Американец. Хозяин Севера (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович - Страница 46

В общем, он согласился расширить свои опыты по синтезу ряда циклопентановых и циклогексановых углеводородов. Я помнил из учебников будущего, что этот синтез помог в изучении химического состава нефти и нефтяных фракций. Но в учебниках говорилось, что результаты представлены, если память не изменяет, в 1907 году. Я собирался профинансировать эти опыты и заставить его начать их немного раньше. Но оказалось, что Зелинский уже четвертый год, как занимается ими. Впрочем, увеличение финансирования, на которое Николай Дмитриевич, разумеется, согласился, должно было существенно ускорить его опыты. А к обеду я помчался к Рабиновичу. Что-то он по моим вчерашним просьбам надумал…'

Одесса, 7 июня (19 июня) 1899 года, понедельник.

— Марка я вызвал в Одессу, он приедет недели через полторы, но сложностей по нему не предвидится. Раз я сказал, что мой внук будет на вас работать, значит, будет!

— Как скажете!

Рабинович улыбнулся.

— Итак, вторая ваша проблема — шунгиты. Не так важно, правы вы в своих подозрениях или нет, но кто бы ни были акционеры этой компании, они ваши рассуждения повторили, не сомневайтесь. И пришли к выводу, что даваться вам некуда. И ждут, когда вы к ним придете! Акционерный капитал их компании оценивается в три миллиона рублей. Не сомневайтесь, что уже сейчас их акции не удастся купить даже впятеро дороже.

Я молча показал, что жду продолжения.

— Надо сделать так, чтобы это они пришли к вам, а не наоборот. Вы давеча говорили, что выделяете пять сортов этого самого шунгита, а они под рудник забрали два самых лучших. Но зато забрали всё! Верно я понимаю, что остальные три сорта есть и за пределами участка, на которые им выдана привилегия?

— Не только есть, их там в десятки раз больше.

— Отлично! Это куда лучше, чем я мог надеяться! — энергично потер ладони друг о друга Полтора жида. — Скажите, Юрий, вы ведь весь такой умный из себя, настоящий профессор, как говорят у нас в Одессе. А вы не сможете сжечь те сорта, что похуже?

— Вообще-то, сейчас эти сорта даже не считаются шунгитами. В отчёте их называют «шунгитоподобными». Места залегания отмечены, но ими просто побрезговали. Слишком невелики эти месторождения каждое в отдельности, да и пока проблема сжечь даже первый сорт, в котором углерода девяносто процентов и выше.

— Я не об этом спрашивал! — нетерпеливо перебил Рабинович. — Так сможете или нет?

— Третий сорт, наверное, смогу! — задумчиво ответил я — Проводились опыты, если воздух кислородом обогатить, то в нем и третий тип сгорит. А как недорого выделить из воздуха кислород я, в принципе, предполагаю. Но это будет лишь фокус! Топливо мне нужно не в одной точке. Придется строить завод по сжижению кислорода, заказывать специальные цистерны для его перевозок. Всё это страшно дорого, дешевле уголь у Юза покупать.

— Не страшно, что фокус! — жарко зашептал Рабинович. — Они об этом не знают, а у вас — репутация. Так что быстренько оформляем вам привилегию на право добычи этого самого «недошунгита», всех пяти видов, не жадничаем, и вы объявляете о начале строительства кислородного завода. А еще размещаете заказ на цистерны для перевозки жидкого кислорода. Много цистерн! А главное, строите в центре Петербурга небольшую электростанцию. Можно совсем крошечную, важно лишь, чтобы она работала на этом самом плохом шунгите, который вы добудете. А дальше вы начинаете обещать, что через год-другой просто завалите столицу теплом и электричеством, потому что топлива у вас — просто завались!

Я восхищенно посмотрел на Рабиновича. Да, после такого финта таинственные акционеры не просто сами выйдут на меня, они начнут выкручивать мне руки, чтобы я с ними договорился, а не демпинговал на общем рынке.

— Так теперь вы попробуйте эту рыбу-фиш, а я пока расскажу вам, что мы будем делать с китайцами.

Из мемуаров Воронцова-Американца

"…Насчет китайцев предложения Переса Рабиновича были не менее эффективны. Он обратил мое внимание на то, что работники отдают деньги триаде не от страха, а потому, что им не на что их потратить. Баландой их кормят бесплатно, место в бараке дают, спецодежду тоже. Что остается? Азартные игры, опиум, продажная любовь, традиционная еда, чтобы удовлетворить тоску по родине и переводы домой, родственникам. Всё это и заставляло их отдавать большую часть заработка организации Фань Вэя.

Так что нам нужно было дать им возможность тратить. Построить доходные дома. Да, особые. По типу общежитий, в которых я жил студентом. Комната на четверых, а на начальном этапе, пока заработки невелики — и на восьмерых. По одной кухне и паре туалетов на этаж, баня и прачечная внизу. Но это будет уже не барак. Центральное отопление, электричество, доступность холодильников и электрических плит, горячей воды и центральной канализации. Это уже будет великим благом для тех, кто сегодня ютится в бараке.

И предложить также хорошую, качественную, но близкую китайцам еду. Не макароны, а лапшу с курицей и рыбой. Манты с олениной, сваренные на пару. Утку по-пекински и зеленый чай в чайной.

И развлечений побольше! Начать показывать кино и спектакли. Да, я понимаю, что пока фильмов для синематографа немного, но надо же глядеть в будущее, верно? Устраивать соревнования по «китайскому боксу»[15], наверняка он не менее зрелищен, чем английский. Бесплатные концерты и танцы. Уроки, прежде всего русского языка и Слова Божия, ведь этих китайцев и впускают в страну потому, что они — православные. Но можно и нужно учить их писать и читать по-русски, счету и началам математики.

На мои вопли, а где взять на все это денег, Полтора жида ответил, что достаточно брать с комнаты по двенадцать рублей в месяц. По полтора рубля с самых бедных, что по восемь человек в комнате, и по три с тех, кто побогаче. При выплачиваемом мной жалование это им вполне по силам. Большинству. Немногим несчастным я могу помочь как благотворитель, чтобы они не озлоблялись.

Если я такое обеспечу, он будет акционировать эти доходные дома и продавать акции на фондовом рынке Одессы, как горячие пирожки. То же и с учебой. Он берется найти банки, которые выдадут китайцам кредит на обучение! И их самих, и их детей. Достаточно только, чтобы я озвучил, что грамотный работник будет больше зарабатывать. Остальное сделают Рабинович и банк. Даже учителей наймут. Ну а с развлечениями и того проще.

— Юрий, вы не понимаете! Пока у вас там просто нет рынка развлечений, вот никто и не лезет. Зачем, если рабочие живут в бараках? Но стоит первым кафе, чайным и кинотеатру поработать месяц-другой и показать в отчётах прибыль, как вы не будете знать, как отбиться от предпринимателей.

Мне его горячая речь немного напомнила выступление Остапа Бендера перед васюкинскими шахматистами, но… Что-то в этом было. Так что нужно было срочно это обсудить с моей невестой. Уж в чём в чём, а в особенностях местного управления бизнесом она явно понимала уже больше моего. И продолжала быстро расти над собой.

— Ну и последнее. Части платежей вы не сможете избежать. Но лучше, если это будет за какие-нибудь услуги, которые они окажут вам.

Тут я вспомнил схемы по обналичиванию денег, процветавшие в наших «девяностых», и понимающе кивнул.

— Это должны быть услуги, которые реально оказываются, все их видят, но объем трудно посчитать. Например, я слышал, в Сан-Франциско китайцы активно предоставляют услуги прачечных и держат рестораны национальной кухни. Вы знаете, Юра, как работает «китайская прачечная»?

И тут я широко-широко улыбнулся. Рабинович не просто подсказал мне выход и контуры схемы по «зачету». Он еще и подсказал мне шикарную идею!

Сан — Франциско, 3 июля 1899 года, понедельник.

Элайя Мэйсон был несправедлив к своему зятю. Да, тот осознанно решил узнавать обо всех задумках Воронцова раньше других и стричь с этого купоны. Да, Ник Картер начал выстраивать вокруг этого «русского Эдисона» многослойную систему сбора информации. В первом слое были обычные прикормленные журналисты, сбор слухов и анализ газетных публикаций. Во втором — тесные связи агентов с уже работающими на Воронцова иностранцами. Нет, никакого шпионажа, что вы! Но иногда достаточно правильно задать вопросы в дружеской переписке.