Возвращение некроманта. Том 1 (СИ) - Тайецкий Тимофей - Страница 23

— Думаю, ты, должно быть, аристократ, раз не знаешь таких растений, — насмешливо вздохнул он, срывая одну ягоду и бросая мне. — Если бы нам удалось притащить это домой, мы бы отлично заработали. Их очень ценят на рынке. Я сам с удовольствием трескал их, когда работал вышибалой в таверне.

— Что в них такого особенного? — поинтересовался я.

— Просто попробуй. — Он заметил мои сомнения, несмотря на доверие. Его ухмылка продолжала дразнить меня. — Только не говори, что ты боишься ягод? Я имею в виду, что если я ошибаюсь, то ты просто умрешь, вот и всё. Это был бы нешуточный вызов для твоей смелости, а?

Вздохнув, я положил ягоду в рот и проглотил. Меня удивил не столько ее вкус, сколько то, что чувство голода исчезло вместе с болью в мышцах.

— Что за черт? — я растерянно посмотрел на него, протягивая руку за следующей. Но прежде, чем я мог ее взять, Бурдюк легко шлепнул меня по руке.

— Не надо, — он предостерег меня взглядом.

— Почему бы и нет? Они действительно вкусные.

— Как только ты их попробуешь, они вызовут привыкание, и ты в итоге съешь их все. Можно даже сказать, что это энергетик для «вечеринки», — пояснил он, видя, как я бодро чувствую себя после одной ягоды и добавил. — Растения, на которых они растут, поглощают много маны.

— Так почему ты позволил мне съесть одну? — озадаченно посмотрел я на него, отступая от ягод, словно от опасного зелья. Было проще представлять, что они опасны, чем справляться с желанием поглотить их.

— Расслабься, съешь, сколько хочешь, все будет в порядке. Кажется, что ничего плохого не случится.

— Тогда почему ты остановил меня?

— Слушай внимательно, — вздохнул он. — Эти ягоды растут только в местах, насыщенных маной, а мана, говорят, повышает жизненную силу. Они оживляют организм и заживляют небольшие травмы, поэтому их высоко ценят в медицине. И это еще не всё.

Одна ягода обеспечивает организм пищей на целый день, поэтому её можно есть много. Я тебя остановил по двум причинам. Во-первых, они редки, и могут пригодиться на пути домой. Во-вторых, они, как я сказал, улучшают кровообращение.

— Кровообращение? — не совсем понял я.

— Ну ты знаешь… Помогает для "поднятия духа". — Он ударил кулаком по сгибу локтя и согнул другую руку. А на его губах заиграла улыбка, когда он по отечески начал объяснять мне вещи, которые, по его мнению, должны были знать все.

И вот тут-то я внезапно осознал, что, должно быть, выглядел как зеленый новичок, не зная об этих афродизиаках.

— Энергетик для игрищ? — спросил я без тени стеснения.

— Да, совершенно верно, — сказал он, загребая еще пару ягод, словно доказывая свои слова на практике. В его руках они мерцали, как маленькие драгоценности. — Это как раз афродизиак, и, знаешь, он также влияет и на женщин. Мы, конечно, можем позволить себе парочку ягод, но давай не будем переходить грань. Просто убедись, что ты контролируешь себя.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я в замешательстве.

Бурдюк хохотнул, явно наслаждаясь моим недоумением.

— Я просто не хочу услышать, как посреди ночи Надя будет жаловаться, что ты трешься об неё и мешаешь ей спать. Ха-ха!

Мне показалось, будто мое лицо покраснело.

— Вовсе нет, — буркнул я и выпил остатки воды из фляги. Тот факт, насколько сильно я стал возбуждаться от одной только мысли о том, чтобы коснуться женской плоти, казалось, только усугубило мое положение.

Впрочем, кажется, это не беспокоило Бурдюка.

— Пойдем, наберём воды, — позвал он и поскакал вниз по склону.

И все же я засунул несколько ягод себе в карман, как только Бурдюк пошел к ручью.

Быстро добравшись до ручья мы наполнили все фляги и повернули обратно. Идти в гору было гораздо труднее, чем с горы, и нам пришлось два раза останавливаться для отдыха. Когда мы почти добрались до лагеря, я чувствовал себя как выжатый лимон.

— Эй, тихо. Что-то чувствуешь? — прошептал Бурдюк, вынюхивая воздух словно собака.

Мой нос дернулся, и вспомнился тот самый запах, что так упорно лез в ноздри последние пару дней.

Порыскал в памяти, и вот он — этот запах, не ассоциирующийся ни с ароматом Веры, ни с чем либо другим.

У меня по коже полезли мурашки.

Запах немытого табора…. Орки…

— Босс… Босс, — выдавил я из себя бледным шепотом.

Мы стояли в сотне метров от нашего лагеря. И хотя кто-то мог утверждать, что этот запах никак не связан с Надей и Джа-рахом, я был не готов так просто в это поверить.

— Не паникуй. Давай сначала проясним. Подходим тихонько, медленно, — настороженно прошептал Бурдюк.

Я бы предпочел стремительным бегом вернуться в лагерь, но командир был настойчив.

Мы прокладывали себе путь между ветвями, в тени луны. Запах усиливался с каждым шагом в сторону костра. Холодок прокатился по спине, как мокрые змеи, когда стало ясно, что что-то у нас тут не так.

Я надеялся, что все будет в порядке, и Надя будет смеяться над тем, как я тут с Бурдюком спорил, а Джа-рах подкинет легкую иронию.

Но этот проклятый запах орков и крови подсказывал, что надежды мои вот-вот обломаются. Я готовил себя к худшему, но, прикрыв глаза от того, что мне предстояло увидеть в лагере, я тихо шел вперед.

Мы вышли к лагерю.

Тишина. Костер погас, и трепетали последние языки пламени. Рядом валялось обугленное тело, и в воздухе витал этот отвратительно-сладкий аромат жареного мяса. Я бы счел этот запах аппетитным, если бы я не знал его предысторию.

Помимо этого человека-шашлыка, вокруг лагеря лежали еще четыре тела. Не люди, а эти странные типы с зеленовато-желтой шкурой и густыми прядями волос. Как орки, только какие-то особенные. Более высокие и мускулистые.

— Джа-рах!

Бурдюк не выдержал, увидев Джа-раха лежащим на земле, а вокруг него — убитых орков. Я за ним. Голова закружилась, когда увидел раненого зверолюда.

Его раны от орочьего топора выглядели ужасно. Кажется, его еще и чем-то большим по животу придавили. Грудина — словно разгромленное поле боя.

— Бурдюк, не растрачивай время напрасно, — прошептал Джа-рах, едва качая головой. — Я так сильно ранен.

— Не болтай, брат. Ты выживешь, в лесу есть эльфы, я отведу тебя, — отозвался Бурдюк, прикасаясь к морде Джа-раха грязными и окровавленными руками, пачкая его красивую шерстку.

Зверолюд молча дрогнул, выглядя необычайно встревоженным.

С последним запасом сил он сказал:

— Быстро, спасайте Надю! Десятки орков похитили её. Они двигаются на запад! Спасите её!

— Надя жива? Где она? Что случилось? — торопливо спросил Бурдюк.

— Орки напали на нас… Мы оттащились… спасли… — голос затих.

На мгновение перед моими глазами предстала картина того, что делал вождь орков со своей пленной эльфийкой. Я не мог представить, что Надю будет ждать такая же участь. Ненавись и ярость заполнили всё мое существо.

Джа-рах вообще перестал двигаться и потерял сознание. По крайне мере я надеялся на это. Мне не хотелось верить в то, что он умер.

Бурдюк, чувствуя, как последние мгновения жизни ускользают, бессильно стоял. Состояние Джа-раха было безнадежным, лечение было практически бесполезным.

Воскресить его мог только мифический жрец эльфов, а встретить такого в лесу было маловероятно. Бурдюк оставалось лишь держать своего брата и друга. Слёзы текли по его лицу, создавая реки соленой воды.

Давно я не плакал. Хоть Джа-рах был не самым близким другом, я помню, как он лечил мои раны, заботился о моём здоровье. Он сражался с медведем, чтобы спасти меня. Он был тихим, но важным звеном в нашей жизни.

Я горевал. Что ещё мне оставалось делать? Зверолюд, что терпеливо учил меня, нес мою сумку, заботился о моих ранах, возможно погиб.

— Теперь идём за Надей, — раздался голос Бурдюка, когда он подошел ко мне, пригибаясь к уровню моих глаз. — Орки не должны убежать от нас, особенно с пленницей вроде Нади в своих руках.

— Босс, у нас ведь есть план? — спросил я, надеясь, что у Бурдюка есть какие-то замыслы.