Недоброе утро Терентия (СИ) - Грей Денис - Страница 27

Это напоминает мне о ценности каждого момента жизни! Это учит ценить настоящее и не откладывать на потом то, что можно сделать сейчас. Но самое главное, ее любовь и доброта всегда будут влиять на мою жизнь. Маму нельзя вернуть, но я могу сохранить ее в сердце и продолжать жить в ее память. Пусть мои мысли будут наполнены не только грустью, но и благодарностью за то, что она оставила след в моем сердце. Пусть ее светлая душа, всегда покоится в мире!

Волчок ткнул мордой мне в плечо. Видать почуял, что переживаю! Хороший зверь. Друг мне! Красота дикого волка, она такая. Не описать ее! Она скрыта в его глазах, полных дикой страсти и непокорности. В его шерсти, которая блестит на солнце, словно золото. В его мощной и грациозной фигуре, которая напоминает о его древней силе и мудрости. Каждое движение волка — это танец природы, в котором он выражает свою свободу и дикость. Но красота дикого волка не только в его внешности, она больше в характере его! Сильном, умном и предусмотрительном. Его нельзя укротить. С ним можно только подружиться. Вот и мы с ним дружим. Хоть и не долго мы с ним вместе, по сути считай три дня. Вот только за эти считанные дни, прошли мы с ним вместе больше, чем наверное многие люди и за всю жизнь не проходят! Погладил я волчка. Все хорошо будет! Вот так.

Вспомнил тут! Про собак тех вспомнил, что мужик на меня натравил, когда за работу платить отказался. Вычистил я ему двор, нужник почистил и сарай. А он вот так со мной! Отомстил я ему. Только на ноги поднялся. Приготовился. Видел, как «могольская» семья одна, что жила за бугром от деревни, лошадей своих ловит. Отдельно они жили, ага! Такие люди. Не было от них никому зла. Хорошие люди! Только к себе они никого не пускали, не дружились ни с кем. У них тама коней было десяток. Да шустрые такие, красивые! Так если конь какой сбегал в степь, — они его догонять, дык палка длинная и петля на ней из веревки. Урга — называется. Вот запомнил и все тут! Слово такое интересное, только в память залегло мне. Догонит, и на скаку петлю на шею лошади — раз! И стоять. Вот! А я думал, ну ежели можно остановить, дык можно же и дальше давить! И хорошо, что на жерди длинной. Никого к себе близко пустить нельзя! И я себе такую соорудил. Долго искал жердь длинную. Дык, нашел! В лесу вырубал. Веревка была у меня. Пошел ко двору мужика того. Да чутка по дуге взял, чтобы не видно меня было. Хорошо, что с краю двор его. К лесу ближе.

Долго наблюдал я за ними из лесу. А как мужик тот из дому уехал, с семейством своим, я туда! На забор залез и сижу. Псы на меня кинулись, рычат, скачут, а достать не могут. Ну я первого пса и петлей за шею! Сильный гад оказался. Чуть меня с забора того не скинул! Справился я с ним. Ловко так с Ургой этой! Управился, ну и за другого пса. Тоже здоровенный! И все такие. Ох и здоровенные псы! Последнего я уже руками удушил. Тогда я разломал Ургу эту, чтобы на моголов тех не подумал никто. А сам хозяина ждать стал. Дождался... Приехали они на телеге, ворота растворили, а тут я! Баба его с детишками — ходу. Дал я им убежать. Да и не надо они мне были. Мне этот гад нужен был! Я его и за шею, козла этого! Ну чо, говорю, гад поганый?! А он и на жопу. Взмолился, выл, божился за все. Денег давал, все отдавал мне! Дык, не надо мне ничо от него сволочуги! Пусть детей растит, да с людьми честно живет! Дал ему в нос и по шее, и пошел домой. А он так и остался сидеть посеред двора. Глаза в кучу. Баба его воротилася. Мужиков еще соседских с собой привела. С ружьями все. Ага! Так они, как увидали меня, сначала стрелять из ружей по мне хотели, дык видят, что живой хозяин двора. Нету за мной смертоубийства! Так и разошлись миром с ними. А за что я его так, я им опосля рассказал. Слушали, да поняли, что в своем праве я был! А мужик тот очухался и не было больше от него беспокойства никакого. Такое детство мое было. Эх...

Так я вот к чему думаю, собаки — они глупые! Они видать и не поняли, за что смерть им пришла. Дурной хозяин натравил, они и рады стараться! Только мозгов нету, что им обернуться может... А волк — он умнее! Вижу-же, что дури в нем такой нет. Все обдумывает, да чует, где беда, а где смело можно! Вот и разница. Хоть и дикий зверь, да мозгов не в пример больше! Вот так думаю. А собак мне потом даже жалко стало тех. Переживал я шибко, что их погубил. Глупые, да злые. И я тогда на них злой был. Не думал особо, что не виноваты они! Только не вернуть уже жизни. Что сделано, — то сделано. Чо уж там!

Вот так. Думаю, да еду. Тихо вокруг. Лес, да кусты. Птицы мелкие лесные по веткам прыгают, да мимо проносятся. Кажется и нет никаких медуз, да гадин тех, проклятущих. Будто так, по грибы выбрались! Хорошо машина идет. Уверенно! Степан рядом. Все дорогу мне показывает. Щебечет, да руками крутит. Указывает. То левее, то правее ехать! И не устал же! Всю ночь у дерева привязанный простоял, натерпелся — ужас! А теперь цельный день со мной. Каждую тропку ведает! Умный малец. Сюрьезный, да справный. Нравится мне он! Наверное, если бы и был у меня сынишка, то я бы хотел, чтобы он вот таким был! Завидую я даже Серафиме. По-доброму завидую. Славный пацан!

Серафима. Сидит у окна. В окошко смотрит, все в пустоту глаза. Оно и понятно! Дочка-то... Такое не приведи Бог кому, чтобы дитя потерять! Жалко мне ее. Вот так, из-за сволочи одной, потеряла считай семью! Красивая она. Серафима! Природная красота у нее. Красивые глаза, изящная фигура, прекрасные волосы. Даже не нуждается в украшениях или дополнительных усилиях. Красивая, даже вот сейчас. Уставшая, грустная. Естественная. Вот смотрю, ее красота не во внешней картинке, она как бы выражена в ее улыбке, голосе, жестах, манерах. Именно эти мелочи делают ее привлекательной. Смотрю на нее и душа радуется! Только думаю, грешное это. Ведь жена-то у меня есть. А я на другую бабу засматриваюсь... Корю себя, да поделать ничего не могу. Глаза сами на нее глядят! Такое дело...

Еще несколько километров мы прошли. Урал пер и пер, упрямо и надежно приближая меня к дому. Все ближе и ближе! По мере приближения к дому, сердце сжималось от тревоги! Все ближе и ближе к родному порогу, и все больше охватывал страх — что же меня ждет там? Может быть, неожиданные новости или неприятные сюрпризы? Живы ли там люди... Как там дядька Вий? Жонка моя... Ждет-ли? Мож уже и позабыла... Но несмотря на все опасения, я не могу остановиться, потому что это мой дом, мое место, где я чувствую себя хорошо. Еду! Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона, когда я наконец вывалил на хорошо накатанную дорогу. Впереди была улица из ряда домов. «Морша»!

Вдоль одной улицы ехали. Все по сторонам смотрел. Опустевшая деревня. Тишина, и ни одной собаки! И кошаков вездесущих нет. Даже птиц, и тех не видать! На улице лежит листва, да трава уже поднялась. Воздух стоит неподвижно, словно задержал дыхание. Тишина царит вокруг, только слабый шорох листьев, что под колесами нарушает мертвую тишину. Людей на улице нет. И во дворах никто ни шоркается. Скотина не мукает, да не хрюкает. От тишины той, — мороз по коже! Проехали всю улицу. Степан с Серафимой сидят, затихли. Видят, что тут неладное...

На другую улицу свернули. Та, которая к центру вела. Тоже самое там все! Дома стоят безлюдно. Окна черные. В окнах темно, и нет ни единого огонька! Все покрыты паутиной. Странной такой: черная и нити толстенные. Видал я уже такую. В городе и в пещере у волчка! Там, где смерть уже прошлась по жилищам... Херово это дело! Сердце так-то сжалось от мысли о том, что еще вчера здесь жили люди, да детишки бегали. Но теперь их нет. Дальше мы поехали. Последняя улица перед центром.

А вот и хата моих тестя с тещей. Ее из всех узнаю! Ворота, да ставни расписные. Теща художничать любила. Она их разноцветными петушками и радугами расписала. Все сама. Из журнала, еще довоенного рисунки срисовывала. Для детей был. Не помню, как назывался. Там много таких рисунков было! И коровы, и козы, и лошади. Зайцы, и те были чудные, разноцветные. Красиво! Она и дочку, жонку мою — тожить учила рисовать! Не хотела жена учиться. Прок не видела. Мол, чо с тех рисунков?! Только краски и переводить! Ей бы только денег, да шмоток-тряпок всяких, да побольше... Такая она. Остановился около калитки дома ее родительского. Глянуть решил, чо да как! Серафиме строго-настрого приказал, чтобы из машины — ни-ни! И волчку сказал, чтобы поглядывал за ними. Пошел туда сам.