Спой, маркитантка! (СИ) - Ренсинк Татьяна - Страница 15

Улыбнулась Софья в сторону гусар, среди которых где-то уже в сарае развлекался за шутками и распитием вина её любимый. Там же вокруг были зажжены временные огни, привязанные кони издавали ржание, которое сливалось с говором военных.

Софья любовалась местом их лагеря, который был расположен у заброшенной фермы у нескольких холмов, что словно стражники укрывали их от глаз. Перейдя на вершину холма, Софья глубоко вздохнула... Она вспоминала время у французов, переходы с ними, службу маркитанткой и почувствовала, как устала скитаться...

Не удавалось всё это время так поспать и набраться сил, как давно уже мечтается. Так хотелось, чтобы был где-то её дом, тепло, уют. И теперь, повстречав любовь, Софья мечтала о том, чтобы жить именно с ним, с возлюбленным, который не предаст и не оставит...

Спустившись в долину, Софья уже не слышала никакого шума. Будто не было вокруг никого. Сие совершенное безмолвие коснулось души, дав почувствовать, как же прекрасно может быть успокоение. Софья вдыхала полной грудью, ощущая себя свободной, как никогда. Именно этого она и хотела: сама решать судьбу, быть отпущенной, не подчиняться чьему-то желанию, а просто жить...

-Я в совершенном изнеможении, - прошептала она, возвращаясь к шалашам и заметила у одного из огней стоящую саблю.

Взяв её в руки, Софья стала разглядывать в её отражении своё лицо:

-Господи, как бледна,... а глаза... потухшие будто. Как пережить сей поход в Петербург?

Заметив её сразу, как только вышел из сарая, Данило допил кружку напитка и отдал её вышедшему следом гусару.

-Родная, - подбежал он к милой, захватив в объятия, и их губы страстным поцелуем одарили друг друга.

-Сил бы набраться, - молвила Софья, когда милый вновь обнял, и она положила голову ему на плечо.

Они постояли немного, любуясь закатом, и Данило прошептал:

-Идём...

Так и обнимая, увёл он её на луг рядом. Расстелил там шинель, на которую помог любимой лечь, сам лёг рядышком, и так лежали они ещё некоторое время молча. Смотрели на небо, на котором время от времени из-за ночных облаков выглядывали звёзды, круглый диск луны... Счастливые ощущения ласкали и Данилу, и Софью. Так хорошо им не было никогда...

Так и уснули, расслабившись настолько, что очнулись уже тогда, когда солнце вовсю сияло с ясного небосвода. Улыбаясь друг другу и вместе поднимаясь с ласковыми поцелуями, влюблённые оглянулись на лагерь.

Гусары то чистили амуницию, то гарцевали на конях. Время, казалось, спешило пуще прежнего. Шалаши были убраны, телеги готовы в путь. Будто музыка полка разливалась вокруг. И, как по зову гусарских душ, кто-то заметил приближающихся за руку Данилу с Софьей...

-Маркитантка! Милая, спой! Спой напоследок! - стали раздаваться возгласы военных, а подошедший к Даниле с гитарой в руках генерал протянул инструмент:

-А ты сыграй...

Вновь одарив друг друга теплом улыбки, влюблённые сели на пеньки у бывшего костра. Перед предстоящей дорогой каждый сел слушать, и в воцарившейся тишине, под волшебную мелодию гитары Софья вновь очаровывала голосом и душевностью песни:

Сияюща в лучах сребристых,

Угрюмая природы дочь,

Царица стран холодных, льдистых,

Уже от нас сокрылась прочь.

И се, спускается младая

С высот эфирных к нам весна!

Одежда розово-златая

На ней струится как волна;

Небесно-голубые взоры

Ее повсюду свет лиют,

Красней всходящия Авроры

Блестит румянец сладких уст.

Где ступит – там цветы алеют,

Где кинет взор – там тьма отрад,

Вослед ее зефиры веют,

Повсюду льется аромат.

Приход весны встречая красный,

Певцы пернатые лесов

Поют в честь гимны сладкогласны

И славят в ней творца – любовь.

Приемлют новый вид долины,

Тучнеет хладная земля,

В цветущи благовонны крины

Оделись холмы и поля.

Куда, куда ни обращаюсь,

Несчетных творческих красот

В разнообразии теряюсь,

Всё к пению мой дух влечет!

Взгляну ль на небо голубое,

На лес, на горы, на моря,

Как всходит солнце золотое,

Как гаснет тихая заря.*

* - Из «Весна», А. П. Беницкий, 1806 г.

Глава 23

Сразу, как Софья допела песню, один гусар рядом вздохнул:

-Будем надеяться, заманим в ловушку да прогоним врага до наступления весны.

-Пораньше бы, - послышались ответы других, но Данило, мысли которого были заняты лишь любимой, взял её за руку и повёл к ожидавшей в стороне кибитке.

Любуясь им вслед, гусары стали что-то шептать друг другу, а те двое, которые сидели в стороне и плели венки из луговых цветов, подбежали к влюблённым и надели те им на головы:

-Смотрите, не женитесь, пока будете в Петербурге! Нам охота на свадьбе будет гулять! Дождитесь!

Данило с Софьей смущённо оглянулись на смеющихся гусар, идущих следом, чтобы проводить. Однако верили они, что никакая преграда не будет вечной. Скрепив свои чувства вновь долгим поцелуем под восторженные крики военных вокруг, влюблённые подошли к кибитке.

Уже сидевшие там мамка Дина с Мартой и Люси молчаливо ждали отправления в путь. К ним на конях подъехали и Серж с Валерием, ведя за уздцы коня для Данилы. Им так же, как и ему, было поручено сопроводить женщин до Петербурга и тут же мчаться назад...

-Под венец да на погост всегда успеем, а, Данило? - улыбнулся другу Серж.

-Прежде надо послужить, - нехотя ответил тот, обнимая любимую.

-Нет! - стали вести беседы вокруг гусары. - Настоящая жизнь — армейская! Это чиновники не живут, а существуют! Да, ярмарки невест не про нас! Нам бы чего попроще!

-Не говорите гоп! - воскликнул вышедший к ним генерал. - Иной раз лучше самому кого-то присмотреть да держать на примете, нежели тебя вдруг присмотрят!

-Вот я, - воскликнул гордо Серж. - Лично я жениться не соберусь, пока сам в седло не смогу уже сесть!

-Да ты в то время и с супругой без помощи не обойдёшься! - засмеялся Данило, и вокруг разразился хохот поддержавших его слова гусар и генерала...

Помог Данило любимой взобраться в кибитку, одарил её ручку поцелуем и сел на своего коня. Тут же ставшие более серьёзными гусары вокруг стали желать удачи. Они расходились по сторонам, усаживаясь на своих коней, и начинали креститься.

Кибитка ещё стояла, а Софья с волнением смотрела на милого, сидевшего верхом среди товарищей. Глядя на них, представляя будущие военные сражения, душа замирала. Софья будто чувствовала, как и они, как и остальные гусары, отправляющиеся дальше в путь, что только вера в Бога помогает держаться... В тёплом уповании на Всевышнего каждый какое-то время молчал, в молитвах опустив взгляды...

-На глас Царя мы соберёмся!* - воскликнул наконец-то генерал, выехав перед гусарами на готовом к бою коне.

-Исторгнем меч — стеной сомкнёмся!* - продолжил Данило, во взгляде которого каждый усмотрел бесстрашие и веру в победу. - Ударим — сокрушим колосс!*

-Нам Александр — пример средь бою. Отец Отечества! С тобою дерзнёт на всё усердный росс!* - хором прокатилось среди всего полка, и генерал, пришпорив коня, крикнул Даниле с Сержем и Валерием:

-Давайте! Возвращайтесь скорее!

-Вернёмся! - радостно воскликнули те, и кибитка, и они тронулись в путь...

Скоро полк уже не был виден, но сидевшая в кибитке Софья любовалась улыбающимся милым. Он ехал на коне позади, то махая ей рукой, то посылая воздушные поцелуи. Замечая их нежное общение, Марта с Люси всё переглядывались и время от времени шептали о том дремавшей мамке Дине.

Только та не обращала внимания или не желала ничего слышать. Она пожимала плечами и продолжала дремать. Тогда Люси, кокетливо взглянула на Данилу и вопросила: