Да здравствует король (ЛП) - Хара Кай - Страница 9

— Ты просил не называть тебя так на людях. И, ты только посмотри на это. Мы одни.

Его глаза снова встречаются с моими.

— У меня нет времени на все это. — Он кивает в сторону двери, прогоняя меня.

Гнев бурлит в моем горле и требует выхода. Я пересекаю комнату в два шага и хлопаю раскрытыми ладонями по его столу.

— Очень жаль, но сегодня ты будешь меня слушать. — Я усмехаюсь над ним. — Представь мое удивление, когда я сегодня наткнулся на двух американок в кампусе. Странно, я не помню, чтобы я когда-либо одобрял их заявления. — Говорю я, изображая притворное замешательство. — Почему ты обошел меня в одобрении заявок? В какую игру ты играешь?

Он не сразу отвечает или реагирует на то, что я хлопнул ладонями по его столу, а просто невозмутимо наблюдает за мной.

Он встает и обходит стол, чтобы встать передо мной.

— Ты думаешь, мне есть дело до того, чего ты хочешь?

Я открываю рот, чтобы резко ответить, и его кулак врезается мне в челюсть, прежде чем я успеваю заметить его приближение.

Моя голова мотнулась в сторону, но я остался стоять.

В ушах звенит.

И боль распространяется по моей щеке.

Но я не дам ему удовольствия увидеть мою реакцию.

Я снова поворачиваюсь к нему лицом, но на этот раз, когда его кулак во второй раз ударяет меня в челюсть, силы удара хватает, чтобы отправить меня на пол.

Тяжелое кольцо на его правой руке режет мне щеку.

Порез на моем носу, полученный в последний раз, когда он ударил меня, в тот день, когда он приземлился в Швейцарии на прошлой неделе после шестимесячного отсутствия, только начал заживать.

— Следи за языком, когда, блять, разговариваешь со мной. — Он плюет на меня, гнев превращает его лицо в пестрое красное месиво.

Он отводит ногу назад и бьет меня в живот. Удар заставляет меня сложиться вдвое от боли, и дыхание вырывается из моего тела. Я заглушаю его изо всех сил, чтобы он не услышал.

— С тебя хватит? Скажи что-нибудь. — Требует он.

Не сопротивляйся. Не доставляй ему такого удовольствия.

Я повторяю это снова и снова про себя в голове, как заклинание.

Я никогда не сопротивляюсь. Ему бы очень понравилось, если бы я это сделал. Единственная власть, которой я обладаю в этот момент, — это не давать ему никакой реакции.

Поэтому я отступаю еще дальше внутрь себя, принимая холодную отстраненность и используя ее как щит. Я непоколебимо смотрю ему в глаза, отказываясь отступать.

Если судить по тому, как дергается его глаз, мой акт бунтарства только разжигает его злобу.

Он приседает рядом с тем местом, где я лежу на полу.

— То, что я решу делать с этой школой, не имеет абсолютно никакого отношения к тебе. У этих девочек были отличные школьные результаты, и они помогут укрепить спортивные и академические позиции АКК.

Я по-прежнему отказываюсь говорить, глядя на него с вызывающей улыбкой на лице.

Он бросает на меня смертоносный взгляд, прежде чем встать. Его нога разгибается и бьет меня в живот во второй раз.

Отец застегивает пиджак и приглаживает волосы.

Он не хотел бы, чтобы его коллеги в Нью-Йорке знали, что он только что закончил избивать своего сына. Это не лучшим образом скажется на имидже семьи.

— Теперь я буду чаще бывать дома, чтобы наблюдать за работой совета, когда мы будем рассматривать претендентов на следующую партию студентов-стипендиатов. Похоже, мы будем видеться гораздо чаще, сынок.

Последнее слово он добавил с усмешкой.

С этими словами он плюет мне под ноги и выходит из комнаты, не оглядываясь назад.

Я вытягиваю руку, чтобы схватиться за край стола и, используя его как рычаг, осторожно перетаскиваю себя в стоячее положение, морщась, когда кладу руку на живот, чтобы успокоить ушибленный живот.

Мне кажется, что я выхожу из-под контроля, ярость грозит полностью завладеть мной. Я хватаю открытый графин и швыряю его в стену.

От удара он разбивается, коричневая жидкость стекает по стене и соседним книжным полкам.

Это нисколько не успокаивает меня, яростная энергия в моем теле все еще ищет выхода. Это началось с нее и только усиливалось по мере того, как разворачивалась конфронтация с моим отцом.

Она.

Он думает, что она такая особенная.

Ссора с отцом ничем не отодвигает на задний план мой предыдущий разговор с ней, вместо этого разжигая настоятельную потребность уничтожить ее.

Я заставлю ее пожалеть о том, что она вообще покинула свою маленькую причудливую жизнь.

Я заставлю ее пожалеть, что она вообще перешла мне дорогу.

5

— По шкале от 1 до 10, скажи мне честно, Сикс. Насколько это было плохо? — спрашиваю я ее.

Как только он заходит к Bella's, мы вчетвером поспешно возвращаемся к гольф-кару и уезжаем, забыв о нашем плане посидеть и насладиться молочными коктейлями у пруда.

Я сижу на пассажирском сиденье, повернувшись к Сикс, пока она везет нас к загону.

— Это не очень здорово. — Она говорит с гримасой в мою сторону. — Надеюсь, через день-два кто-нибудь другой привлечет его внимание, и он забудет о тебе.

В ее голосе нет особой надежды.

— Как думаете, насколько вероятно, что кто-то попытается зарезать его к понедельнику? — С надеждой спрашивает Нера.

— Судя по тому, что мы увидели, я удивлена, что люди не выстраиваются в очередь, чтобы оказать ему эту честь. — Сухо отвечаю я.

— Нет, но серьезно, что это было? — Спрашивает Тайер, и я слышу легкую дрожь в ее голосе. — Ты в порядке, Беллами? — Ее рука тянется к передней части гольф-кара, и она ободряюще сжимает мое плечо, когда я киваю. — Почему ты не психуешь еще больше?

Честно говоря, я не уверена.

В тот момент, когда мой взгляд встретился с его ледяным, бездушным взглядом, я застыла на месте. Если в остальном он был холоден как лед, то его взгляд горел инферно, обещая возмездие за то, что я пролила на него молочный коктейль.

Он велел мне заткнуться и тут же отправил меня восвояси.

А потом он обхватил своей огромной рукой мое горло, и страх разогнал гнев в моем теле.

Страх и что-то еще.

Что-то странное, похожее на желание от того, как он держал меня в своей доминирующей хватке.

В тех частях тела, которые он держал, возникло покалывание, посылая в мой мозг осознание того, что часть моего тела, о которой я даже не подозревала, является эрогенной зоной.

Меня больше ужаснуло то, как мое тело отреагировало на угрожающий захват, чем вся эта ситуация.

— Мы должны кому-то рассказать об этом. Может быть, нам пойти к директору?

— Нет! — Воскликнула я. — Нет, мы не можем. Он управляет этой школой. Его семья, вероятно, приложила руку к финансовой поддержке стипендии, и я не могу так рисковать.

— Мы не можем просто ничего не делать.

— Именно это мы и собираемся сделать. Я буду сидеть тихо, и, надеюсь, к понедельнику он обо всем забудет.

— Да, это звучит как отличный план. — Добавляет Сикс с притворным энтузиазмом. Я знаю, о чем она думает на самом деле.

Мне не следовало провоцировать его.

Но если он думал, что я склонюсь перед ним из-за одной ошибки, то он рассчитывал на другое. Мне было неприятно портить его рубашку, но я не собиралась стирать его вещи.

Появилась идея.

— Как ты думаешь, я могу купить ему другую рубашку? Мне ведь могут доставить вещи сюда?

Нера достает свой телефон и начинает набирать текст.

— Я найду, дайте мне пару минут.

— Скорее всего, это будет очень дорого, Беллами. — Предупреждает Сикс.

— Триста долларов. — Говорит Нера, поднимая глаза от телефона.

— Триста долларов? — Спрашиваю я, возмущаясь. — За рубашку? Она была сшита вручную золотыми нитками?

— Это Off-White. — Отвечает она, пожимая плечами.

Моя ежемесячная стипендия составляет пятьсот долларов, так что придется туго. Но я привыкла делать покупки в рамках бюджета, и если это поможет разрешить ненужный конфликт, я сделаю это.