Овация сенатору - Монтанари Данила Комастри - Страница 13

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — воскликнул Басс, поспешив пожать Токулу руку прежде, чем Аврелий закончит фразу.

И тут же все отцы-основатели, бледные как призраки, прошли мимо вновь назначенного коллеги, бормоча сквозь зубы поздравления. Аврелий быстро вошёл в зал и занял своё место, мурлыкая весёлую песенку вопреки царящей вокруг торжественной обстановке.

Как обычно, заседание предстояло долгое и скучное, тем более что помимо императорских декретов, подлежащих официальному утверждению, предстояло прочитать петицию «О падении нравов» и решить, кто проведёт расследование смерти Антония.

Император Клавдий пожелал, чтобы расследование убийства патриция такого высокого ранга вели не ночные стражи, а магистрат сенаторского уровня, имеющий полномочия допрашивать всех подозреваемых.

Впрочем, отцы-основатели, понимая, как ничтожна теперь политическая роль Сената, только и мечтали о каких-нибудь назначениях и поручениях, желая хотя бы притворяться, будто они ещё чего-то стоят. Оставалось только выбрать одного из множества кандидатов, готовых взяться за трудное и щекотливое дело, обещавшее кучу неприятностей.

Аврелий, предаваясь воспоминаниям о прелестях Кореллии, даже не вникал во все эти споры, как вдруг среди напыщенных речей ораторов услышал своё имя.

— …Поэтому, отцы-основатели, мне кажется, лучше всех достойно выполнить поручение Клавдия Цезаря сможет благородный коллега Публий Аврелий Стаций, который ранее отличился в подобных расследованиях и уже вовлечён в данное дело, — заключил в этот момент старейшина с хитрым выражением лица.

И в самом деле, все знали, что Аврелий отнюдь не стремится к столь желанным его коллегам поручениям, а избегает их, словно ямы для прокажённых.

Патриций, не ожидавший такого предложения, сразу же поднялся, желая уклониться от неприятной обязанности.

— Благодарю за честь, которую оказываете мне, благородные сенаторы…

— Поддерживаю предложение! — перебил его Лентуллий.

Этот пожилой сенатор, злейший недруг Публия Аврелия из-за небольшой интрижки, которую патриций позволил себе с его женой, давно предвкушал момент, когда можно будет отомстить коллеге.

— Я тоже! — крикнул Луперкий, который не простил упоминания про его бабушку-сводню.

— И я! — отозвался Басс, которого особенно любил высмеивать Аврелий.

Сенат разразился бурными аплодисментами.

— Избран единодушно, при всеобщем одобрении, — заявил старейшина.

На какое-то мгновение Аврелий встретился взглядом с нахмуренным Токулом и прочитал в его глазах удивление, не лишённое некоторого страха.

VIII

НАКАНУНЕ ИЮНЬСКИХ КАЛЕНД

— Только этого нам недоставало! — простонал секретарь, схватившись за голову. — Боги небесные, кто заставил тебя защищать какого-то типа, который тебе нисколько не по душе!

— Дураки, которые унижали его, были ничуть не лучше. Не говоря уже о том, что я слегка поразвлёкся! — коротко ответил патриций.

— И теперь твои высокопоставленные коллеги заставят тебя дорого заплатить за это! Когда перестанешь, наконец, вмешиваться в дела, которые тебя совершенно не касаются? — проворчал рассерженный грек.

— Хватит, Кастор, — перебил Аврелий, — лучше займись делом. Отправь служанку к куртизанке Глафире, пусть назначит мне встречу.

— Цинтии это не понравится, — заикнулся тот в надежде, что хозяин откажется от этого намерения.

Дело в том, что самую знаменитую и самую дорогую римскую гетеру обслуживал целый рой красивейших служанок, которые с большой симпатией относились к Кастору…

— Не беспокойся, — заверил его сенатор, — у меня к ней всего пара вопросов. Я узнал, что Антоний Феликс был её клиентом.

— Лучше бы обзавёлся вооружённой охраной вместо того, чтобы ворошить подробности жизни бедного Феликса! Ты что, не слышал, о чём говорил трактирщик?

— Если убить должны были меня, то очень вероятно, что хотел этого Валерий, как бы это ни казалось невероятным.

— Наверное, он нанял убийцу…

— Мы это скоро узнаем. Я отправил ему послание, пригласил сюда, чтобы побеседовать как мужчина с мужчиной.

— И ты не опасаешься, что во время беседы он может ударить тебя кинжалом?

— Нет, я надеюсь всё же узнать причину его неприязни ко мне.

— Полагаю, ты уже знаешь её, хозяин, — ответил Кастор с необычайной серьёзностью. — Мы знаем друг друга столько лет, а ты всё ещё не доверяешь мне… — обиделся он.

— Я кое-что подозреваю, по правде говоря. Квинт Валерий Цепион умер весьма странным образом: он был убит стрелой, когда находился в своей палатке. Я сам, как только вернулся в Рим, рассказал об этом его сыну, но тому и в голову не пришло тогда в чем-либо обвинять меня.

— А теперь, спустя двадцать лет, он вдруг начинает метать громы и молнии? Что-то здесь не так, мой господин. Уверен, ты что-то скрываешь от меня, и совсем не понимаю, при чём здесь куртизанка. В то время она, наверное, еще только родилась!

— Глафира встречалась с Антонием.

— Ну и что?

— Я далеко не уверен, что убийство было случайным. Это правда, что со спины бедняга Феликс весьма походил на меня, но у него была своеобразная походка, которую никто не смог бы спутать с моей. Мы же знаем, что убийца некоторое время шёл за ним, прежде чем нанести удар, и он должен был заметить это.

— Ты так уверен в этом, хозяин? Согласен, ты пользуешься некоторой известностью, но ведь ты не станешь утверждать, будто вся Субура узнаёт тебя по походке! — возразил секретарь.

— Мои враги гнездятся в верхнем городе, а не в Субуре. И боюсь, что с сегодняшнего дня их число значительно возросло. Однако хватит болтать. Приготовь мне ванну, скажи Азелю, что мне нужно побриться, привести в порядок волосы, брови, и позови Нефер, пусть подстрижёт мне ногти.

— Сколько приготовлений к одному допросу… — съехидничал грек и поспешил призвать армию служанок и банщиков, которые, вооружившись стригалями[34], бритвами и пинцетами для депиляции, привели бы хозяина в подобающий вид.

Намереваясь расположить к себе знаменитую куртизанку, Публий Аврелий сопроводил просьбу о встрече оплатой за всю ночь. Открыв послание, Глафира не смогла скрыть удивления: будет неплохой щелчок по носу этой кривляке Цинтии, если удастся увести у неё такого щедрого клиента!

Дом гетеры на Эсквилинском холме выглядел не совсем обычно. По сравнению с другими, он находился немного в стороне. Но это отнюдь не являлось недостатком, напротив, делало его особенно подходящим для приёма гостей, не желавших, чтобы их узнавали.

Цены на недвижимость в этой части города недавно начали расти. Ещё несколько десятилетий тому назад этот район считался непрестижным из-за полузаброшенных кладбищ, где плебеи веками хоронили своих близких.

Однако с тех пор, как могущественные лица стали приобретать тут участки для своих роскошных садов, стоимость земли значительно выросла, и можно было ожидать, что со временем взлетит до небес. Тот факт, что Глафира успела купить участок вовремя, означал, что она очень дальновидная женщина, решил про себя Публий Аврелий, входя в вестибюль.

— Хозяйка сейчас выйдет… — сообщила служанка, девушка лет пятнадцати, с кожей тёмноорехового цвета. Она двигалась, держась прямо, неся на плече крохотного белого котёнка.

Аврелию хватило нескольких мгновений, чтобы оценить вкус хозяйки и стоимость обстановки: циполинский мрамор[35], резная мебель ручной работы, шторы из виссона, серебряная утварь и несколько изящных антикварных вещиц — не из тех, которые стоят несколько сестерциев и продаются на площади Септы Юлии, а дорогих подарков богатых покровителей. Несомненно, Глафира жила весьма богато…

— Добро пожаловать, сенатор! — встретила его куртизанка, остановившись посреди комнаты — будущий клиент имел право осмотреть товар не торопясь, со всех сторон.