КГБ в 1991 году - Сойма Василий - Страница 8

7 мая 1987 года. На Политбюро рассматривается вопрос о письмах в ЦК. Чебриков:

— Встречался я с однополчанами. В один голос говорят: плохо спрашиваем за выполнение решений. И не доходит «до низа» то, что делается вверху, в руководстве. Решения знаем, а вокруг все по-прежнему.

Обратил внимание на то, что суть перестройки не доведена до людей. Растут факты выхода на улицу по различным поводам. Местные органы не придают этому значения.

30 мая 1987 года. Политбюро обсуждало, что делать с теми, кто допустил приземление немецкого летчика Руста на Красной площади. Рыжков потребовал снятия главкома ВВС Колдунова и отставки министра обороны Соколова. Его поддержали Лигачев и Соломенцев. Чебриков:

— То, что случилось, объяснить народу невозможно. Надо еще разобраться во всей этой истории. Как самолет попадал и исчезал с экранов наблюдения? Каковы схемы согласования действий и подчиненности? Кто виновен?

Горбачев объявил перерыв и сразу же об отставке министра обороны Соколова и назначении на эту должность Язова.

13 августа 1987 года. Доклад заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Склярова об эмигрантских настроениях в стране. За 10 лет выехало 230 тысяч человек. Из них 70 тысяч пенсионеров, 36 тысяч с высшим образованием, 6 тысяч членов КПСС, 12 тысяч членов ВЛКСМ. Чебриков:

— Да, выехало немало. Что можно ожидать? Немцы… Еще примерно 400 тысяч могут уехать. А еще 400 тысяч евреев уже имеют вызовы на руках. Плюс 8 тысяч армян. Иначе говоря, речь идет не об отдельных случаях, а о явлении массовом…

28 сентября 1987 года Горбачев, вернувшись из отпуска, в узком кругу обрисовал обстановку в стране. Отметил: перестройка затрагивает и КГБ.

Чебриков (по дневниковой записи В.И. Воротникова): «Образование неформальных общественных организаций — это закономерный процесс. Беда, что их оставляют без внимания, тогда возникают проблемы, экстремизм. Есть и такие “организации”, содержание работы которых инспирировано извне. Там стоят во главе лица с враждебными настроениями, они маскируют свое подлинное лицо. Их инструмент — поддержка любых оппозиционных сил, недовольства людей».

15 октября 1987 года. Обсуждение проекта доклада Горбачева о 70-летии Октября. Дифирамбы, одни дифирамбы. Хотя были и некоторые замечания. Чебриков:

— В докладе мы получаем прочтение истории в духе правды. Но каждый ищет в этой правде свое, а многие навязывают свою правду.

Приводит такие примеры. В Ленинской школе слушателям прочтена лекция об «Анти-Дюринге». Лектор утверждал: Маркса мы не знаем, и теоретических позиций у нас нет.

— В литературе господствуют Рыбаков, Бек, Дудинцев. Почему художественные произведения у нас стали основами марксизма-ленинизма?

Горбачев подал реплику:

— Нам самим не надо отставать.

Чебриков продолжал:

— В жизни «Дети Арбата» — пособие по «Анти-Дюрингу»… О Февральской революции… К Молотову пришел один писатель. Спрашивает: как, мол, вы во время Февраля себя вели, что собираетесь в мемуарах писать? Молотов ответил: «Знаете, пока Ленин не приехал, мы не знали, что делать».

Горбачев объясняет:

— Большевики готовились стать легальной оппозицией.

Чебриков:

— Оценку троцкизма в докладе я разделяю. Но редакционно подправил бы. О кулачестве. Я за то, чтобы усилить тему о ликвидации кулачества. Это — последний эксплуататорский класс. «Ликвидация» — не «ликвидация», дело не в слове. Его можно и снять. Но суть борьбы с кулачеством оставить. А тут недомолвка.

Дальше председатель КГБ затронул тему Конституции. Сказал, что согласен с выступившими: пока не говорить, во всяком случае в такой редакции.

— Группа лиц вышла на улицу с листовками о новой Конституции, — рассказал он. — Там утверждается, что нынешняя не соответствует перестройке. Конституция, заявляют демонстранты, не должна быть идеологизирована. И в ней не должно быть руководящей роли партии. Ходит идея, что у нас «авторитарно-бюрократическая модель социализма». А ведь это западная формула.

Чебриков высказывал несогласие и с другими положениями проекта доклада. И, что любопытно, Горбачев вступал в полемику, отстаивая изложенные формулировки.

На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 21 октября 1987 года, на котором со скандальным заявлением выступил Ельцин, Чебриков был в числе тех, кто осудил кремлевского ослушника.

Впрочем, там не нашлось ни одного оратора, кто сказал бы хоть одно слово в поддержку Бориса Николаевича.

9 ноября. Запись в дневнике В.И. Воротникова. «Понедельник. В 13.30 срочно пригласили в ЦК. В кабинете Горбачева собрались только члены Политбюро (Лигачев, Громыко, Рыжков, Зайков, Воротников, Чебриков, Яковлев, Шеварднадзе, Соло-менцев).

Сообщение Лигачева. Ему позвонил второй секретарь МГК и сказал, что у них ЧП. Госпитализирован Б.Н. Ельцин. Что произошло? Утром он отменил назначенное в горкоме совещание, был подавлен, замкнут. Находился в комнате отдыха. Примерно после 11 часов пришел пакет из ЦК (по линии Политбюро). Ему передали пакет. Через некоторое время (здесь я не помню точно, как говорил Лигачев — или потому, что ожидали его визы на документе и зашли к Ельцину, или он сам позвонил) к Ельцину вошли и увидели, что он сидит у стола, наклонившись, левая половина груди окровавлена, ножницы для разрезания пакета — тоже. Сразу же вызвали медицинскую помощь из 4-го управления, уведомили Чазова, сообщили Лигачеву. О факте знает несколько человек в МГК.

Дополнительно нас информировал и Чебриков. Подтвердил сказанное. Сообщил, что в больнице на Мичуринском проспекте, куда привезли Ельцина, он вел себя шумно, не хотел перевязок, постели. Ему сделали успокаивающую инъекцию. Сейчас заторможен. Спит. Там находится Е.И. Чазов. Что он говорит? Был порез (ножницами левой стороны груди, но скользь. Незначительная травма, поверхностная. Необходимости в госпитализации нет. Сделали обработку пореза, противостолбнячный укол».

Два дня, 24 и 25 марта 1998 года, Политбюро обсуждало статью ленинградской преподавательницы Нины Андреевой в газете «Советская Россия». Публикацию называли «манифестом антиперестроечных сил». По словам Шеварднадзе — вредной, реакционной, консервативной, мещанской. Горбачевскую перестройку произвел в главное событие XX века, а вовсе не Октябрьскую революцию, как было написано во всех учебниках.

На второй день обсуждения Горбачев предоставил слово Чебрикову. В свойственной ему сдержанной манере председатель КГБ сообщил: недавно они изучали настроение в обществе, мнения широких слоев о процессах, происходящих в стране. Оно разное. Ожидают перемен. Негативные оценки, конечно же, есть, но они не носят устойчиво деструктивного характера, нейтрализуются, и, более того, есть возможность перевести их в позитивную силу.

— Что касается советологов, — продолжал Чебриков, — то их замысел состоит в том, чтобы возбудить эффект нереализованных ожиданий. Цель — накалить обстановку в стране. Поэтому сегодня главное — практические дела. Необходимо единство в Политбюро. Единство — наше богатство. Если бы не было единства, не было бы ни мартовского, ни апрельского пленумов ЦК 1985 года и не было бы политической линии в том виде, как она сложилась сейчас, тех перемен, которых мы достигли внутри страны и во внешней политике. Вопрос по Ельцину решался бы сложнее. Поэтому сегодняшний разговор я понимаю как еще один шаг по укреплению нашего единства.

Чебриков снова высказался о тревожившей его гласности.

— В прессе много всего. Есть хорошие, есть плохие публикации, есть кощунственные спектакли — «Брестский мир», где образ Ленина искажен. Партийная печать втягивается в групповщину. Появляются легковесные статьи, с подачи родственников, свидетелей — через журналистскую призму. Многое сделано, но кое-кто по-прежнему ищет «кремлевские тайны» и выдвигает три варианта трактовки одного и того же события. В итоге вовсю развенчивают Кремль. От средств массовой информации требуются большая ответственность, серьезность, понимание.

О статье Нины Андреевой: