Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина - Страница 23

— А что, есть кого спровадить?

Сам Елисей Витольдович тоже список составил, раз уж проект подсунули под надзор вверенного ему министерства. Вот и будут надзирать со всем старанием.

— Будто сам не знаешь… эх… раньше времена были… нажрался, подрался… девки… а теперь что? Порой вздохнуть вольно неможно, чтоб без доносу-то.

— Часто пишут?

— Частенько…

— Взятки?

— То взятки, то студентки… шастают, глазки строят, а чуть что, так сразу жалоба. Мол, домогательства и всякое этакое… я уж и глядеть на них боюсь, не то что всякое этакое, — передразнил Савва Тимофеевич. — Вот, ушлю самых… радеющих за общественную справедливость, глядишь, и дышать легче станет. Спасибо.

И руку протянул.

А Елисей Витольдович пожал её, аккуратно так.

— Извини, что я раньше-то… — сказал Савва и вполне искренне.

— И ты, что я потом-то…

— Мир?

— Мир…

Солнышко припекало, а время близилось к полудню.

— Может, ну его? — Савва Тимофеевич прикрыл глаза ладонью. — Тут недалече ресторация одна есть, дюже приличная. Посидим? Поговорим? Списки сверим опять же…

И Елисей Витольдович подумал, что мысль-то в целом разумная.

Неплохая мысль.

— Только я не пью… — на всякий случай предупредил он.

— Язва?

— Хуже… теща… слушай, а ты вот, как ученый, скажи мне… рептилоиды — они ж выдумка?

Глава 13

Где две глобальные общероссийские проблемы вступают в некоторую конфронтацию

Глава 13 Где две глобальные общероссийские проблемы вступают в некоторую конфронтацию

«Чем дольше живу, тем сильнее убеждаюсь, что есть такие люди, у которых голова — лишь декоративное приложение к жопе».

Из частного разговора.

Когда дорога стала уже, Иван почти и не удивился. Его охватило какое-то престранное душевное равнодушие, даже будто бы фатализм. Он сбросил скорость и первое время даже старательно объезжал ямины, которых хватало.

Бер уже не пытался закидывать ноги, но обеими руками держался за сиденье, только изредка выдавал что-то:

— Как так можно…

— Как? — уточнил Иван.

— Чтоб одна колея шла вверх, а другая — вниз? Это противоречит здравому смыслу и логике!

Дорога как таковая давно уж исчезла, превратившись в узкую выбитую в жирной земле колею.

— Знаешь… дядя говорит, что Россию надо не логикой понимать, а душою…

— Я её пока только задницей чувствую…

Задница и вправду болела, и так, как не болела даже когда Иван учился верхом ездить. Он до сих пор не очень понимал, зачем это было нужно. Но бабушка заявила, что приличный аристократ просто-таки обязан уметь ездить верхом.

И в кои-то веки Иван не решился спорить.

Так вот, седло, казалось, было помягче сиденья этого машиномонстра.

А впереди показалась лужа. Такая… обширная, явно претендующая на нечто большее, чем краткое существование меж двумя ливнями. Она обжила обе колеи, заполнив их и выбралась за края, притопив и поле.

— Разгон возьми, — присоветовал Бер, когда Иван остановился.

Вот не внушала ему лужа доверия.

Категорически.

— Думаешь? Может, сначала поглянем…

Взгляд остановился на резиновых сапожках, что выглядывали из-под сиденья. И на рюкзаке, где явно должно было быть что-то съедобное. Пирожки давно уж растворились в недрах желудка…

— Если хочешь — гляди, а у меня кроссачи новые! Фирма! — Бер задрал штанину, демонстрируя белоснежные кроссовки. И вид их явно намекал, что для проверки лужи на глубину они никак не годились.

Иван посмотрел на свои, которые тоже фирма и тоже белые.

Самый модный в сезоне цвет.

А шнурки — зеленые.

Потом посмотрел на сапоги. И решился…

Сдал назад. Колеса крутанулись, вымешивая грязь.

— Держись! — недавний фатализм отступил, сменяясь жаждой деятельности, даже больше, захотелось свершений, хоть каких-нибудь.

И мотор, откликаясь на желание, взревел. Машина содрогнулась, задребезжала и рванула вперед.

— Давай! — завопил Бер, запоздало пытаясь закрыть окно. Ручка прокручивалась, и стекло двигалось медленно. Иван подумал, что Бер точно не успеет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Плеснуло водой.

Грязной, мутной. Поднявшаяся волна на мгновенье закрыла лобовое стекло, поползла по нему тонкими струйками. Машина накренилась, словно желая поглубже занырнуть в грязь. Задние колеса продолжали крутиться, толкая железную коробку вперед.

Ивана кинуло на руль.

С матом скатился на пол Бер.

А ведь говорил, что пристегиваться надо… в окно плеснуло жижей, благо, щит Иван успел поставить. Автомобильный монстр дернулся.

Захрипел.

И замер.

— Что за… — Бер поднялся на четвереньки, потирая макушку. Ну хоть лобовое не пробил. Что-то подсказывало Ивану, что за сто двадцать рублей им лобовое не поменять.

— Приехали, — Иван, привстав, попытался разглядеть хоть что-то. И увидел воду. Черную такую, в которой отражался, кажется, их несчастный УАЗик.

Иван заглушил мотор.

— Куда?

— Куда-то определенно приехали.

Иван решительно открыл дверь и, высунувшись, насколько было возможно, огляделся. А что… по-своему даже красиво. Сумерки, подбираясь с востока, слегка облагородили окрестные пейзажи, придав им толику загадочности. Слева темнело поле, над которым начал подниматься туман. Пока реденький, этакими комками белых нитей да ручейками. Справа тоже темнело поле. Где-то впереди маячила черная полоска леса. А вокруг, темной гладью, готовой отразить первые звезды и тонкий серп месяца, расстилалась лужа.

— Ошизеть, — произнес Бер, высунувшись с другой стороны. С его волос текло, на майке проступили темные пятна, да и с лица он пытался смахнуть то ли воду, то ли грязь. — И чего делать будем?

— Понятия не имею.

Иван вернулся на место и достал телефон.

Связи по-прежнему не было.

— Может, на помощь позовем? — Бер потряс свою трубку и на всякий случай перезагрузил.

Не помогло.

— Кого?

— Понятия не имею. Кого-нибудь? Должны же тут люди быть…

— Не уверен, — рука не желала расставаться с телефоном, как разум — с пониманием, что телефон не поможет. — Сколько мы ехали, ты кого-нибудь видел?

— Нет, — Бер сунул трубку в карман. — Но ведь колею кто-то проложил⁈

И лужу налил.

Сволочь.

— Погоди, надо выбраться. Посмотреть, какая глубина… там, может, как-нибудь…

Сапоги пришлись кстати. Иван стянул кроссовки и надел сапоги. Снова открыл дверь.

— Может… ты сперва того? — предложил Бер. — Палкой потыкаешь? Глубину там проверишь?

— А у тебя палка есть?

— Нет.

Иван сел на пол машины и опустил ногу, втайне надеясь, что дно, оно рядом. Дна не было. И чем глубже опускалась нога, тем яснее становилось, что эта треклятая лужа возникла не просто так, волей провидения, но на месте какой-то огромной, просто-таки необъятной ямины.

Вот вода и до края голенища добралась…

Иван вздохнул и ногу вытащил. Стянул сапоги. Следом — носки. Подумал, джинсы тоже снял.

— Ты чего?

— Не люблю мокрую одежду. И тебе рекомендую. Один я точно не справлюсь.

Бер хмыкнул и молча принялся раздеваться.

— Знаешь… маменька каждый год в Карловы Вары ездит. На целебные грязи… и дурные деньги уходят. А у нас тут грязи… с головой измазаться хватит.

— Думаешь, целебные? — про Карловы Вары Иван не знал, бывать не случалось, но вот здешние грязи определенно не вызывали желания погрузиться в них целиком.

— Сомневаюсь. Но бесплатные — точно!

Бер сунул ногу в воду.

— Тепленькая…

И вторую опустил.

Поглядел на стремительно темнеющие небеса и осведомился:

— Вань, а Вань… а тебе когда-нибудь приходилось машину толкать?

— Нет, — признался Иван и тоже решился. Грязи и вправду были, может, не сильно целебными, однако за день нагрелись. Он пошевелил пальцами и прислушался. Но нет, посторонней жизни под водяным покровом не ощущалось. А то ж мало ли.