Правильный выбор (СИ) - Ренсинк Татьяна - Страница 26

Не веря ушам, Милана качала головой и нежно прижимала голубя к груди.

— Постойте, — рванув за ними, встал перед Миланой Алексей. — Милана, не убегайте снова. Я ищу вас все эти годы, по следам за вами бегаю. — Кума, быстро уезжаем, — позвали уже усевшиеся в карету подруги, но Милана застыла перед Алексеем. — Простите, — вымолвил он. — Я боюсь обидеть. Вы, видимо, растолковали мои слова иначе в тот день, когда убежали. Я не желал, и в мыслях не было обижать вас. Я разговаривал с вашим братом, но он, видимо, не передал мои признания, что не тот смысл я вкладывал в то, что сказал. — Рассказывал, — несмело призналась Милана. — Значит, он нашёлся? — с радостью в глазах улыбнулся Алексей. — Да, скрыла его наша покровительница в одном из имений. И мы там часто были. Иван всё это время помогает по хозяйству, пока не станет что известно о его похитителях, когда будет безопасно вернуться, — опустив глаза, молвила Милана, но тут опять послышался голос Ирины:

— Поехали, не верь! Барины наговорят! — Я дам вам вольную, — вымолвил строго Алексей в сторону выглядывающих своих крепостных девиц.

Милана смотрела в его глаза и чувствовала, как теплота пробежала в душу. Замолкшие подруги переглянулись и пока молчали, ошарашенно наблюдая за разговором молодого барина с их подругой.

— Молю вас, — шепнул Алексей, открыто любуясь милыми чертами Миланы. — Я даже обращался к жандармам, к Балашову, чтобы вас всех найти, но получил отказ. Я писал прошение и лично просил государя о вас с братом. Я хочу помочь. — Нет, — услышав подобное, попятилась Милана и быстро исчезла в карете, что тут же понеслась прочь. — Спаслись, — облегчённо вздохнула Ольга, когда они уже были далеко. — Не верю, — оставаясь в своих мыслях, молвила Милана, ласково поглаживая головку мирно лежащего у неё голубя. — Мы его ещё тогда признали, — кивала Ирина. — Вот же, ищет! — Почему вы мне тогда всего не сказали? — спросила взволнованная Милана, почувствовав обиду на подруг. — Уберечь хотим, — вымолвила Ирина. — И что нам, худо? Убежали не зря.

Милана молчала. Её глаза сдерживали непослушные слёзы, но и в доме Милана не сказала больше ни слова. Подруги проводили её, погружённую в свои мысли, к тёплому камину и усадили в кресло. Оставаясь стоять рядом, не снимая шуб и платков, подруги молчали и только переглядывались друг с дружкой…

— Вы так быстро вернулись из храма? — вышла к ним Татьяна Васильевна, кутаясь в светлую шаль. — Нет, матушка-барыня, — тут же сказала Ольга. — Не были мы там, вернуться пришлось. — Что случилось? — встала напротив Миланы Татьяна Васильевна и заметила спокойного в её руках голубя. — Барин нам встретился, — продолжала Ирина. — Говорил, что вольную даст, а мы не верим. Уехали поскорее! — А может, и даст, — улыбнулась Татьяна Васильевна. — Да сердиться не станет, что я укрывала вас.

Но Милане было не до разговоров. Она решительно заявила, уставившись в глаза нежной к ней барыни:

— Я еду обратно. В храм мне надо. — Небось, стоит он там ещё, — махнула рукой Ольга в беспокойстве. — Нет, не выдумывайте, — не согласилась с ними Милана и вручила Ирине раненую птицу. — Побереги голубка, ему помочь надо!

Пугливые подруги остались дома, пока Татьяна Васильевна отправилась в храм вместе с Миланой, успокоив тем самым и ей душу, и рядом помолившись о тревогах своей души…

29

Вновь вернулся Алексей домой ни с чем. Но, как только он собрался войти в гостиную, где оставлял друзей, перед ним из библиотеки вышел прибывший в Петербург отец…

— Вы? — только и смог сказать Алексей, застыв перед его суровым взглядом, и снял цилиндр. — Что за доносы мне шлют про тебя, Алёша? — строго спросил тот и выпрямился, спрятав руки за спину. — Ты участвовал в мятеже? — Какие доносы, — усмехнулся Алексей. — Ведь ведомо вам, каково видеть гибнувших товарищей. Будь я в ином положении, с полной самоотдачей, и я бы вышел с ними на площадь!

За подобное заявление Алексей был удостоен твёрдой пощёчины.

— Да, — кивал Алексей в широко раскрытые глаза родителя. — Я предал свои идеалы, вышел из общества и ушёл тогда сразу в отставку! Вы спрашивали меня тогда, почему, Алешёнька, а вот, батюшка, вы воспитали слабодушие во мне! Не в силах я был бороться с общими идеями, способами, которые были неприемлемы для моей чести! — У каждого своё понятие о чести, — согласился отец, еле сдерживая гнев, сложив на груди руки и уставившись в пол. — Но честь заключена в добродетели, и от этого я не позволю тебе отступиться, с кем бы ни пришлось сталкиваться! Не вам вершить! — Отец, — хотел что-то ответить Алексей, но тот взглянул в его глаза и продолжил: — Нет, Алёша, нет… Измени ты вокруг себя сначала что-нибудь в ту сторону, к которой стремишься, а потом уже проси других. И не смей больше дерзить перед государем!.. Пожалей мать.

Алексей немного помолчал. Он понял, что отец на его стороне, что поддержка всегда будет, как бы душа ни болела, но она болела и трясла его обливающееся кровью сердце.

— Я… Я видел сейчас Милану, — вымолвил он, наконец-то, на что взгляд отца стал спокойнее и немного удивлённым. — Она с подругами подъехала к храму, но они скрылись от меня, не поверив ни слову. — Изменяй всё вокруг себя, как тебе угодно, — повторил отец. — И не жди никого у храма… В самом храме вымаливай, коль грешен.

Алексей вдохновенно улыбнулся, а ничего больше не сказавший отец спокойно вернулся в библиотеку.

— Вы ещё здесь? — поспешил в гостиную Алексей, где так и были его два друга.

Те сразу расплылись в улыбках, видя счастливое его лицо.

— А я смотрю на часы, жду и думаю, — рассиживая на диване, улыбался Дмитрий. — Наверное, не дождётся! — Ну, по лицу видно, — отложив газету, которую читал, поднялся Сашка. — Поговорил с ней?

— Да, — кивнул Алексей, потирая руки. — Правда, совсем мало… И они снова сбежали, но я пойду на завтрашнюю службу в этом храме и, клянусь, не упущу! — Ну, наконец-то, ты оживаешь, — обрадованно хлопнул в ладоши Дмитрий и сел удобнее. — Сейчас я вам расскажу, — уселся в кресло рядом Алексей. — Что за настроения теперь и среди детей! Заинтересованные друзья слушали всё, что рассказывал: и о мальчишках с голубем, и об их выкриках, и о том, как прошёл разговор с Миланой и её подругами. Часы шли, согревая, как трескучий камин перед бессонными глазами Алексея, все его надежды…

После того как друзья просидели с ним в беседах до поздней ночи, он не смог покинуть тёплые стены гостиной, чтобы погрузиться в сладость снов. И как только рассветные линии показались на небе, Алексей схватил плащ и поскорее поспешил вернуться в храм.

Очень скоро, самым первым, он прибыл на место и стоял там перед иконами лишь с одним: «Придёт или нет». Его молитва была лишь из двух слов:

— Пусть придёт… Пусть придёт, — и это слышать могли лишь те, кто вошли в храм и своим присутствием заставили замолчать.

Он ждал… Знал, что Милана придёт. И она уже с раннего утра и тоже от бессонной ночи ожидала на улице. Она стояла у дверей дома Татьяны Васильевны, пока завидевшая из окна девица не поспешила позвать вернуться в дом.

— Чего удумали, — шептала та, помогая снять шубку. — Барыня прознает, гневаться будет. Ведь захвораете! — Не могу ждать, — высказала Милана. — Долго ещё? — Подруги ваши спят ещё, — шепнула девица и умчалась вон, завидев вышедшую во всей готовности Татьяну Васильевну. — Ни свет ни заря собралась? — удивилась та с улыбкой к повернувшейся Милане. — В храм мне надо, — умоляюще молвила она. — Неужто барина надеешься вновь увидеть? — улыбалась Татьяна Васильевна. — Слово честное взять хочу, если увижу…. если придёт, — пожала плечами та и опустила глаза от неловкости.

Покачав в умилении головой, Татьяна Васильевна сняла со своих плеч платок и повязала им голову Миланы:

— Растрепалась коса твоя за ночь-то, переплела бы… А так, смотри, чтобы беды не было… Василий! — позвала она вдруг.

Явившийся статный ещё в своём пожилом возрасте дворецкий поклонился: