Поступь Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 8

— Поэтому пирамида?

— Да. Что может быть величественнее и необычнее чем здоровенная пирамида в снегах и окруженная елками? — улыбнулся царевич. — Я еще хочу вокруг нее парк разбить каменный и усадить там сфинкса. Только переиначив его на местный лад — вроде здоровенного такого медведя.

Гости заулыбались.

— А вы хотите сделать только пирамиду?

— Вон, — указал Алексей вдаль, сквозь остекление этажа, идущее от пола, — видите храм?

— Да, — закивали гости.

— Он сейчас самый высокий в мире. И, кстати, по вместительности, вполне сопоставим с собором Святого Петра в Риме, если не считать площадь.

— Ого! — ахнули иезуиты. — Так это не слухи?

— Нет. Вокруг него строится здоровый парк для прогулок, а перед ним — крытый двор. Собор Святого Петра, конечно, вмещает людей большей на площади, но тут двор крытый. И там можно находиться в ненастье. Более того — зимой еще и отапливаемый. Так что — перед вами не только самый высокий храм в мире, но и самый вместительный.

— А этот дворец?

— Да, обновленный Воробьев дворец, тоже часть общего плана. Посмотрите вон туда. Подойдите ближе, а то не видно. Туда. Да. Вон — совсем у реки недалеко от причала Воробьева дворца. Видите, идет стройка? Отсюда и вон туда — на добрую версту. Там возводят наше видение висячих садов Семирамиды. Это будет большой дворец, идущий каскадами вдоль склона к воде. Уступами. Хрустальный дворец с паровым отоплением. Ну ладно, не хрустальный — стеклянный. Весь его внешний каркас сооружается из отлитых чугунных деталей: столбов и балок. Внешние стены и крыша с весьма острыми скатами — стекло. Толстые стеклянные плиты в два слоя. Мутные, конечно, немного, но свет вполне пропускающие.

— Насколько толстыми?

— В дюйм толщиной. Так вот, из-за ни весь дворец превращается в одну сплошную теплицу. Внутри по задумке — каскады маленьких водопадов и буйство тропической зелени. Ну и какое-то количество экзотических животных. Декоративных.

— Это должно быть волшебно… — заметил генерал.

— Вход будет за деньги, но разумные и для всех желающих.

— В пирамиду тоже?

— Разумеется. Она ведь станет галереей былой славы.

— А еще?

— Вам этого мало? — улыбнулся царевич. — Тогда посмотрите вон туда. Видите, там вдали что-то виднеется?

— Не очень разборчиво.

— Это ипподром. Высота стен десять саженей. Длина — верста. Ширина — четверть[1]. Шестьдесят четыре малых входа для посетителей[2]. Четверо больших ворот. Сорок пять ярусов сидений идущий по кругу.

— Так… — произнес один из спутников генерала иезуитом, — это же больше, чем Колизей!

— Да, — охотно кивнул царевич. — Его, правда, пока не достроили. Стены возвели и ярусы с лестницами. Массивные. Крепкие. Там все из кирпича. А вот навес пока не соорудили. В процессе.

— А там что? — поинтересовался генерал.

— У кремля? На стрелке реки Неглинной?

— Да, наверное.

— Там возводят постамент для конной статуи князя Владимира — крестителя Руси.

— Такой большой?

— Так и статуя будет немаленькая. — улыбнулся Алексей. — Двадцать сажень полной высоты. Частью, конечно, копье сильно ее добавляет, но и основное тело памятника приличное, если мне память не изменяет, около двенадцати саженей. Композиционно это всадник, который держит правой рукой копье, а левой — каплевидный щит с хризмой. Кстати, всю статую разукрасят, покрыв аппликацией по смоляному покрытию.

— А погода? Она не навредит?

— Вокруг статуи будет возведена большая беседка. Каменная. На монолитных мраморных колоннах. Их, кстати, нам из Италии уже везут. И даже две уже доставили.

Так и болтали.

Долго.

С верхнего этажа Воробьева дворца вся Москва была как на ладони. Да и вообще… многое воспринималось совершенно иначе. Из-за чего царевич проводил тут немало времени. И важные встречи старался тоже тут устраивать…

* * *

Среднее течение Амура.

Армейский корпус русской армии продолжал продвигаться вперед. Переговоры с Цин зашли в тупик и с началом новой кампании войска продолжили наступление. Ради чего сюда всеми правдами и неправдами перебросили три полка карабинеров и шесть корпусных нарядов походных вышек…

Генерал Осип Фомич Талалаев не спешил.

Командующий Иркутским военным округом принял командование подошедшего корпуса, воспользовавшись своим положением. И лично повел его в наступление. Стараясь «набрать очков» репутации и оправдать доверие как государя, так и его наследника.

Действовал он не только грамотно и «по науке», но и еще бдительно. Вот и сейчас, заметив неприятеля, пехотные полки стали разворачиваться из походных колонн ему навстречу. И пушки стали ставить. Новые. Нарезные. Их вместе с карабинерами доставили.

Минута.

Вторая.

Десятая.

И он заметил отмашку от разъезда — неприятель отходит. Вон сигнальщик махал флажками.

Без единого выстрела.

Снова.

Это была странная война. После той серьезной драки возле Удинска цинцы осторожничали. Но и не бежали. Пользуясь складками местности, они подыскивали места, подходящие для крепкой, большой засады. Чтобы, улучшив момент, атаковать. Да так, чтобы не дать русским реализовать свое превосходство в огневом бое.

Сомнительные планы.

Вся русская пехота в этом корпусе красовалась в усиленном защитном снаряжении. В стандарте полукираса и шлем. Здесь же к шлему нового образца шла полная кираса, наручи сегментные и набедренники. Все легкое. Пули не держит, конечно, но в ближнем бою на холодном оружие — отличное подспорье.

И все же цинцы пытались.

Осторожно.

Грамотно.

Разумно.

И каждый раз, когда их засаду вскрывали, отступали без боя. Их командир отлично понимал последствия. Про новые пушки он не знал из-за того, что оные тут еще не применяли. Но ему за глаза и старых хватило. Поэтому он не нарывался…

Так и танцевали.

Вальсировали.

Медленно продвигаясь вдоль Амура к Сунгари. Война продолжалась, но странная… очень странная…

Пострелять, конечно, было охота. И подстрелить, как генерал Талалаев говаривал, «этого свиненка». Но он «горячку не порол», проявляя удивительное хладнокровие и рассудительность. Ибо прекрасно знал историю тех чудес, которые творились в Италии в XIV-XV веках. Включая довольно многочисленные эпизоды, когда кампании выигрывал без боестолкновений — одними лишь маневрами. Для него эта война была шансом или высоко взлететь, или крепко обгадиться, закрыв для себя всякие возможности для дальнейшего карьерного роста…

[1] 20 саженей — 50,8 м, верста 2,54 км, ¼ версты — 0,635 км.

[2] Малые ворота идут по периметру примерно каждые сто метров и связаны с лестницей на ярусы.

Часть 1

Глава 4

1714, июнь, 5. Москва — Венеция

— Друзья! — торжественно произнес Петр. — Не побоюсь этого слова. Ибо уверен — сюда пришли именно друзья литературы!..

Царь выступал без «бумажки», говорят от души, от сердца, открывая первый в истории слет литераторов. Первый конвент.

Алексей уже который год «качал» российскую литературу, по сути, создавая ее если не с нуля, то с близкой базы. Подбирал через приходы талантливых людей. Подтягивал их. Если требовалось, помогал с образованием. И толкал вперед, выступая заказчиком, задающим ориентиры.

Он тащил в это дело людей неважно каких, неважно откуда. Хоть из аристократии, хоть из села. Главное — чтобы тянули. И даже занимался сманиванием в Россию подходящих писателей из других стран, прежде всего Европы. Но не только. Например, он особенно гордился парагвайцем, двумя иранцами, тремя индейцами и двумя африканцами…