Даже Смерть знает мое имя 2 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 39

— Она пока идёт, но уже вот-вот закончится, — усмехнулся я и добавил: — Кажется, они помирились. Бульдог, как истинная тряпка, ей всё простил.

— Да, он такой, — осуждающе покачал головой охотник, подойдя к окну.

— А чего она вдруг решила приехать? Действительно, что ли, всё сложилось хорошо? Убили-таки её хахаля?

— Не знаю, сударь, — пожал узкими плечами Рябой. — Самому интересно. Но я готов поспорить, что дело не только в её хахале. Эта дрянь наверняка прознала, что Пётр стал большим человек.

— А он стал большим человеком? Почему меня в известность не поставили? — сыронизировал я, прекрасно понимая, что ещё вчера Бульдог был охотником без лицензии, а сегодня он слуга весьма известного архимага. Головокружительная карьера, учитывая, что от сих до сих прошло не больше десяти дней.

— Угу, стал! — возбуждённо выдохнул охотник, не уловив моей более чем очевидной иронии. — Он же теперь служит вам. Живёт в достатке. Деньги имеются, да ещё какие… скоро уже машину себе купит.

— В общем, его бывшая жена просто расчётливая стерва, падкая на деньги. Тогда хорошо, что она приехала в такую темень. Не увидит, что моё поместье вот-вот рухнет. К слову, Рябой, уже к завтрашнему дню не будет у тебя друга.

— Как не будет⁈ — ахнул он, выгнув брови.

— Так. Сперва-то, может, и будет, но потом жёнушка вытеснит тебя из сердца Бульдога, — наигранно печально шмыгнул я носом. — Начинай искать себе нового друга.

— Ну нет… такого не произойдёт, — недоверчиво проронил охотник и глянул в окно, попутно ладонью прикрыв глаза от лёгкого ветерка, злорадно влетевшего внутрь холла. Стёкол-то в окнах нет.

— Как знать, как знать, — философски сказал я и следом спросил: — Волков вернулся?

— Нет ещё.

— Пора бы уже. Скоро начнутся прорывы. Да и бывшей жене Бульдога тоже пора домой ехать, хотя Пётр может пригласить её в поместье, но вряд ли это сделает. Как я уже упоминал, особняк же вот-вот развалится. Вполне возможно, что мы ляжем спать в своих кроватках, а уже утром наши тела будут извлекать из-под обломков.

— Ну и мрака вы, сударь, нагнали, — пропыхтел охотник, угрюмо посмотрев на меня. — И друга я лишусь, и завалит меня во сне.

Я криво улыбнулся и тут же болезненно сморщился, когда услышал ужасный трезвон телефона. Он будто тупым шилом тыкал меня в барабанные перепонки.

Мне пришлось шустро метнуться к аппарату, схватить трубку и зло выдохнуть:

— Какого хрена? Ночь уже на дворе!

— Извините, сударь Ратников, извините, — затараторил мне в ухо радостный голос Жорки. — Но я не могу молчать. Мне захотелось поделиться с вами превосходной новостью.

— Ты нашёл пару бесхозных мужских яиц и взял себе?

— Интересная острота, Артур Григорьевич, — из вежливости произнёс парень и ликующе добавил: — Барон Стоцкий взял меня в личные ученики! Он сказал, что сделает из меня настоящего некроманта. Барон даже будто помолодел лет на сто. В его движениях появилась живость, а глаза заблестели жаждой действия. Представляете?

— Легко. Я же ему и подал идею, что тот, кто сделает тебя крутым некромантом, будет настоящим гением, которого запомнят на века. Вот у старика всё и взыграло.

— То есть, это не из-за моих заслуг барон взял меня в ученики? — грустно изрёк Жорка.

— Почему же? Из-за твоих. Не будь ты рохлей и зеленым вьюнком, он бы не взял тебя в ученики.

— М-м-м, — промычал юный некромант и через паузу неунывающе выдал: — Что ж, так или иначе, я всё же теперь ученик самого архимага Стоцкого!

— Поздравляю. На этом всё?

— Всё, доброй ночи, Артур Григорьевич.

— Доброй, — выдохнул я и положил трубку.

Итак, что дальше? Наверное, пора выводить магоформы, требующиеся для переноса на Землю-1.

Придя к этой мысли, я направил свои стопы в подвал, где врубил свет, вооружился мелком и принялся за дело, попутно поглядывая на трещины, избороздившие стены и потолок. Да, особняк реально проще полностью стереть с лица земли и построить новый.

К сожалению, любопытство не позволило мне долго работать над магоформами. Я потратил на них буквально минут сорок, а затем не утерпел и решил узнать, что там происходит с Бульдогом. Интересно, прям жуть. Вернулся он в поместье? Уехал с бывшей? Или свалял дурака и пригласил её в особняк?

Я жаждал получить ответы, хотя и сопротивлялся такому порыву. Мысленно убеждал себя в том, что мне, архимагу, путешественнику по мирам и опытному бойцу как-то зазорно проявлять такое любопытство к чужой личной жизни. Но ничего не помогло. Я выскочил из подвала и помчался по ступеням.

Бульдог обнаружился в холле. Он с бутылкой вина в руке развалился в кресле-качалке, и на его небритой, одутловатой физиономии царило какое-то просветлённое выражение.

Рябой же восседал на подоконнике и радостно скалился.

— Кхам, кхам, — покашлял я в кулак, привлекая к себе внимание охотников.

Они синхронно повернули головы в мою сторону, после чего Бульдог торопливо спрятал бутылку и виновато протараторил:

— Сударь, я всего пару глотков сделал. Для этого… для согрева.

— Ты в машине разве не согрелся? Там аж стёкла все запотели, — насмешливо выдал я и взмахом руки показал охотнику, чтобы он освободил кресло. Бульдог тотчас с него вскочил и несколько раз провёл по нему рукой, стряхивая невидимые крошки, а затем плюхнулся задом на ступеньку.

— Вы оказались неправы, сударь, — с толикой злорадства выдал Рябой.

— Да ну? — заломил я бровь, усевшись на кресло-качалку.

— Ага, ага, — торопливо залопотал охотник. — Никуда мой друг не исчезнет. Бросил он свою бабу. Оприходовал её, а потом бросил. Может, вы слышали минут десять назад такие мерзкие, режущие уши вопли, словно кто-то кошку за хвост тащил? Так вот это бывшая жена Петра вопила, когда он сообщил ей, что не собирается мириться с ней.

— Мда-а, — удивлённо протянул я, покачав головой. — А говорят, что чудес не бывает. Бульдог, ты чего? Ты же так убивался по ней. Ночами не спал, в подушку плакал. А тут — на тебе: из подкаблучника превратился в адекватного мужика. Я много раз видел обратные трансформации, но вот такую вижу чуть ли не впервые на моей памяти.

— Да я, знаете, сударь… — медленно начал Бульдог, задумчиво глядя вдаль. — Кажется, после того, как она бросила меня, я наделил её положительными чертами, коих у неё и не было вовсе. И чем дольше я не видел её, тем более… э-э-э… хорошей, что ли, она казалась мне. А нынче вечером гляжу — баба, как баба, ничего особенного в ней нет.

— Ага, ага, она такая. А ты-то — ого-го! — вставил свои пять копеек Рябой, поставив ногу на подоконник и обхватив колено руками.

— Да и в постели… — продолжил Бульдог. — Ничего особенного. Что я в ней нашёл? В общем, отымел я её и спровадил. Вовка правду говорит, орала она страшно. Но я кулак ей показал, и она уехала. А машина-то хахалю её нынешнему принадлежит. Не постеснялась на ней приехать.

Рябой вдруг вскинул голову, посмотрел в сторону ворот и выпалил:

— Кажись, едет кто-то! Слышу звук мотора. Неужто она решила вернуться?

— Видать, осознала, что любит меня больше жизни. Её даже не напугал мой безобразный шрам на щеке, — самодовольно улыбнулся Бульдог, показав крепкие жёлтые зубы и потрогав зажившую щеку. — Но я — кремень! И второй раз дам ей от ворот поворот.

— Нет, не она. Мотор больно шумный, — определил Рябой. — Наверное Волков на броневичке возвращается. Да, точно. Вон он показался около ворот.

— Хм, — недовольно выдохнул Бульдог и весь как-то сдулся, будто бойцовский петух, чей противник не явился на битву.

Волков же пришёл через несколько минут. И вид он имел какой-то взъерошенный.

— Ну как съездил? — спросил я у студента, старающегося не встречаться со мной взглядом.

— Хорошо, — выдохнул тот и изобразил очень ненатуральный зевок, который прикрыл ладонью. — Спать хочется невероятно. Наверное, пойду я прилягу.

— Иди, иди, — разрешил я.

Волков молча кивнул и торопливо скрылся в глубине особняка.