Грехи за сигареты (ЛП) - "Дженишес" - Страница 70

Более чем через год после подписания контракта с Elegance Ballet я наконец-то получила главную роль в рождественском сезоне «Щелкунчика». Каждое выступление — как момент полного круга.

Сегодня это был воскресный утренник. Я вышла на сцену на последний поклон, дыхание участилось, сердце радостно билось в жилах. Раздались восторженные аплодисменты, и я не смогла бы перестать улыбаться, даже если бы попыталась.

Когда я уходила со сцены, Кейден ждал меня в кулисах, в его глазах светилась гордость. У парня-футболиста были свои преимущества. Не каждому давали доступ за кулисы. Если он не был на гастролях со своей командой, то приходил на каждое выступление, чтобы поддержать меня, и каждый раз у него было одно и то же выражение лица.

— Как всегда, идеально, — прошептал он мне в волосы, обнимая меня.

Я думала, что после того, как он регулярно появлялся рядом в течение последнего года, я, наконец, привыкну к его прикосновениям, к тому, как он обхватывал меня руками, как смотрел на меня, словно я была для него единственной. Но я всё равно всегда чувствовала гул электрического тока, обжигающего нас.

— Я только переоденусь, — сказала я ему, вырываясь из его хватки.

Я вспотела и нуждалась в смене одежды. Очень. У нас был заказан ужин только для нас двоих, чтобы отметить мою роль в «Щелкунчике», конец года и то, как далеко мы оба продвинулись. Свежий слой снега покрывал улицы Бостона. Голые ветви деревьев тянулись ввысь, словно балерины, демонстрирующие свою грацию. Витрины магазинов украшали рождественские декорации, и большинство людей выглядели в какой-то степени счастливыми. Ужин был заказан на семь тридцать, а было только шесть, так что у нас оставалось время.

Мы зашли в кафе, чтобы выпить горячего какао. Обхватив пальцами чашку, мы пошли дальше по тротуару. До Рождества оставалась неделя, и наш рейс в Калифорнию был назначен на послезавтра. Кейден пригласил меня провести Рождество с его семьей. Мои родители, как всегда, будут работать. Ничего не изменилось.

Мои мама и папа по-прежнему притворялись, что они вместе. Каким-то образом, хотя я не знала как, их странные отношения работали на них. Как я ни старалась, я не могла этого понять, но поняла, что мне и не нужно этого понимать. Не от меня зависело, чтобы их брак, или что там у них было, был успешным. В конечном счёте, это зависело от них. Мне не нужно было пытаться их исправить. И мне не нужно было вести свою жизнь так, чтобы угодить им.

В тот день, когда я перестала беспокоиться о том, что люди думают обо мне и что другие скажут о моих целях, я начала добиваться большего, чем когда-либо могла себе представить.

Кейден остановился перед кирпичным зданием. Я наморщила брови, гадая, что он делает. Затем он достал один ключ, и мои глаза ещё больше расширились. Здание было высоким, с двумя колониальными окнами на фасаде. Я напряглась, чтобы разглядеть их, но было темно, и внутри не горел свет.

Я растерянно посмотрела на Кейдена.

— Что мы здесь делаем?

Он усмехнулся, открыл широкую дверь и затащил меня внутрь.

— Сейчас увидишь.

Я понятия не имела, что у него на уме.

Внутри было темно, и прежде чем мои глаза успели адаптироваться, Кейден щёлкнул выключателем. Белый свет осветил пустую комнату, что привело меня в ещё большее недоумение. Голые белые стены, пол из тёмного дерева и всё. Ещё был какой-то запах, я не могла точно определить, что это, но пахло засушенными цветами, может быть, пионами.

— Ну, тебе нравится? — спросил Кейден.

— Нравится?

— Он не очень большой, и я знаю, что там ещё нужно что-то сделать. Пол нужно заменить или, может быть, просто покрыть лаком, нужна генеральная уборка… но он в твоём распоряжении, — сказал он, зажав ключ между указательным и большим пальцами.

У меня открылся рот. Я не могла сдержать шока. Только потом до меня дошло. Он купил балетную студию в Бостоне. Для меня. И это было для меня. Жест, который сказал мне, что он тот самый, хотя я уже знала об этом задолго до этого. Этот момент только укрепил меня, показал, что этот человек готов ради меня на всё.

Мне пришлось напомнить себе, что нужно успокоиться и дышать, пока я не потеряла сознание.

— Кейден, я не могу это принять. Я не могу позволить тебе платить за эту студию. Это слишком много, — он нахмурил брови. — Не пойми меня неправильно, это потрясающе, — я не хотела, чтобы он считал меня неблагодарной. Это было самое приятное, что кто-то сделал для меня. — Ты замечательный, но…

Я уставилась в землю, пытаясь собрать свои мысли в слова, боясь выплеснуть всё это ему в лицо.

— Заплати мне, — сказал он.

— Что?

— Я понимаю, что ты сомневаешься в том, что я купил это для тебя, — он обхватил мои щёки, приподнял лицо и перехватил взгляд. — Ты хочешь добиться этого сама. И если это так, то верни мне долг. Рассматривай это как заём.

— Дорогой заём, — заметила я.

Он, должно быть, продал свою квартиру в Калифорнии, Бог знает что ещё, чтобы купить это.

— Ты можешь расплатиться со мной грехами, — предложил он. — Я знаю много греховных вещей, которыми мы могли бы заняться в этом месте, особенно когда здесь есть зеркала и барре.

Он погладил моё плечо кончиками пальцев. Я ответила на его прикосновение, несмотря на все слои одежды, которые на мне были.

— Ты могла бы посмотреть, как я нагну тебя над ним и возьму тебя прямо здесь, — продолжал он.

— Кейден.

Я задохнулась, мурашки побежали по коже и от его прикосновений, и от его слов. Я никогда не была готова к тому, что такие вещи могут прозвучать из его уст.

— Принцесса, — возразил он, — только не говори мне, что ты никогда не фантазировала об этом.

Я покачала головой.

— Ты невероятен.

— Ты знаешь, кто я ещё, — я приподняла бровь. — Твой. Всегда, — он прижался поцелуем к моим губам. — Так что, пожалуйста, позволь мне сделать это для тебя. Счастливого Рождества.

Я кивнула, слова благодарности были на кончике языка, но я знала, что если произнесу их вслух, то будут слёзы. Я также знала, что буду возвращать ему всё до последнего цента.

— Не за что, — сказал он, прочитав мои мысли, и провёл большим пальцем по моей щеке. — Потанцуй со мной.

— Что?

— Потанцуй со мной, принцесса. Обещаю, я гораздо лучше, чем был в школе.

Он снял пальто и отбросил его в сторону. Не было музыки, не было ритма, под который можно было бы двигаться, но он взял меня за руку и притянул к своей груди. Мы сдвинулись по скрипучему полу, и хотя раньше мы были гораздо ближе, это было более интимно. Внезапно застеснявшись под его пронизывающим взглядом, я попыталась зарыться головой в его плечо, но он не позволил. Его глаза нашли мои, и я обрела в них спокойствие. Мне не хотелось, чтобы этот танец заканчивался.

Именно тогда я поняла, почему быть с ним всегда так чертовски знакомо. Волны ностальгии, повышенный уровень серотонина, прокатывающийся по моим венам каждый раз, когда я оказывалась рядом с ним, создавались годами. Мы были сплетены вместе целым рядом воспоминаний. И хотя мой разум помнил не все из них, какая-то другая часть меня помнила, и она всегда направляла меня к нему.

— Я так люблю тебя, что мне кажется, что я схожу с ума, — призналась я.

Его глаза растаяли, как и мои внутренности, когда он так смотрел на меня. Его рука нашла мою щёку, и он убедился, что я не отвожу взгляда, когда сказал:

— Я влюблён в тебя с того самого дня, как мы встретились. Мой рассудок теряется, когда речь заходит о тебе.

Я никогда не чувствовала, что место, где я выросла — это дом. Знаете, это чувство комфорта и покоя, чувство принадлежности, когда не нужно притворяться тем, кем ты не являешься. Когда я переехала в Бостон, я была счастлива. Я знала, что должна быть здесь, но этого чувства всё ещё не было, хотя я знала, что чувствовала его раньше, но не могла найти его снова. И только когда в парке появился Кейден, я снова почувствовала его. Он был тем самым. Он был для меня домом. Он всегда был таким, и несмотря ни на что, мы всегда находили дорогу домой.