Пожарский 2 (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 9

— На ловца и зверь бежит! — радостно возгласил Кузя.

— Так нельзя же…

— Можно, — протянул я свой замечательный допуск и в довесок — рубль. — И ты нам подберёшь лучший павильон из возможных свободных, максимально близкий ко входу в музей.

— Сделаем! — мгновенно повеселел парень. — Сей момент!

— А ты, Кузя, дуй за лечилками, совсем забыли! — сунул я Кузьме деньги.

Оставшийся до обеда почти час я посвятил швырянию огненными зарядами малых форм, но сложных конфигураций. И почти прошёл путь от горячей бешеной ярости до холодной боевой.

05. ПОДГОТОВКА

НЕ ПОРА БЫ ПОДКРЕПИТЬСЯ?

— Обедать-то пойдём? — спросил Кузя, заглядывая куда-то мне за спину.

Я оглянулся — на дорожках тренировочной зоны, просматривающихся из нашего павильона — никого. Утёр пот, обильно текущий с меня во время тренировок с огнём.

— Не рано ли?

— Да я подумал: к началу перерыва придём — в очереди не придётся стоять.

— Тоже верно. Пошли тогда, к Святогору заскочим, очищением пройдусь.

Действительно, странно будет, если в столовую я завалюсь в идеально чистом костюме, сам покрытый копотью и благоухающий по́том. Девчонки будут носы морщить. А, может, и не только девчонки, народ нынче нежный.

Пришли мы к самому началу обеда — впрямь, первые. Сели в приятном месте у окна, рядом с целой россыпью цветущих кустиков в длинных бадьях, кум королю.

— Как думаешь, — Кузьма сегодня периодически становился подозрительно серьёзен, — заплатят Салтыковы отступные?

— Конечно, заплатят. Только не сразу. Ты сам подумай: если Салтыков старший сразу скиснет и всё запрошенное выкатит — кто его после того как серьёзную фигуру принимать станет? Это ж политическое самоубийство получится. Я, честно говоря, думал, что он и ждать не станет, сразу заявит, мол: биться, а не мириться! — я очень серьёзно посмотрел на Кузю: — Или ты о Настеньке переживаешь?

Кузя немного помялся:

— Да есть немного. Симпатичная девка, а встряла в историю по глупости…

— М-м… И нам её чисто по-человечески жаль, да? Сынок, ты пока семьдесят лет на полке лежал, не заржавел, часом? Эта симпатичная девица — боярышня из враждебного нам клана. И переживать она будет в первую очередь за своих, горой будет стоять. И меня убьёт, если надо будет, не задумываясь. И тебя в домну кинет.

— Не всякая домна меня возьмёт, — пробурчал Кузя.

— Да не о том речь! Это вражий клан, который в своих намерениях расписался — прямее некуда! С такой змеищей и спать рядом нельзя — во сне укусит. А ты всё про сиськи!

— Да понял я, — Кузя покаянно вздохнул.

И тут появился Илья. Увидел нас, как вошёл, махнул кому-то, чтоб очередь на него заняли, а сам — к нам, буквально бегом:

— Здорово, братцы! — сел, оглянулся по сторонам подозрительно, наклонился поближе: — Новости слышали?

Мы с Кузьмой переглянулись:

— Что за новости?

— Остромысла грохнули.

— Это кто ещё? — непонимающе спросил я.

— Так историк твой! Ну, не твой, а с которым ты на поединок выходил.

— Да ну? И как?

— Говорят, вчера ещё. Утром его собирались из больнички Академии куда-то перевозить. Вроде, говорят, на экспертизу, да потом на дознание. Не успели два квартала проехать — поперёк движения тяжёлый грузовик вылетел. Как будто бы потерял управление. И прямо в Академическую карету скорой помощи. Водитель с лекарем впереди сидели, там открытая кабина — их выкинуло, живы, но в травме лежат, а будку для болящих по всей улице размазало… Приятного аппетита, кстати.

— Благодарствую, — сказали мы с Кузей хором. Нам аппетит хрен испортишь, чего мы в жизни только не видали, после каждого раза воздерживаться — с голоду помрёшь.

— И что говорит шофёр грузовика? — поинтересовался я.

— А не нашли его, прикинь? — конспирологическим шёпотом выдал Илюха. — Был да сплыл. На месте аварии нет. В конторе не появлялся, дома тоже. Происшествие хотели в тайне сохранить, да как тут сохранишь — посередь людной улицы всё…

— А ты-то как узнал?

— Случайно, — Илья снова оглянулся через плечо. — Примчал вчера с учёбы, побежал к отцу — время моё… ну…

— Подзаряжаться?

— Ага. Он никому выносить не даёт, рядом со своим кабинетом, где у него тренировочная, там прямо подзарядочную организовали. Пришёл по графику, надел боты, посох в руки, а дальше час-два твои, чё ты делаешь — никого не касается. Сидишь, ходишь, боевым комплексом разминаешься или книжку читаешь. Вот, я пришёл, тык-мык — скучно… Вдруг слышу: говорят, вроде, за стенкой. Прислушался — начбез папане новости выкладывает. Тебе-то Болеслав вчера сказал?

Я покачал головой.

— Запретили, значит. А ведь наверняка уже знал.

— Ты сам-то отцу про слышимость сказал?

— Конечно, сразу, как послушал! Это ж дыра в системе безопасности.

Илья оглянулся на очередь и махнул кому-то рукой:

— Щас! — посмотрел на нас внимательно: — А вы чё такие странные?

— Да вот, думаем, — усмехнулся я: — примет Салтыков мой вызов или нет?

— Ты что — Салтыкова вызвал?

— Ага.

— На Арену?

— Ну, да.

— А которого? Ваньку? Или Петра?

— Мишку.

— Погоди, не понял… — и тут до него дошло: — Самого́папашу, что ли? — глаза у Ильи сделались по пять рублей. — Ну, Дмитрий, ты времени зря не теряешь!

— А ты бы не вызвал, если бы узнал, что он твою беременную мать магостатической гранатой шарахнул — да запер без лекарей, чтобы дитё бессильное родилось?

Я посмотрел на Илью прямо, но он глаз не отвёл:

— Ах он, сука… Подлец, по-другому не скажешь. И когда?

— В шесть сегодня. Искренне надеюсь, что он не зассыт.

— Буду, — Илья встал. — Ладно, парни, надо что-то в себя закинуть.

— Давай.

Муромец умчал, а Кузя внезапно впал в ещё большую серьёзность.

— О чём думаешь?

— Думаю, что собирать мёртвую энергию из раны — упражнение, без сомнения, стоящее, но лучше бы на Арене сделать всё быстро.

— Максимально убедительно?

— Именно. Я, конечно, к подобным экзерсисам отношусь с большим подозрением, но хочу тебе напомнить, что у меня всё ещё есть чёрный камень Марварид.

Мы уставились друг на друга.

— Нам нужна больница. Любая, без разницы.

— Найдём, пап, без проблем! Времени до шести — навалом.

БОЛЬНИЧКА

Больничку мы нашли быстро. Кузя просто спросил у привратника Академии, где тут ближайшее место, чтобы много людей лечилось, выяснил, что буквально на соседней улице находится Центральный государев госпиталь — и вот туда-то мы и направились.

Госпитальный комплекс оказался огромным.

Мы вошли в первые же открытые ворота, заметили, как у подъезда разгружается машина скорой помощи, выносят кого-то стонущего.

— Ну, что, похоже, мы нашли болящих! — преувеличенно бодро заметил Кузя. — Вперёд, ни капли сомнений?

— А какие у нас ещё варианты?

Мы вошли в те же двери, куда санитары сопроводили привезённую женщину. Её уже уложили на каталку и повезли куда-то вглубь коридоров. Остро пахло смесью лекарств, мыла, крови и почему-то пшённой каши. Обед, наверное, раздавали.

Навстречу заторопилась невысокая и немолодая женщина в белой косынке и в белом же халате завязками назад, поверх тёмного платья:

— Сопровождающие? Нельзя, нельзя! Придётся тут обождать.

— Нет, мы не сопровождающие. Я князь Пожарский…

— Ох ты ж, ваша светлость! — женщина всполошилась и сделалась похожей на наседку. — Как же… К кому же вы?..

Я понял, что тут каши не сваришь, даже пшённой, и нужен кто-то рангом повыше.

— Сопроводи-ка меня к начальнику… что тут у вас?

— Отделение! — испуганно подсказала женщина.

— Значит к начальнику отделения.

— Так ведь уехал он…

— А кто есть?

— Доктор на месте.

— Веди к доктору.