Испорченная безумием (ЛП) - Рейли Кора - Страница 78

— Значит, он не твой, — сказал папа.

— Он не мой. Невио попросил меня позаботиться о нем.

— Конечно, именно это он и сделал, — процедил папа сквозь зубы. Он мерил шагами кухню, все еще держа пистолет в руке, как будто надеялся, что Невио может появиться.

— Ты можешь, пожалуйста, успокоиться? Ты пугаешь Баттисту.

Папа резко остановился, но он вовсе не казался спокойным. Его голубые глаза горели яростью. Мама подошла ко мне.

— Ты заботишься о нем с тех пор, как переехала сюда, верно? Вот почему ты хотела переехать так быстро. Четыре недели. Это долгий срок для такой молодой девушки, как ты.

— Многие женщины в наших кругах не намного старше, когда рожают, — сказала я. Баттиста наблюдал за мамой с открытым ртом.

— Я знаю. — Мама кивнула, глядя на меня с восхищением, которое медленно переросло в упрек. — Ты солгала нам.

Папа усмехнулся.

— Невио заставил ее это сделать. В этом его особый талант. — Он подошел ближе, но остановился, когда Баттиста снова начал реветь.

— Ш-ш-ш, все в порядке, — прошептала мама, но Баттиста прижался лицом к моей груди, и я гладила его по спине, пока он не успокоился.

Папа пристально посмотрел на меня.

— Ответь мне на один вопрос, почему?

Я пожала плечами. Даже у меня не было ответа на этот вопрос.

— Полагаю, я хотела помочь Невио.

— Он прикасался к тебе?

— Папа… — я покраснела.

— Не называй меня сейчас «папой». Отвечай на мой вопрос. Он прикасался к тебе?

— Фабиано, я действительно думаю, что это не наше дело, — мягко сказала мама, но я уверена, что она задала бы мне тот же вопрос, если бы мы были вдвоем.

Папа придвинулся ближе и на этот раз не остановился, когда Баттиста заплакал.

— Аврора, я хочу получить ответ. Если ты мне не ответишь, я приму твой румянец за чертово «да» и выслежу его.

— Она, наверное, покраснела, потому что это очень личный вопрос.

Я сглотнула. От того, что мама защищала меня, мне стало еще хуже, но в ее словах был смысл. Моя сексуальная жизнь не была делом отца.

— Ничего не происходило против моей воли, — сказала я.

Папа взревел и пнул один из стульев так, что тот пролетел через всю комнату и разбился о стену, потеряв ножку.

— Я собираюсь оторвать ему яйца.

— Фабиано! — воскликнула мама, широко раскрыв глаза.

— Нет, это не так. То, что произошло между мной и Невио, касается только меня.

Голова папы была почти фиолетовой от ярости.

— Это мое дело, если он принуждает тебя заниматься с ним сексом!

— У тебя был секс с мамой до брака, если речь идет о внебрачном сексе. — Мои щеки вспыхнули. Говорить о сексе с папой было последним, чего я хотела, но он не оставил мне выбора.

— Дело не в каких-то консервативных взглядах на мир, — процедил папа сквозь зубы. — Дело в том, что ты была с Невио гребаным Фальконе. Он не тот, с кем тебе следует быть рядом. И у меня были серьезные намерения в отношении твоей матери. А что с ним?

Я ничего не сказала, потому что не была уверена в намерениях Невио. Я сомневалась, что даже он знал.

— Ты не был уверен в нас, когда начал преследовать меня. Может быть, то же самое и с Невио, — сказала мама, успокаивающим жестом касаясь папиного плеча.

Он встретился с мамой взглядом, и на этот раз она не достучалась до него.

— Очень надеюсь, что нет. Я не хочу, чтобы он был с Авророй. Я этого не допущу.

— Ты знаешь, что я здесь. И у меня нет намерения быть с Невио, — сказала я. Это была моя жизнь, и, хотя я признала, что приняла несколько очень плохих решений, когда дело касалось Невио, теперь у меня появилась новая решимость вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда.

Папа достал из кармана телефон.

— Мне нужно позвонить Римо прямо сейчас.

Я сделала шаг вперед.

— Подожди.

Папа нахмурился.

— Это его внук. Ему нужно знать еще одну причину, почему Невио стоит разорвать на части.

Я прикусила губу. Я не была уверена, почему мне вдруг стало так страшно рассказывать семье Невио о Баттисте. Они имели право знать. В конце концов, они были его семьей. Мама ободряюще улыбнулась мне.

— Все будет хорошо. Римо не рассердится на тебя за то, что ты помогла Невио сохранить это в тайне.

— Он разозлится, как и должен, я тоже зол как черт, — сказал папа, сурово посмотрев на меня. — Врать обо всем — это не то, что мы вкладывали в твое воспитание.

— Ты учил меня верности. Ты не всегда соглашаешься с решениями Римо, но ты прикрываешь его спину.

— Он мой Капо.

Мама посмотрела на него, но возражать не стала.

— В первую очередь, он твой друг, — сказала я. Хотя «друг» на самом деле было неподходящим термином. Папа считал Римо почти своим братом, но я не могла заставить себя воспринимать Фальконе как семью, особенно теперь, когда переспала с одним из них. Это было бы слишком странно.

— Именно поэтому я собираюсь позвонить ему сейчас. Теперь секретам конец.

Не всем из них.

— Может быть, нам стоит сказать Римо лично, — сказала мама тоном юриста. — Таким образом, он не сможет накопить свою ярость.

— В нем будет более чем достаточно ярости, если мы расскажем ему лично, но, возможно, эту новость действительно лучше сообщить в лицо. — Папа поднес трубку к уху. После нескольких гудков Римо снял трубку. — Мне нужно поговорить с тобой. Это важно. — Пауза. — Я бы предпочел не говорить тебе об этом по телефону. — Пауза. — Да, это связано с Невио. — Папа опустил трубку, затем встретился со мной взглядом.

Я сглотнула.

— Добром это не кончится.

ГЛАВА 34

Невио

Я никогда не думал, что покину Лас-Вегас надолго, по крайней мере, без определенной даты возвращения. И все же сегодня я купил билет в один конец до Неаполя.

Я ни с кем об этом не говорил, даже с Гретой или Авророй. В моем мозгу и так было достаточно суматохи. Никто не мог заставить меня передумать, потому что никто не знал, насколько запутанными были мои мысли прямо сейчас. Мне нужно было время, чтобы взять себя в руки — повзрослеть, как назвал бы это папа. Может быть, и это тоже. Но кто когда-либо слышал о серийном убийце, выросшем из своих кровожадных побуждений?

Проблема была даже не в последнем — быть хорошим убийцей и любить это было лучшим условием для того, чтобы стать членом мафии. Вся мужская часть моей семьи была убийцами. Кому-то это нравилось больше, чем другим, но у всех нас это хорошо получалось. Проблема заключалась в том, что это стало зависимостью. После убийства я уже жаждал следующего убийства. Я жил ради своих ночных охот, и мне нужно было взять себя в руки.

Я хотел. Я хотел управлять своей темной стороной, как это делали папа и Нино, в чем я никогда бы им не признался. Я восхищался ими за то, как они справлялись с семейной жизнью, и за ту тьму, которую они прятали в себе.

Иногда мне хотелось причинить боль всем вокруг, но были определенные люди, которых я всегда хотел спасти немного больше, чем причинить им боль. Спасти их от себя самого. Проблема была в том, что с каждым днем я все меньше понимал, кто обладает властью: я или монстр.

Когда утром я покидал особняк Фальконе, я не был уверен, когда вернусь и вернусь ли вообще. Я мог умереть, помогая Каморре в Италии. Я мог решить, что моя тьма просто не поддается контролю.

Труднее всего было не попрощаться, особенно с Авророй. Она бы мне этого не простила, и у нее были все права ненавидеть меня. Но она смогла бы передать Баттисту моим родителям, и они позаботились бы о моем сыне лучше, чем я когда-либо мог.

* * *

Моей первой остановкой после приземления в Неаполе была не местная штаб-квартира Каморры и не вилла моего двоюродного дедушки за городом.

Я пошел в лучшую тату-студию Неаполя. Когда в моей голове сформировался план отъезда, я знал, что хочу забрать Баттисту и Аврору с собой любым возможным способом, поэтому решил нанести их чернилами на свою кожу. Аврора — из-за чувств, которые я испытывал к ней, а Баттиста — из-за чувств, которые я должен был испытывать к нему.