Особняк - Голубев Игорь - Страница 40

- Что же ты не скажешь, как тебя зовут, в каком классе учишься, как зовут твою собаку? - выдал участковый первый залп вопросов.

Уж если не знаешь, о чем говорить, так первый задавай вопросы. А то начнут их задавать тебе. То, что этот очкарик простого не спросит, Орлов чувствовал и побаивался. Голова у него не энциклопедия, а прослыть недалеким не хотелось. Но пуще всего старлей боялся вопросов о своем семейном положении, а ведь этот стервец обязательно захочет это узнать. По очкам видно.

- Меня Севой, в третьем классе, собаку Шариком.

- А на какой парте сидишь и что проходите?

- На второй, дроби и глаголы, - ответил Сева и стал ждать следующих вопросов. Вот прилип!

Мало того что жадный, вонючий, так еще и глупый, подумал мальчик, разглядывая гостя. Нет, такой маме не нужен. Жалко только, бабушка опять расстроится...

- А вы к нам часто будете приходить? - Сева взял инициативу в свои руки.

- Не знаю, а почему ты спрашиваешь?

- Я думаю, вы за мамой начинаете ухаживать, - сказал мальчик, кивнув в сторону цветов и шампанского.

Орлову стало не по себе. Он взглянул на часы и обнаружил, что его уже ждут в опорном пункте.

Участковый встал, взял со стола торт с шампанским и, надев китель, вышел в коридор. Там, распластавшись у двери, лежал Шарик. Пес при появлении гостя поднялся и угрожающе зарычал, давая понять, что не выпустит.

- Это он так всегда на военных реагирует? - попытался разрядить обстановку Орлов.

- Какой же вы военный? Вы мильтон, - брякнул Сева, зная, что при собаке ему ничего не грозит. - Настоящих военных Шарик любит.

- И что же делать?

- Маму ждать.

- Но мне на дежурство надо. Ты открой дверь и подержи его.

- Давайте попробуем, - согласился мальчик. Орлов сумел проскочить на площадку, но не успел закрыть дверь. Пес вылетел следом и преградил путь вниз. Оставалось или вернуться, или бежать наверх. Участковый выбрал второе, и пес погнал его по лестнице. Добежав до самого верха, Орлов остановился и, не дожидаясь нападения сзади, развернулся. Собака спокойно лежала на лестнице между ним и площадкой третьего этажа, не выражая никакой агрессии. Твое счастье, что я без оружия, подумал милиционер. А может быть, пес просто играет? Таким добродушным был в начале встречи. Эх, была не была, решил Орлов и двинулся мимо пса вниз по лестнице, не замечая соседей, наблюдавших за ними через приоткрытые двери. Что интуиция подвела, участковый понял, когда собачьи зубы, слегка коснувшись ноги, вцепились в брючину.

Освободиться он смог только почти у самой входной двери, оставив в зубах бульдога клин ткани от колена до низа. И в этот момент появилась хозяйка.

- Ты что делаешь. Шарик, отдай сейчас же! - запричитала она.

Через полчаса вновь покидая квартиру Галины Анатольевны и осматривая почти незаметно вшитый клин, Орлов тихо пробормотал: "Да, и женщина интересная, и мастер хороший. Вот только жаль, что заходить сюда не придется. Так нелепо засветился".

Вспомнив эту историю, приключившуюся много лет назад, соседи посмеялись и уже хотели расходиться, но Антонина сказала:

- Милиция милицией, но мы тоже не должны сидеть сложа руки. Вот приедут эти мордовороты и, пока мы милицию дождемся, что с нами будет? У меня, между прочим, две девочки.

- Милиция нам, конечно, поможет, если захочет. А если нет? - неслышно появился в вестибюле Леха.

Все читали газеты, смотрели телевизор и видели не только подвиги "ментов" из сериала "Улицы разбитых фонарей", но и другие передачи, и потому замечание Лехи не показалось глупым. Здесь было о чем поразмыслить.

- Что тут долго думать. Спасение утопающего его самого касается, напомнил Семен Семенович. - Надо народ поднимать на защиту. Другого выхода нет. Раз завтра вечером явиться обещали, так мы к этому часу готовы должны быть.

- Правильно, - поддержал Краузе Дым Дымыч. - Вот ты, Леха, например, сходи к своищ ребятам, заодно и выяснишь, с кем водку пьешь.

- Конечно, схожу, - откликнулся Леха. - Будь спок, Дымыч, мои мужики не только выпить могут.

- Я тоже попрошу своих, - пообещал Агеев и, заметив улыбку в глазах некоторых из присутствующих, добавил: - В цирке разные люди работают...

- А ты, художник, чего молчишь?

Дым Дымыч пристально посмотрел на Горохова. Тот вроде мужик и неплохой, но, сколько себя помнил, не любил Воронцов кустарей-одиночек. И сделать с собой ничего не мог. Труд, как он считал, должен быть коллективным, приносящим радость от общения. А этот сидит вдвоем с женой, глаза портит да электричество своей печкой жжет.

- Не знаю, что сказать. Пару-тройку приятелей обязательно приведу, а больше не смогу.

- Непротивленцы злу насилием, - резюмировал Дым Дымыч. - Добро должно быть с кулаками. - И Воронцов продемонстрировал кулак в коричневых старческих пятнах.

- Тройку так тройку. И то хорошо, - вступился за Славу Краузе и посмотрел на Ватсона.

Доктор стоял, потирая пальцем кончик длинного носа. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что и звать-то некого. На работе после такого приглашения его сочтут сумасшедшим. Друзей всех давно растерял, разве что начальника жены попросить, но это же смешно. Он ждал прямого вопроса в свой адрес, и ему стыдно было заявить о своей беспомощности. Однако Сергею повезло, никто к нему не обратился. То ли поняли старики, что от него толку как от козла молока, то ли забыли...

Через час Краузе с Воронцовым были в опорном пункте общественного порядка, где по вечерам каждый житель участка мог запросто пообщаться с хозяином района по линии МВД.

- Здравия желаю, товарищ майор, - приветствовал Орлова Дым Дымыч.

- Привет, товарищ Воронцов. На дежурство прибыл? А где твои дружинники? С кем будем проституток и фарцовщиков ловить? - засмеялся Орлов, вспомнив прошлое.

Воронцов и Краузе когда-то входили в отряд дружинников, созданный из добровольцев.

- Вот Краузе, остальные дома.

- Как поживаете, мужики? - обнимал участковый старых знакомых. - Видит Бог, давно хотел к вам зайти.

- Вот мы за этим и пришли.

- За чем? - сделал вид, что не в курсе выселения, майор.

- Чтобы ты к нам завтра вечером заглянул.

- Что, бомжи терроризируют или молодежь шалит?

- Хуже, майор. Выселять нас собираются, - ответил Краузе.

Участковый насупился и замолчал. Не нужно было столько лет знать Орлова, чтобы понять - майор недоволен.

- Выселяют нас... Раньше сколько тебе помогали, а теперь вот за помощью пришли. Выручай, -нарушил тишину Дымыч, решив, что майор плохо расслышал его товарища.

Однако Орлов все так же продолжал молчать и только громко сопел, медленно перебирая тощую стопку бумаг на столе. Ну не мог же он, в конце концов, сказать людям, с которыми был знаком около трех десятков лет: мол, шли бы вы отсюда со своими проблемами. Своих хватает. Может быть, и было им о чем поговорить, если бы не недавняя конфиденциальная беседа с Владимиром об этом старом сарае, их доме, и об упрямстве его жителей. Не устоял майор - младшему сыну в институт поступать надо, а у жены сердце слабое, в армию его загребут не перенесет, а уж Чечню тем более. И за то, что про каждого рассказал, словно предатель какой-то, было сейчас Орлову стыдно. Вот он и молчал, не желая обсуждать эту тему. Не настолько, конечно, сокрушался, чтобы пистолет к виску приставлять, но вину за собой чувствовал. Мужики хорошие. И ведь действительно помогали ему, тогда еще зеленому лейтенанту. А сколько с Дымычем, в то время командиром общественного патруля, выпито было здесь, в этих стенах. Молодость, молодость, где ты?.. Хотя, если разобраться, почему бы не взять деньги за информацию и оказание помощи в будущем. Не военную тайну выдавал, да и переселение предстоит согласно постановлению свыше.

- Вот что, мужики, - открыл наконец рот участковый. - Дом ваш старый, есть постановление признать его аварийным, а потому...