Правильный выбор (СИ) - Ренсинк Татьяна - Страница 38

— Не может быть, — отошла от окна Ирина, видя там счастливых Ольгу и Ивана.

Заливаясь слезами, она села в кресло рядом, и Милана, закрыв окно, села на корточки перед ней в их закрытой ото всех комнатке.

— Ирина, кумушка, поведаю я тебе, что Алексей сказал. — Не надо, — мотала головой та. — Не поверю ни ему, ни одному из них! — Любит тебя его друг, Дмитрий Васильевич, — нежно твердила Милана, но Ирина упрямо мотала головой. — Не скрывай, что и он тебе нравится. Ведь видим мы с Ольгой, что смотришь, думаешь уже давно. — А что с того?! — воскликнула та в горе, и тут же к ним открылась дверь, на порог которой вышел сам Дмитрий.

Застывшие подруги утихли, понимая, что он всё слышал, и Милана осторожно оставила их одних.

— Уходите, — испуганно вскочила Ирина и отвернулась к стене, активно вытирая слёзы передником. — Подслушиваете, выслеживаете… — Так получилось, — встал он ближе. — Не со зла, а из чувств… Прости. — Нет! — воскликнула отчаянно Ирина. — Оставьте, уходите! — Скажи, что не люб, и клянусь, уйду навсегда, докучать не буду.

Ирина молчала и всё вытирала неустанно льющиеся слёзы. Подойдя ещё ближе, наполняясь жалостью и нежностью, Дмитрий легонько коснулся её дрожащих плеч.

— Нет! — оттолкнулась она упрямо. — Скажи, что не люб, и уйду. Промолчишь, останусь, — повторил он. — Не люб! — развернувшись к нему лицом, выкрикнула Ирина, и Дмитрий тут же направился к выходу, ничего уже не говоря и верно выполняя своё обещание.

Понимая, что совсем не то хотелось сказать, Ирина тихо пропищала:

— Нет…

Всё-таки расслышав это последнее слово, Дмитрий оглянулся. Они молчали ещё долгое время, но ни один из них не сказал более ни слова, как бы душа ни молила. Оставив Ирину одну, Дмитрий закрыл за собой дверь. Он сразу услышал раздавшееся рыдание, но лишь прикоснулся к дверям…. не смел вернуться…

Внутри него происходила борьба с убеждениями и желаниями, а тело не подчинялось…. будто заставляло оставаться на месте. Вобрав оставшиеся силы, Дмитрий оттолкнулся от двери и поспешил прочь из дома.

Он бродил на дворе допоздна, размышляя и успокаивая душу. Пробежавший по телу холод заставил его всё же вернуться в уснувший дом, и…. проходя по стихшему коридору, Дмитрий заглянул мельком в щель полуоткрытой двери одной из комнат.

Он увидел, как Алексей сидел у постели и читал Милане стихотворение из какого-то журнала, пока та, уже готовая ко сну, ласкала его взглядом.

— Противоречие природы, — читал Алексей. — Под грозным знаменем тревог, в залоге вечной непогоды ты бытия приял залог. Ворвавшись в сей предел спокойный, один свирепствуешь в глуши, как вдоль пустыни вихорь знойный, как страсть в святилище души.

Как ты, внезапно разразится, как ты, растёт она в борьбе, терзает лоно, где родится, и поглощается в себе.

— Как странно, — задумчиво молвила Милана, приподнявшись на подушке. — Вот он, нарвский водопад Петра Андреевича Вяземского. И почему странно?! — удивился Алексей. — Он не единственный, кто будет восхищаться этим местом. Кстати, водопад этот стоит посмотреть! И потом, я найду Петра Андреевича, поделюсь своими впечатлениями, а может, и тоже стих напишу!

Тут Милана захихикала и была тут же взята в плен щекочущего её жениха. Отступив от их двери в темноту коридора, Дмитрий вернулся в гостиную, откуда ещё струился мягкий свет.

— Нагулялся? — улыбнулся сидевший там за столом Сашка, оставив чтение какой-то книги. — Да, — сел он рядом и налил себе стакан воды, что серебрилась от свечи в прозрачном графине. — Ты говорил с…, — вспоминая имя Ирины, умолк Сашка. — С этой… крепостной Лёшки. — Ирина Яковлевна, — уставился с недовольством Дмитрий и сделал глоток воды.

— Яковлевна… Вы собрались все жениться до суда? — улыбнулся Сашка и, отведя взгляд, тихо произнёс. — Может, и я шаг сделаю… — Не скажешь, кто тебя так исправил? — усмехнулся Дмитрий, понимая уже давно, чем заняты мысли друга. — Я ещё в Петербурге заметил, что никуда не отлучаешься, кроме как в театры, что думаешь о чём-то, на дам больше не глядишь, не говоря о флиртах прежних. — Нет, Дима, не стоит, — махнул рукой Сашка и, не желая открывать тайны, которая вот-вот может выплыть наружу, поспешил уйти…

39

Седьмой четверг после Пасхи. Снова вспоминался Алексею тот Семик, когда он впервые любовался Миланой. Ему помнился запах сиреневых цветов, шум мирной речки, пение скворцов и соловьёв… Никуда он так не тянулся, как в тот день, на протяжении всех лет, которые бегал по следам любимой, стараясь её найти и быть рядом.

И теперь, вот, они вместе. Снова праздник Семик, когда они рядом. Только теперь — на берегу иной реки, отдалённой от той, где встретились, но ничем не хуже… Здесь так же поют птицы, так же водит хороводы деревенская русская молодёжь и веет запахом свежих пирогов.

Алексей сидел с друзьями в стороне и молчаливо наблюдал за празднеством и… любимой… Милана в кругу своих подруг тоже молчаливо сидела под одной из берёз и плела венок. Она время от времени поглядывала на милого, обмениваясь с ним улыбками, и с сожалением о печальной рядом Ирине переглядывалась с Ольгой…

— Говорят, вы обещались друг другу? — спросил Дмитрий сидевшего рядом Ивана, на что тот, покрутив соломинку, выбросил её в высокую траву. — Да, намереваюсь сразу отбыть к Якову Ивановичу, просить, — подтвердил тот, улыбнувшись в ответ своей избраннице.

Друзья были рады за них. Углубляясь вновь в свои чувства и мысли, уносясь душами к дорогому, они продолжали наблюдать за подругами. Дневное разгоревшееся солнце весело отражалось лучами в тихих водах реки, которая уже принимала венки остальных деревенских девушек на свои медленные волны.

Удалившись к реке со своим венком, Ольга оставила подруг и побежала к реке с позвавшими её девицами. Закончив плести свой венок, Милана подсела поближе к Ирине и кивнула в сторону милого и его друзей.

— А он смотрит, глаз не сводит, — шепнула она. — Не трави душу… Кто он, кто я? — строго ответила Ирина. — Как ты упряма. Какая разница?! В любви бы жить, и ладно! Что вам до других, до их мыслей и речей? — пыталась уверить в обратном Милана. — Посмотри же. Тоскует ведь. Верю я Алексею, хороший его друг, крепко полюбил.

Но Ирина молчала. Сплетя венок, она немного посмотрела в сторону Дмитрия и, помотав головой, поднялась. Милане ничего больше не оставалось, как пожать плечами и отправиться с венком за ней следом.

Не упуская любимую из вида, Алексей поднялся вместе с Иваном. Переглянувшись, они поняли друг друга и улыбнулись. Они пустились бежать к берегу, по краю которого плыли венки, и чётко знали, какой венок следует поймать, и дождались того.

Удивившиеся их поведению подруги лишь тихонько захихикали и смущённо остались стоять и обнимать друг дружку от счастья, пока женихи приближались с венками в руках… — Красиво, — молвил Сашка, любуясь ими.

— Да, любовь красива, — кивал Дмитрий в тоске к Ирине, но она стояла спиной к нему и венок на воду не спустила, оставив лежать на берегу.

Вернувшиеся друзья в обнимку с милыми сияли радостью, как и ласкающее яркое солнце. И что бы ни ждало теперь в будущем, чувство свободы кружило души в лёгком танце…

Дождавшись вечера, когда празднество подходило к концу, когда пирогов уже все наелись и песни стали утихать, Дмитрий достал из-за пазухи припрятанный там ранее платок. Он отдалился ото всех к реке и, взяв одиноко лежащий венок Ирины, укутал его и прижал к груди. Никому больше он ничего не говорил, как и не пытался досаждать любимой своими попытками хоть словом перемолвиться.

А там, на следующий день… Дорога вновь звала. Вновь мчались кареты мимо гигантов-сосен, а потом и по узким улицам провожающей Нарвы, где, остановившись отдохнуть, пассажиры прогулялись к берегу нарвского водопада…

Водопад бурлил и шумел, словно пытался рассказать свою историю всем, кто его видел, что даже само название города, в котором он живёт, означает водопад. И сколько историй он мог поведать, если бы мог говорить, как в волшебных сказках.