Посёлок - Булычев Кир - Страница 44

Далеко стая не уплыла. Внезапно вода перед передним насекомым взбурлила, и змеиная голова с разинутой, полной зубов пастью метнулась к сверкающему пузырю, пузырь лопнул, и черная морда ушла под воду, и там же скрылась змеиная голова. Остальные пловцы резко повернули к берегу.

Павлыш проверил, работали ли камеры, – эту сцену стоит прокрутить вечером дома. Клавдия скажет что-нибудь банальное, типа «жестокая борьба за существование». Салли будет поражаться, может, даже сочувствовать этим пузырям, а может, увидит в этом что-нибудь забавное – хотя нет, что забавного в этом лишенном чувства юмора мире?

Павлыш пустил машину дальше по берегу, рассуждая о том, что критерием цивилизованности мира должно служить именно чувство юмора. Порой может засмеяться и обезьяна, но нужна достаточно развитая речь, чтобы рассказать и увидеть хохочущие лица собеседников. Здесь же ничего смешного просто не бывает. Если ты зазеваешься, решишь посмеяться, тебя скушают.

Вскоре пришлось вновь затормозить – к берегу подступали холмы, поросшие кустарником, редким, белесым и каким-то хилым. Но среди кустов виднелись круги разрыхленной земли. Круги были совершенно правильными, проведенными будто циркулем.

Павлыш остановил машину на краю одного из кругов. Постоял. Ничего интересного не происходило. Тогда он включил щуп. Длинный гибкий прут выскочил из тела вездехода и начал ощупывать землю. Конец его медленно продвигался к центру круга. И вдруг, когда Павлыш решил было, что круги безопасны, земля раздалась, нечто белое, подземное и бесформенное вылезло наружу – то ли это был щупалец, то ли мягкое бесформенное продолговатое существо, – обволокло щуп и с такой силой потянуло к себе, в глубину, что щуп не выдержал и оборвался. Щупалец исчез, земля приняла снова ровный вид. Павлыш пожалел, что лишился щупа, и мрачно сказал похитителю:

– Подавишься ты моим щупом. Честное слово, подавишься.

Он повел вездеход стороной, поближе к склонам холмов, продираясь сквозь кусты.

И тут он увидел цветы. Или нечто, очень похожее на цветы.

Алые лепестки размером с ладонь окружали пушистый желтый центр цветка. Это было красиво. Длинные стебли чуть покачивались, сгибаясь под тяжестью лепестков.

Павлыш осмотрелся. Вроде бы ничто ему не грозило. В любом случае его скафандр устоит против любого агрессора.

Он выскочил из вездехода и пошел к цветам. Приятно доставить радость Салли.

Но в момент, когда перчатка Павлыша дотронулась до стебля, цветок отклонился, будто испугавшись прикосновения, и, сложив лепестки, скользнул в землю. Лишь узкая норка указывала на место, где он рос. Со вторым цветком Павлыш решил схитрить. Он ухватил его быстро, словно ловил муху, и дернул.

Цветок затрепетал в руке, стараясь уползти под землю, но Павлыш держал его крепко. Эта борьба продолжалась полминуты, пока цветок не сдался и не повис безжизненно в руке Павлыша. Павлыш попытался открыть лепестки, но это были уже не лепестки, а слизистый комочек красной протоплазмы.

Павлыш отбросил комочек, тот плюхнулся на землю и вдруг снова ожил, стебель, только что мягкий и безвольный, начал настойчиво вертеться, отыскивая в земле щель. После нескольких попыток это ему удалось, и он червяком уполз вниз, втянув и красный комок цветка.

– Живите, как хотите, – не скрывая отвращения, сказал Павлыш. – Цветов мы больше не собираем.

Справа стояла стена кустов куда более ярких, чем остальной кустарник. Листья у кустов были острыми, как иглы, – будто молодая поросль сосенок грелась под теплым ветерком. Павлышу даже показалось, что, если раздвинуть колючие ветки, там, внутри, таятся настоящие крепкие скользкие маслята.

Чтобы отделаться от наваждения, Павлыш подошел к кустам поближе. Но не успел притронуться к ним, как кусты ощетинились длинными иглами, и в следующее мгновение иглы полетели в Павлыша, настолько тонкие, острые и крепкие, что сотни их умудрились вонзиться в непроницаемую ткань скафандра, и Павлыш чуть не потерял равновесия от совместного удара сотен игл.

Он отскочил, проклиная кусты, и потратил несколько минут, прежде чем удалось очистить скафандр от невероятно крепких и острых иголок.

Еще через несколько сот метров вездеходу пришлось снова остановиться. Холмы подошли к самому берегу, из воды здесь торчали острые камни, предупреждая, что плавание по озеру может быть опасным. Тогда Павлыш поднял вездеход в воздух и пошел над вершинами деревьев.

Сквозь тонкие голубые и зеленоватые ветви трудно было увидеть, что происходит в глубине леса, к тому же пошел дождь и все заволокло.

Павлыш пытался уговорить себя, что ему здесь очень интересно, что как биолог и путешественник он сегодня многое увидел, что он первооткрыватель, Колумб этого мира и потому очень доволен своим первым путешествием. На самом же деле настроение было гадким, и все время возвращалось видение того, как он тянет скользкий живой стебель из земли, как цветок превращается в комок красной слизи.

Может, вернуться? Павлыш представил себе, как войдет сейчас в тесный купол, полный чистых домовитых запахов, как с напускной строгостью посмотрит Клавдия и заявит, что он наверняка плохо прошел дезинфекцию на входе, а Салли начнет хлопотать у плиты, отдавая дань женскому желанию накормить охотника.

Лес оборвался у большой быстрой реки, которая впадала в озеро. Он подходил к реке плотно и густо – ни клочка свободной земли, деревья стояли в воде белыми стволами, как неуверенные в себе купальщики, не знающие, то ли им нырнуть и поплавать, то ли побрызгать на грудь ладошками и брести обратно к расстеленному на берегу полотенцу.

На дальнем берегу Павлыш увидел небольшой мыс, поросший травой и окаймленный полосой гальки. Туда он и направил вездеход, решив, что этот мыс будет крайней точкой его путешествия.

Когда Павлыш вышел из вездехода, вокруг было тихо. Только чуть журчала вода, обтекая камни. Словно он вошел в комнату, где только что кипел непринужденный разговор, но при виде неожиданного гостя все замолкли и смотрят на него враждебно, ожидая, когда тот уйдет.

– Скучно живете, – с вызовом сказал реке Павлыш, но ответом было молчание.

Отмахнувшись от печальных размышлений, Павлыш стал глядеть вдаль. Неподалеку начинался лес, низкорослый и чахлый, дальше от берега он становился выше, вершины были темнее. А еще дальше лес сливался с пеленой дождя, Павлыш заметил колоссальную обрывистую скалу. Впрочем, нет, вернее всего, это не скала, подумал Павлыш. Скорее это похоже на колонны – две, три, четыре… Колонны уходили в облака. Вот это уже интереснее, подумал он, и желание возвращаться домой пропало.

Павлыш поднял машину в воздух и полетел дальше. Через пять минут он приблизился к колоннам и мог разглядеть их как следует.

Больше всего, понял Павлыш, это похоже на стволы деревьев. Но стволы диаметром в несколько десятков метров и как бы сплетенные из множества канатов, каждый толще метра. Так как это сплетение было случайным, бессистемным, то в некоторых местах стволы расширялись, затем громадной шишкой, наростом, уходили в сторону, и все это сооружение было к тому же покрыто кустами, лишайниками, небольшими деревцами, выросшими из ствола. А в одном месте Павлыш разглядел даже уместившееся в развилке небольшое озеро, окруженное густым тростником. Потом он увидел пещеру – дупло, в котором мог бы уместиться трехэтажный дом, и у него даже появился соблазн нырнуть туда на вездеходе, но потом Павлыш представил себе, каким гадким характером могут отличаться его обитатели, и раздумал.

Кружа вокруг ствола, Павлыш медленно поднимал машину, и каждый последующий круг был все больше, потому что на высоте метров ста от ствола начали отходить корявые сучья, а ствол все тянулся вверх, пока не пропал, и только тогда Павлыш понял, что незаметно вошел в низкие облака, скрывавшие от него вершину дерева.

Павлыш включил прожектор. Сильный луч с трудом пробивался сквозь мглу, и Павлыш мог лишь угадывать, что перед ним сплетаются сучья. Когда он приблизился к стволу метров на пять, то увидел, как луч отразился от неподвижных красных глаз какой-то твари, которая наблюдала за вездеходом, ожидая, что он подойдет еще ближе, чтобы можно было его попробовать на зуб.