Крест Марии (СИ) - Фонд А. - Страница 54

Хотя последнего у меня теперь уж слишком много.

Кстати, надо будет не забыть отдать Арни рации на подзарядку. Что-то я совсем запамятовала. Еще дня два, и они разрядятся полностью.

Так, это я сделаю, когда пристыкуется Коленька.

Коля, Коленька, Николаша…

Хороший мальчик. Надёжный.

Теперь главное – не забыть поручить ему, пусть выменяет мне бутылочных пробок внизу. И побольше. Иначе на чём я буду кофе готовить? Новички, когда получают вино, сразу всё выпивают, а вот пробки… пробки многие просто выбрасывают. А зря. Пробки – это прекрасный ресурс. Это же топливо.

Значит, дам ему пару вязанных носков и пояс из шерсти, пусть наменяет мне пробок.

А ведь что-то я ещё хотела?

Мда… неужели уже склероз? Не хотелось бы. Осталось так мало – и на Свободу. Почти дождалась.

Хотя этот новенький мальчик…. Гниловоз. Как-то так он смог мне внушить, что я стою до свободы ближе. Гораздо ближе.

Мда… Не в моём возрасте перебирать такими подарками судьбы. Если у него всё получится, я буду молиться за него!

Я аж рассмеялась.

Молиться… как не умела я молиться, так и не научилась. А надо бы. Сколько мне ещё осталось? Год? Два? Восемь?

Хотя, чего раскисать! Всё что осталось – моё! У нас в семье по женской линии все долгожительницы. Моя бабушка прожила девяносто шесть лет. Прабабушка вообще аж до ста трёх жила. Чем я хуже?

Если суммировать и разделить на два, то в среднем получится почти сто лет (это я хитренько так округлила). Поэтому ещё почти два десятка лет жизни у меня есть (я опять округлила, конечно же). Да за это время можно ого-го!

Я хихикнула и одним глотком допила остывший кофе.

Нет, нужно что-то делать. Ну не люблю я пить холодный кофе!

Пусть уж этот мальчик, Гниловоз, поскорее придумывает, что делать и как выйти отсюда. Вот сама не знаю почему, интуитивно, наверное, но я ему верю. Вот только увидела, поговорила с ним и сразу ему поверила.

Есть в нём что-то такое… стержень какой-то.

Это только старый пень Арни всё сомневается, да хороводы свои интриганские водит. Ну я ему сегодня проведу политинформацию! Он должен не бурчать, а оказывать мальчику всяческое содействие.

Я плотнее завернулась в тёплое меховое манто: что-то зябковато стало.

По внутренним ощущениям, скоро время дёргать рычаг. Я в последний раз полюбовалась снежной панорамой за окном и неспешно пошла вглубь креста.

Ведь уже не девочка бегать туда-сюда.

Аккуратно вымыла чашку и поставила её вверх донышком на салфетку. Пусть сушится. Поправила волосы. Посмотрела на себя в зеркало. Я его не любила, это зеркало. Врёт много. Вот раньше у меня было зеркало. Точнее зеркальце. Маленькое, даже малюсенькое. Такое, что только один глаз увидишь. Зато оно показывало меня молодой, красивой и румянощёкой Машенькой Покровской. Не то, что это!

Я в сердцах отложила злое зеркало в сторону (швырнуть не посмела, а то, не дай бог, разобьётся, а здесь это дефицит). Пришла пора дёргать за рычаг. Что я и исполнила.

Кормильня порадовала меня сегодня тарелкой рыбного супа-пюре, овощной запеканкой, щедро приправленной какими-то ароматными специями, и яблоком.

Замечательно. Просто замечательно!

Я с удовольствием, не спеша ела суп и думала, как бы получше распланировать свой день. У меня есть недочитанная книга. Шериф дал мне её ровно на четыре дня. А потом её следует передать Арни. Ну, скажу я так, книжулька так себе, на любителя. О морских приключениях. Но литературной ценности там никакой – погони, перестрелки… А слова какие! Брашпиль, дрифтер, шифтингбордс и мидель-шпангоут! Язык сломаешь. А уж что они означают, мне иногда кажется, то неведомо даже автору. Но читаю.

Зато я точно знаю, что в обмен на эту ерунду Арни даст мне что-то о любви. Ему всегда удается выуживать неплохие романы. Для меня, естественно. Так, во всяком случае, он утверждает. Говорит, что пытается приобщить меня к чтению. Хотя он и сам втихушку читает. Так что я – только прикрытие.

Так, в приятной рутине, прошло еще несколько дней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гниловоз искал выход. Красный Арни, поросёнок такой, его всё торопил под руку. Но, по правде говоря, больше мешал. Я, как могла, старалась сдерживать холерический темперамент Арни и дать возможность поработать Гниловозу.

Варила и пила кофе. Причём уже по несколько раз в день стала так делать.

Чёрт, я начала слишком много пить кофе. Так никаких запасов не напасёшься!

Я покачала головой. Что-то я слишком беспечной стала. Предчувствие? Или так понадеялась, что милый мальчик найдёт выход?

Да нет, не найдёт он… За столько лет не нашли, и он не найдёт.

Но говорить этого я ему не буду. Пусть ищет. Ему, зато, есть чем заняться. И нам есть чем заняться – обсуждать, переживать, советовать, сплетничать.

Разве не этим мы здесь занимаемся в последние десять лет? Или двадцать?

Я вздохнула и в который раз принялась за рутинные дела…

А потом, через несколько дней, Арни вдруг сказал кодовое слово в рацию:

– «Начинайте гладить мурлыку! Во всех местах!».

Я ахнула. Затряслись руки. Неужели?! Неужели получилось?! Он таки нашел выход!

Этот чёртов поросёнок, милый, милый мальчик по имени Гниловоз! Он нашел-таки выход на свободу!

Алилуйя!

– Ты услышан! – выдавила я из себя и отключилась, так как на заднем плане что-то завопил чёртов Ворчун и мешал, как обычно, сосредоточиться.

Так! Времени у меня мало.

Может быть день…

Может быть час…

Но может быть и месяц…

Поэтому нужно срочно собирать вещи!

Срочно!

Гниловоз сказал, что надо пробивать дыру и у себя в кресте. Рассказывал, как. Прямо чёткую инструкцию дал.

Честно говоря, я раньше филонила. Два-три раза долбанула там, ободрала ноготь на мизинце и перестала маятся ерундой. Просто не хотела им говорить. Чтобы не сбивать настрой.

Как же я была не права! Обмишурилась старушка на старости лет!

Теперь надо начинать. И то быстро. Нужно догнать ребят. Они сильнее меня, моложе и сделают это быстро, а я буду копаться долго. Захотят ли они меня ждать?

Да и тюремщики могут заметить.

Так что решено – буду пробиваться до победного, пока не рухну.

Но перво-наперво – собрать вещи.

Божечки! Я столько лет ждала этого момента, собирала вещи, копила их, отбирала самое лучшее барахло, самое нужное. А теперь, в двух шагах от вожделенной свободы, я, как жадный хомяк, мечусь между своих запасов хлама и не могу сделать выбор.

А всё потому, что ещё давным-давно, я поняла, что есть лимит на «багаж». Я не дотащу больше определённого веса. А если еще и бежать надо будет. Или отбиваться…

Поэтому я лет десять назад у одного луковианца, Пахом, кажется его звали, выменяла (или выманила? Не помню уже, столько времени прошло), хороший добротный чемоданчик. Кожаный. Крепкий. Там и была наша рация.

Кстати, Арни я так и не призналась, где взяла её. Никому не призналась. Архитектор потом сгинул, и никто следов ко мне не нашел.

Рацию я отдала на общее дело, а вот чемоданчик оставила у себя. Он был очень удобным. Почти таким же удобным, как и тот чемодан, что я обронила, когда проклятый бюргер толкнул меня в Цюрихе сюда, в этот крест. Мы тот чемодан покупали ещё с Бенджамином.

Но я болтаю. Не по делу и много… это всё от нервов.

Надо прекращать болтать и собираться…

Я метнулась к своему спальному месту. Из-под топчана, на котором я спала, вытащила чемоданчик.

Из тайника достала заготовленные монеты.

Вспомнила, что переложила часть в другой тайник.

Побежала в санузел. Где в небольшой щели был у меня оборудован небольшой дополнительный схрон.

Вытащила ещё золото. Достала немного брошек-колечек-серёжек. Удалось маленько подсобирать за годы.

Мешочек приятно оттягивал руку. Положила тоже в чемодан.

Теперь одежда.

Тёплая одежда у меня была. Начиная от тончайшего термобелья, которое я себе связала из самой лучшей шерсти, что удалось здесь наменять, и заканчивая тёплыми носками, варежками, шапкой и так далее.