Испорченная безумием (ЛП) - Рейли Кора - Страница 83

Отец редко утруждал себя тем, чтобы скрывать свои эмоции, особенно ярость. Иногда он смягчал это ради мамы, но, когда он входил в гостиную виллы вместе с Альвизе, только глаза выдавали его ярость. Его лицо представляло собой маску контроля, пока Альвизе все бубнил и бубнил о текущем состоянии Каморры в Кампании.

Папе этот парень не нравился, поэтому я знал, что ему стоило дополнительных усилий сдерживаться.

— Мне нужно немного поговорить с моим сыном наедине, — сказал папа.

Альвизе кивнул.

— Ты можешь остаться здесь, и я дам вам немного уединения.

— Мы пойдем в сад подышать свежим воздухом, — сказал папа, жестом приглашая меня выйти с ним на улицу. Я бы тоже не остался в этих стенах для частной беседы. Готов поспорить, у Альвизе повсюду были глаза и уши.

В тот момент, когда мы с папой оказались снаружи, спрятавшись между массивными оливковыми деревьями, его маска самообладания слетела.

— Я даже не знаю, что тебе сказать.

Это было впервые.

— Я говорил тебе, что уйду, когда почувствую, что теряю контроль. Приехать сюда и помочь Каморре где-нибудь в другом месте казалось мудрым выбором. Я не спрашивал у тебя разрешения, потому что это ничего бы не изменило.

— Я даже не поэтому хочу прижать тебя к этому гребаному дереву, — прорычал папа.

Я кивнул.

— А. Это из-за Авроры?

Отец набросился на меня.

— Это из-за гребаного сына, о котором ты мне не потрудился рассказать!

Я не злился на Аврору за то, что она рассказала моей семье. Я подвел ее и Баттисту. У нее больше не было причин заботиться о нем ради меня. Она хотела вернуть свою свободу и свою жизнь.

— Я знаю о нем всего два месяца.

— Тогда тебе следовало сказать мне об этом два месяца назад! Вместо этого я узнаю, что ты заставил Аврору заботиться о своем сыне, лгав всем нам. Фабиано взбешен, и это еще мягко сказано. На твоем месте я бы не поворачивался к нему спиной.

— Мне нужно было во всем разобраться самому, прежде чем рассказывать тебе.

— И вот как ты понимаешь, что значит быть отцом? — Папа обвел нас жестом. — Убегаешь в Италию?

— Поверь мне, со мной здесь всем будет лучше. Мне нужно взять себя в руки, прежде чем я вернусь.

— Ты чертовски уверен, что возьмешь себя в руки. Я взял, и ты тоже сможешь.

Я уставился на него.

— Но я — это не ты, папа! Я должен во всем разобраться сам.

— И пока ты во всем разбираешься, ты ожидаешь, что все остальные возьмут на себя твои обязанности.

— Держу пари, маме и Киаре нравится заботиться о Баттисте, пока меня нет, а все остальные дела могут быть выполнены Массимо и Алессио теперь, когда они снова могут спокойно спать по ночам.

— Я думаю, Аврора хочет продолжать заботиться о твоем сыне. Я не знаю, что ты сделал с головой этой девушки, но она явно готова многим пожертвовать ради тебя.

Я был озадачен. Я не ожидал, что Аврора продолжит следить за Баттистой. Я всегда думал, что она передаст его моим родителям, как только у нее появится такая возможность. Я должен был признать, что мое сердце ускорило ритм, думая об этом. Я прикоснулся к татуировке, не думая об этом.

Папа схватил меня за рубашку и задрал ее, обнажив татуировку с северным сиянием. Он бегло просмотрел ее, прежде чем, прищурившись, посмотрел на меня.

— Это то, о чем я думаю?

— Я не очень хорошо умею читать твои мысли.

— Если ты заботишься об Авроре, то то, что ты сбежал и бросил ее, определенно посылает неверный сигнал.

— Ты отправил маму обратно в Наряд, хотя она была тебе небезразлична. Это было еще глупее. Она могла бы выйти замуж за своего жениха, и ты бы никогда ее больше не увидел.

Папа схватил меня за плечо.

— Как ты любишь подчеркивать, ты — это не я. Ты сможешь увидеть, как Аврора уйдет? Что, если она будет с кем-то другим, когда ты вернешься?

— Она не будет, — твердо сказал я, чувство собственности сжигало меня насквозь. Одна мысль о том, что кто-то прикоснется к Авроре, вызывала у меня желание покалечить и убить их.

— Учитывая твои действия в прошлом, было бы глупо с ее стороны не двигаться дальше.

— Мама не двигалась дальше, хотя твои действия были еще хуже, чем мои. — Я не похищал Аврору и не пытался уничтожить людей, которых она любила, поэтому я действительно не был уверен, почему папа так разозлился на меня.

— Твоя мама была занята беременностью и воспитанием близнецов, — сказал папа.

— Но ты не знал этого, когда отсылал ее прочь. Я не могу представить, что тебе было бы хорошо, если бы с мамой был кто-то другой.

— Я знал, что она не уйдет к кому-то другому, — сказал он.

— А если бы она это сделала? — Его лицо дало мне ответ. — Видишь, и я бы сделал то же самое. То, что я здесь, не означает, что я не узнаю, если кто-то попытается приставать к ней. И тогда он быстро отступит.

— Возможно, Аврора заслуживает того, чтобы двигаться дальше, особенно если тебя не будет несколько лет.

Я усмехнулся.

— Пожалуйста, не притворяйся, что у тебя хватило духу быть благородным, я определенно не куплюсь на это. Я кровожадный засранец-собственник, и Аврора знала это, когда влюбилась в меня. Теперь, когда она в моей голове, она должна знать, что это значит.

— И, очевидно, не только в твоей голове, — сказал папа, указывая на мою грудь.

Я промолчал. Мои чувства были переменчивыми и неуловимыми, я предпочитал не зацикливаться на них.

— Грета знает? — спросил я, меняя тему. Я свел свои контакты с ней к минимуму с тех пор, как узнал о Баттисте. Возможно, это было чувство вины. В то время как она хотела детей, но не могла легко их завести, мне на блюдечке подбросили сына, а я даже не хотел его.

— Твоя мать пока не упоминала при ней Баттисту, но это не то, что мы можем скрывать от нее долго.

Я кивнул.

— Ей будет грустно, что мы вообще скрывали это от нее, — я засунул руки в карманы. — Мне нужно остаться здесь. Мне нужно разобраться во всем и сразиться со своими демонами.

— Ты должен разобраться в них с помощью людей, которые заботятся о тебе.

— Тебя это тоже касается? — спросил я, готовясь к ответу.

Его пальцы на моем плече сжались сильнее.

— Да, но это не значит, что я не хочу придушить тебя за ту боль, которую ты причиняешь своей маме и всем остальным. Твоя сила, твоя преданность Каморре и твои боевые навыки заставляли меня невероятно гордиться тобой в прошлом, но ничто не заставит меня гордиться больше, чем видеть, как ты становишься хорошим отцом своему сыну и хорошим человеком для Авроры.

После этого мы вернулись в дом, и папа уехал на следующий день без меня, оставив меня только с грузом своих слов. И все же я был рад, что он сказал их, потому что они показали мне, что он все еще верит в меня, и я чертовски уверен, что хотел стать и тем, и другим — хорошим отцом для Баттисты и хорошим человеком для Авроры.

ГЛАВА 37

Аврора

Папин гнев наполнял комнату, пока мы сидели за завтраком. Прошло пять дней с тех пор, как он узнал о Баттисте, с тех пор, как я вернулась к родителям, но он по-прежнему почти не разговаривал со мной. Большая часть его гнева была направлена на Невио, но и я не осталась обделена им. Он чувствовал себя преданным не только Римо и Нино, но и мной. Я солгала ему и маме. Невио не вернется, по крайней мере, в ближайшее время. Римо не смог вернуть его. Он не хотел быть здесь, и я сомневалась, что кто-либо, даже Римо, мог заставить его.

Я качала Баттисту на коленях. Я заботилась о нем уже два месяца. Два месяца проводила с ним каждую свободную минуту, привязываясь к нему и надеясь, что Невио тоже найдет связь со своим сыном.

Но он этого не сделал. Вместо этого он решил полностью вычеркнуть себя не только из жизни Баттисты, но и из моей. Римо сказал, что он сделал это, потому что был на грани потери контроля, что был слишком непредсказуем, слишком непостоянен, слишком нуждался в острых ощущениях от убийства, чтобы брать на себя какую-либо ответственность.