Злая королева (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 85

Рот подвинул игрока ближе к моему. Значит, сказал правду. Значит, был честным, по крайней мере, в этом; я могу сотрудничать с честными.

— У тебя остался парень в мире смертных? — спросил он.

Почему его это волновало? Он не думал об этом, когда обнимал меня при свете костра или целовал, крадя мое дыхание. Может, он хотел использовать этого парня против меня?

Внимательно наблюдая за ним, я сказала:

— Я бросила своего парня, Питера. Он стеснялся меня, и мы расстались. Видимо, все мужчины в моей жизни страдают от такого недуга. — я подвинула солдата. — Ноэль сказала, что твой отец будет жить, если ты найдешь Яблоко Жизни и Смерти. Что ж, ты нашел меня, но он умер. Почему не сработало? И почему ты ей доверяешь?

— Я спросил ее об этом. Она сказала мне, что король Севона будет жить, но не говорила, что именно король Чаллен. Ты убила одного короля и спасла другого… меня. Наполовину смерть, наполовину жизнь.

Так, так. Вот и лазейка. «Приятно было знать». Но когда я спасла Рота? В битве с троллями?

— Как этот Питер завоевал тебя? — спросил он, отступая назад.

Ох. Он все еще об этом? Мне нужно было сменить тему и быстро, пока его вопросы не заставили меня хотеть плохих, плохих вещей. Например, больше поцелуев.

Стараясь говорить раздражительно, я сказала:

— Почему тебя это волнует? Хочешь пройти прослушивание на роль моей второй половинки?

— Ответь на вопрос, колдунья. — его язвительный тон привел бы меня в восторг при других обстоятельствах. — Хотя, нет. Я бы предпочел узнать, почему он стеснялся тебя. Сомневаюсь, что он знал, что ты колдунья.

Мои щеки вспыхнули. Я никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Желая укрепить свою защиту, позволила своей мстительной стороне ответить.

— Я отвечу на два вопроса по цене одного. Потому что я очень щедрая. Во-первых, он завоевал меня тем, что писал милые записки и придумывал предлоги, чтобы приехать ко мне. Он не сажал меня в тюрьму, не мешал мне искать пропавшую сестру и не сводил на нет мою магию металлическим ошейником. Во-вторых, он стеснялся меня, потому что я отличалась от нормальных людей. — я показала кавычки. — Я могу часами смотреться в зеркало, поэтому, конечно, тщеславная. Я не всегда улыбаюсь, поэтому, конечно, ворчливая и холодная. Меня не всегда волнует, что обо мне думают другие, поэтому, конечно, я сноб.

Рот почесал челюсть, ничем не выдавая себя.

Расстроившись, я подвинула игрока.

— Однажды ты признался, что ненавидишь свою магию. Расскажи мне, почему.

Он собрался и признался:

— Мой младший брат, Доминик, следовал за мной повсюду. Однажды меня ранили во время тренировки. Я хотел отдохнуть, хотел тишины и покоя, но Дом оставался рядом и говорил без умолку. Оглядываясь назад, я понимаю, что он беспокоился обо мне и надеялся, что мне станет легче. Но мне было больно и все злило, и я сорвался. Я сказал ему не говорить больше ни слова, уйти и никогда не возвращаться. Казалось бы, безобидные слова. Я даже не подозревал, что у меня проявилась способность внушения. Он действительно ушел и не вернулся. Мы нашли его тело несколько недель спустя. Его убила стихия.

Рот говорил без каких-либо эмоций, но готова поклясться, что почувствовала его мучения.

— Мне очень жаль. — хоть он и не спрашивал, но я все-равно призналась: Знаю, каково это — случайно причинить вред тому, кого любишь. Я осушила свою мать. Если бы не я, она была бы жива. Я уже забыла о своем горе, но мое сердце по-прежнему покрыто шрамами.

— Шрамами. Да, — прохрипел он, продвигаясь вперед. — Эти шрамы — постоянное напоминание о самой страшной ошибке, которую я когда-либо совершал.

Я кивнула.

— Я до сих пор продолжаю надеяться, что в будущем меня ждет только лучшее. Но увы.

Его щеки покраснели от чувства вины.

— Какая у тебя природная магическая способность? Та, с которой ты родилась.

И снова у меня возникли противоречивые желания. Я не хотела говорить ему, но и проигрывать игру тоже не хотела.

— Зеркала. Я научилась видеть вещи, когда умерла моя мать. — я позволила своему солдату преследовать его. — Ты знал, что наши сестры были влюблены?

— Да.

Когда он больше ничего не сказал, я запротестовала.

— Ты не должен продвигать солдата за односложный ответ.

— Тогда задай другой вопрос.

Я долго думала, а затем сказала:

— Если бы ты не был членом королевской семьи, то кем бы ты был?

— Солдатом, — сказал он без колебаний. — Война — это то, что я знаю, то, в чем я хорош. — Рот выдвинул вперед того же солдата, что и раньше, затем указал на мой живот. — Как ты поранилась? Точнее, из-за чего ты ушибла ребра?

Мне была интересна его реакция, поэтому я ответила:

— Можешь поблагодарить Аннику, которой ты доверяешь больше других. Она любит бить меня метлой.

Он затих, напрягшись еще больше, чем прежде.

— Я позабочусь об этом.

Его голос… Кажется, я никогда не слышала от него такой угрозы. Мне стало почти жаль Аннику. Почти.

— Может быть, я лгу. — я еще не передвинула солдата, так что он не знал точно. — Может быть, я специально навредила себе, надеясь завоевать твое сочувствие.

— Я бы хотел, чтобы ты приняла мое сочувствие. Вместо этого ты только обзываешь меня. Особенно когда я делаю что-то хорошее.

Правда? Может быть, ему это… нравилось?

— Клянусь, — добавил он, угрожающим голосом. — Анника больше не причинит тебе вреда.

Ох. И что же он планировал сделать?

— Я не буду благодарить. — я задрожала, когда сделала еще один ход на доске. — Ты когда-нибудь вспоминаешь наш поцелуй?

Молчание затянулось, и мне показалось, что он откажется отвечать. Затем Рот сказал:

— Постоянно.

Я задрожала сильнее.

— А ты вспоминаешь о нашем поцелуе? — спросил он, и я готова поклясться, что он затаил дыхание. — Ты вообще думаешь обо мне?

Я не была ни такой глупой, ни такой смелой. Поэтому обошла этот вопрос, говоря:

— Я думаю о тебе… иногда. — я думала о нем время от времени, часто, ладно, постоянно.

Свет в его глазах померк. Я причинила ему боль.

Прекрасно!

Но сейчас мне хотелось плакать.

Мы передвинули наших солдат, и я заметила, что он получил доступ к большему полю. Мне нужно сосредоточиться на игре!

— Какова истинная причина, по которой ты захотел сыграть со мной в Инквизицию? — спросила я. — Что ты хочешь узнать?

Не отводя взгляда, он сказал:

— Мне нужно принять решение относительно тебя. Твое присутствие здесь… мучает меня. Я подумал, что игра поможет. — он постучал пальцем по клетке, и его солдат переместился, ближе к моему. — Тебе понравилось быть королевой?

Опустим его комментарий о том, что его мучает мое присутствие? Ладно.

— И да, и нет. Мне нравится быть главной. Не могу этого отрицать. Я люблю власть и ценю силу. Но даже когда я использовала свою власть и силу, чтобы сделать жизнь своих подданных лучше, получала критику и угрозы смерти.

Он слушал и напрягся.

Я последовала его примеру и коснулась клетки. Мой солдат придвинулся ближе к его солдату.

— Ты знаешь, что Трули — моя сестра и родственница колдуна, — сказала я. — Ты планируешь навредить ей?

— Нет. Я запру ее в камере, перестраховавшись, но не накажу ее. Ты не уйдешь без нее. Ты не причинишь вреда моей сестре, пока у меня будет твоя. А королева Вайолет не нападет на королевство, пока ее дочь здесь.

Рот сделал еще один ход на доске, и меня захлестнуло облегчение. Он говорил правду.

— Я удивлена, что ты не запер ее в башне вместе со мной.

— И позволить вам двоим спланировать побег? Нет.

Умно.

— Расскажи мне о своем детстве.

— Ты уже знаешь основные моменты. Я второй сын Чаллена, короля Севона. Я рано начал свою военную подготовку. Потерял мать, мачеху и двух братьев. Мне девятнадцать лет, и я несу ответственность за миллионы жизней.

Чем больше я узнавала Рота, тем старше он казался. Девятнадцать? Я бы дала ему тридцать. Решила, что все трудности жизни могут так повлиять на человека. Я уже чувствовала себя старой. Словно мне было сорок!