100 великих зарубежных писателей - Ломов Виорэль Михайлович - Страница 4

В средние века была сочинена в Византии анекдотическая биография Эзопа – перифраз одной из древнееврейских легенд времен царя Соломона, которая долго принималась за источник достоверных сведений о нём. Эзоп в ней раб, постоянно обижаемый и товарищами-рабами, и надсмотрщиками, и хозяевами, умеющий удачно мстить своим обидчикам, а зачастую отпускающий просто удачную шутку. Вот, например, когда Эзоп был в Самосе рабом у «философа» Ксанфа, тот послал его за покупками. Навстречу самосский градоначальник. «Куда идешь, Эзоп?» – «Не знаю!» – «Как так не знаешь? Говори!» – «Не знаю!» Рассердился градоначальник: «В тюрьму упрямца!» Повели Эзопа, а он оборачивается и говорит: «Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я знал, что в тюрьму иду?» Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа.

Со страниц этой книги шагнул в мир Европы краснобай, иносказательно поносивший сильных мира сего, человек сварливый и злобный, только не «отрицательный», а «положительный» герой.

Увы, не все истории закончились для Эзопа благополучно. Находясь в Дельфах, он обличал жрецов в том, что они не сеют, не жнут, а тунеядствуют от приносимых эллинами жертв. Все это, может, и сошло бы ему с рук, но он вдруг вздумал заняться богоборчеством: принес жертву Музам и посвятил им храм, где были их статуи, а посредине – статуя Мнемозины, а не Аполлона. Жрецы объявили всем, что Аполлон разгневался на Эзопа, как некогда на Марсия, а сами тем временем подбросили ему в котомку золотую чашу из храмовой утвари, а затем схватили «вора». Как святотатца, его побили камнями (по другой версии, сбросили в пропасть). Перед смертью Эзоп обратился к жрецам: «Не к добру вы обидели Муз! – и рассказал им последнюю свою басню, а в конце призвал: – Не обижайте слабых, дельфийцы!»

Недальновидные дельфийцы не послушались Эзопа, за что их город по божественному провидению вскоре постигла чума, а через много лет вдруг оказалось, что Эзоп невиновен, и потомки его убийц были вынуждены уплатить виру, за получением которой явился внук того Иадмона, который был его господином.

Эзоп сам себе напророчил, когда сказал: «Если тебе не спастись от смерти, умри по крайней мере со славой».

Под именем Эзопа сохранился сборник из 426 басен. В конце V в. до н. э. в Афинах был известен письменный сборник Эзоповых басен, по которому учили детей в школе. «Ты невежда и лентяй, даже Эзопа не выучил», – говорит у Аристофана одно действующее лицо. Это были прозаические пересказы, без художественной отделки.

Позднее имя Эзопа стало символом. Деметрий Фарерский (ок. 350 – ок. 283 г. до н. э.) составил собрание басен в 10 книгах, утраченное после IX в. н. э. В эпоху Августа Федр осуществил переложение этих басен латинским ямбическим стихом, а Флавий Авиан (IV в.) переложил 42 басни латинским элегическим дистихом. Около 200 г. н. э. свои басни (на сюжеты Эзопа) о животных на холиямбе слагал по-гречески Бабрий. Его сочинения включил в свою коллекцию монах Максим Плануд (XIV в.), предпослав им жизнеописание Эзопа. Эта коллекция оказала значительное влияние на всех позднейших баснописцев.

Если древность не сомневалась в историчности Эзопа, то уже начиная с эпохи Возрождения этот вопрос был поставлен под сомнение (впервые великим немецким церковным реформатором Лютером в XVI в.) и только XX в. стал вновь склоняться к допущению исторического прототипа образа Эзопа.

Басни Эзопа были переведены (часто переработаны) на многие языки мира, в том числе знаменитыми баснописцами Лафонтеном, Лессингом и Крыловым. М.Е. Салтыков-Щедрин блестяще перенял мастерство древнегреческого баснописца. Его сказки «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист», «Орел-меценат», «Медведь на воеводстве» и другие – прекрасный образец Эзопова мастерства.

На русском языке полный перевод всех басен Эзопа, около 500 греческих и латинских, был опубликован в серии «Литературные памятники» в 1968 г. (перевод и комментарии филолога-классика М.Л. Гаспарова).

ЭСХИЛ

(525/4—456/5 гг. до н. э.)

Из надгробной надписи в сицилийском городе Геле мы узнаем не только родословную и место рождения Эсхила, но и что для него воинская слава была куда важнее литературной – и не просто славы трагика, а славы «отца трагедии».

Как Гесиод был поэтом-земледельцем, так Эсхил был трагиком-воином, и для обоих важнее была вторая часть сложного слова и не менее сложной профессии. В ту пору искусство все еще играло подчиненную роль, что, кстати, лишний раз свидетельствовало больше о здоровье общества.

Слово трагедия переводится как «песнь козлов», поскольку в примитивной, так называемой «сатирической драме» хор обычно изображал козлообразных лесных демонов-сатиров, воплощавших сладострастие, и соответственно песни и пляски исполнителей были весьма грубыми и непристойными. Несколько позже трагедия стала представлять собой диалог актера с хором, с явным преобладанием лирических партий. И лишь со временем, во многом благодаря Эсхилу и еще двум великим афинским трагикам Софоклу и Еврипиду, это слово стало означать серьёзную трагедию. И хотя каждое из этих имен знаменует исторический этап в развитии аттической трагедии, Эсхил в этой троице все же первый – и по времени и по тому, что воспел самую высокую и потому самую трагическую эпоху становления афинского демократического государства и греко-персидских войн.

Наши сведения о жизни Эсхила восходят главным образом к жизнеописанию, предпосланному его трагедиям в рукописи XI в. Согласно этим данным, Эсхил родился в 525/4 г. до н. э. в аттическом городе Элевсине, его отцом был Эвфорион, принадлежавший к старинной афинской аристократии, эвпатридам. Затем Эсхил жил в Афинах, и ему довелось сделаться свидетелем свержения тирании и выдвижения родного города на ведущее место в греческом мире, что произошло после греко-персидских войн. В борьбе с персами вместе со своими братьями Эсхил, уже зрелый муж и прославленный трагик, с копьем в руке защищал свою отчизну, сражаясь при Марафоне (490 до н. э.), Саламине (480) и Платеях (479). Первые же свои трагедии он написал совсем молодым.

Впервые (по выражению Пушкина) «Эсхила Гений величавый» проявился на состязании трагиков около 500 г. до н. э., но первый приз ему удалось выиграть только в 484 г., в конце первого юношеского периода его творчества. Трагедии этого периода не сохранились. Позднее Эсхил занимал первое место 13 раз.

Известно, что именно в эти годы он разработал свой собственный трагический стиль, осуществив принципиальные нововведения: ввел второго актёра, примирил драматические формы – серьёзную аттическую драму и игривый пелопонесский сатирикон, а также внес в трагедию героический эпос Гомера. К концу жизни Эсхил с легкостью управлялся двумя или даже тремя персонажами одновременно и вел основное действие и развитие сюжета посредством диалогов. Эсхил объединял свои трагедии в трилогии, посвященные общей теме. Как и все трагики до Софокла, он сам исполнял роли в своих драмах, хотя нанимал также и профессиональных актеров.

Во втором периоде творчества (до 470 г. до н. э.) Эсхил – первый на аттической сцене. До нас дошли две его трагедии того времени, они и ныне поражают своей строгостью и простотой, – «Просительницы» и «Персы». Первая с мифологическим сюжетом; вторая (единственная сохранившаяся историческая драма во всей греческой литературе) имеет содержанием историческое событие – поражение персов при Саламине и бедственное отступление их войска в Азию.

В это время слава Эсхила как поэта стала распространяться повсюду; она проникла и в Сиракузы, которые незадолго до того героически выдержали нападение карфагенян. Сиракузский царь Гиерон в 476 г. до н. э. пригласил Эсхила принять участие в празднике, данном по этому случаю; для него Эсхил написал (потерянную ныне) трагедию под заглавием «Этнеянки». После 472 г. до н. э. поэт поставил в Сиракузах своих «Персов».