди. Я пойду.

Но возле двери он остановился, опустил голову, будто провинившийся мальчишка и пролепетал.

— На самом деле, я не только за этим пришел. Я хотел поделиться одной проблемой и просить у Вас совет.

— Я слушаю тебя, — ласково ответил Оратор. — Вот, присаживайся на стул. Рассказывай

Оратор сел напротив и со всем вниманием уставился на Эйнара. От этого пристального взгляда стало очень неуютно.

— На проповедях Вы говорили, что от взгляда Всевидящего не ускользнет ни одно событие, ни один помысел, — пробормотал Эйнар, ёрзая на стуле.

— Так и есть. Если мы впускаем Бога в свое сердце, то становимся для него, как открытая книга и…

— Вы ещё говорили, что Всевидящий часто дарует нам испытания.

Оратор кивнул.

— Разве Всевидящий не должен оберегать идущих за ним?

— Он и оберегает. Защищает нас от зла.

— Но как он может допускать испытания, которые слишком тяжелы, которые могут разрушить его последователей? — испугавшись, что слишком близко подошёл к своей тайне, Эйнар опустил взгляд и уставился на ногти.

— Каждому даётся по силам его. Пройдя через тьму, мы научаемся различать свет, отделять добро от зла. Во тьме закаливаются души наши и наша вера. Как росток, что пробивается сквозь толщу земли, чтобы дотянуться до света, чтобы окрепнуть и вырасти в сильное дерево, — ответил Оратор. — Нам, людям, не понять планов Всевидящего, потому что они больше и шире нашего ограниченного разума. Нам кажется, что Бог послал нам беды и горе, и мы корим его за это, но мы не знаем, что эти беды и горе уберегли нас от большего зла. Помнишь притчу про человека, что ехал на ярмарку, и у которого сломалась ось в колесах? Человек гневался, что он не попадет вовремя на ярмарку, что не успеет продать шкуры и не купит зерно, что не сможет накормить семью. Помнишь?

Эйнар кивнул и принялся стирать пятнышко грязи на руке.

— И помнишь, чем закончилась притча? — выдержав паузу, Оратор продолжил: — Починив ось, человек добрался до города и увидел сожженные дома и пепел на улицах. В те дни, что он чинил колеса, пожар поглощал город, его жителей и гостей. Если бы не сломанная ось, то человек бы тоже сгорел в огне вместе со всем добром. Так что Бог через проблему с колесами спас ему жизнь. Поняв это, человек упал на колени и молился и благодарил Всевидящего за то, на что день назад гневался.

Эйнар повернул руку и уставился на ладонь, как будто в пересечении ее линий искал ответы. Нахмурился и посмотрел на Оратора с надеждой.

— Вы думаете, что этим испытанием Всевидящий защищает меня от большего зла?

Как же хотелось, чтобы Оратор начал расспрашивать его, выяснить, про какое зло он говорит, но Оратор лишь кивнул. В келлии повисла тишина.

Эйнар уговаривал себя рассказать про укус иллида, но никак не мог собраться с силами. Он ощущал себя преступником, съедаемы чувством вины и блокируемый страхом. Вот если бы его прижали к стене, надавили. Тогда бы он все рассказал. Но Оратор не давил, а продолжил ласковым тоном:

— Если бы мы могли взлететь как птицы над своим ограниченным разумом и с высоты посмотреть на замысел Божий, мы бы испытали радость за то, что, допустив небольшие неприятности, он защитил нас от больших проблем.

Эйнар молчал.

— Во всех нас есть зерна зла, с этим ничего не сделать. Но от нас зависит, позволим ли мы им прорасти или нет. Поэтому отринь свое Эго, сынок, отринь сомнения и гнев и поблагодари Всевидящего за ту долю, что выпала тебе, — Оратор накрыл ладонью ладонь Эйнара. — Поблагодари и доверь ему свою душу, сердце и свой путь. А если продолжишь сопротивляться, сомневаться, то этими чувствами поможешь зернышкам зла пустить корни и поглотить тебя.

Эйнар размышлял над его словами. Неужели то, что произошло, на самом деле не конец, а всего лишь испытание его веры. Значит, это не он ошибся, а такова была воля Бога. А можно ли идти против воли Всевидящего?

Мысли вдохновляли и наполняли силами. Эйнар был полон решимости пройти это испытание.

— Спасибо большое, Вы принесли мне свет, — улыбнулся Эйнар и поднялся.

Оратор улыбнулся.

— Добра и света на твоем пути.

— Благодаря нашему разговору ко мне снова вернулись силы, но, боюсь, как бы они опять не исчезли и сомнения не поглотили душу. А есть ли какой-то молебен, что помогает укрепить веру и разогнать сомнения?

— Есть. Я произнесу ее на проповеди. Уверен, ты не один сталкиваешься с подобными чувствами. Оратор принялся задумчиво кусать ноготь мизинца.

Эйнар еще раз поблагодарил за разговор, пожелал успешной проповеди и вышел.

Глава 9: Мириам

Аргон болел. Он не приходил в себя. Метался в постели. Его кожа была раскалённой, словно печь, и покрыта испариной.

Мириам испугалась, что гость умрёт, и тогда её прекрасное будущее, все мечты рассыплются, будто обгоревшее полено. Она не позволит этому произойти! Она сделает всё возможное и невозможное, чтобы вытащить Аргона из болезни!

Мириам кутала гостя в несколько одеял, меняла холодные компрессы на лбу и запястьях, каждый вечер протирала ему руки и ноги прохладной водой. Кормила. Аргон не хотел есть, поэтому приходилось уговаривать.

— Давай, скушай ложечку за здоровье. От, молодец! А теперь ещё одну, чтобы силы вернулись.

Несмотря на все усилия, Аргону становилось хуже: он начал бредить, выкрикивал непонятные фразы. Мириам их запоминала, надеясь, что они помогут вернуть воспоминания гостя, если тот поправится. Если….

Ночью Мириам накрывало такое сильное отчаяние, что хотелось выть. Она не позволяла себе плакать. Слезами горю не поможешь. Она должна быть сильной и стойкой. Она должна сделать всё возможное, чтобы вылечить Аргона. Да, многое зависит от Богов. Если они решат его забрать, то…. Мириам тряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Она должна молиться больше и усерднее, чтобы они услышали её и смилостивились. И она молилась до тех пор, пока не засыпала прямо на полу. Во сне её мучили кошмары. Она, босая и одетая лишь в нижнюю рубаху, со свечой в руках бродила по тёмному лесу и звала, звала Аргона. А он не слышал. Не отзывался.

Утром Мириам, как обычно, приготовила завтрак для гостя и уже собиралась идти его кормить, но мама забрала у неё тарелку.

— Сядь.

Мириам опустилась на лавку, чувствуя, как дрожит от страха и злости. Она должна накормить Аргона! Вдруг без этой миски супа ему станет хуже? Мама поставила тарелку на стол и произнесла тихим, ласковым голосом:

— Доченька, я вижу, как ты стараешься, как ухаживаешь за гостем. Всю себя отдаешь. Но есть вещи, над которыми мы не властны. Если Боги решили его забрать, то мы бессильны. Может, пора смириться и отпустить его?

— Нет! Ни за что! — вскочила Мириам.

Всё тело дрожало от негодования. Как мама могла такое предложить?! Как она вообще посмела подумать о том, что он умрёт! Мириам схватила миску, рука дрогнула, и суп выплеснулся на пальцы. Не обращая внимания на боль, она побежала в комнату гостя. Он спал. Тёмные волосы разметались по подушке, лицо покрывал болезненный румянец, лоб блестел от пота. Мириам присела на край кровати.

— Вот и время завтрака подошло, — произнесла она нарочито громко и радостно. — Просыпайтесь, Аргон.

Гость приоткрыл глаза и уставился на неё безумным, затуманенным взглядом, от которого у Мириам мурашки побежали по телу.

— Сегодня у нас вкусный суп, — за искусственной весёлостью она пыталась скрыть страх.

Аргон разлепил высохшие губы и произнес по слогам:

— Юля… Юль-чо-нок.

Ревность сжала голову Мириам, будто железный обод. Что ещё за Юль-чо-нок? Кем она ему приходится? Неужели женой?! Почему он столько раз в бреду называл чужие имена, но её, Мириам, ни разу?