Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2 (СИ) - Тайецкий Тимофей - Страница 39

В моих штанах зашевелилось от ассоциаций, когда я представил, что вместо носа могло быть что-то другое.

В её взгляде было столько же похоти, сколько и свирепости, и именно последнее нервировало меня.

— Я никогда не причиню тебе вреда, Ярослав, — сказала Алтынсу, ослабляя хватку на моем злополучном носу. — Но если ты ищешь честности, то контракт, который у нас есть, оставляет на мое усмотрение, подчинюсь я твоему требованию или нет.

— Это не требование, — прохрипел я, судя по стояку, сильно возбудившемуся от ее прелюдии.

Алтынсу положила щеку мне на плечо, рукой натянув одеяло на наши тела. Ночь понизила температуру в степи, особенно если усилился ветер.

— И я не просто еще одна рабыня, которую ты выбрал на рынке, — ответила она. Ее шепчущий голос был чистым и теперь, когда я мог слышать ее так близко от моего уха, чрезвычайно успокаивающим. — Я могу быть твоей женой. Я могу быть твоим другом и буду твоей любовницей. Но если ты больше всего хочешь честности, то я бы хотел и этого от тебя.

Я нахмурился, выходя из эйфории, и попытался пошевелиться, но она прижалась ко мне всем телом. Ее правая нога обхватила меня, и я не смог.

— Что ты хочешь знать? — Спросил я, просто чтобы понять, что же, наконец, заинтересовало ее во мне.

— Как ты это сделал? — спросила Алтынсу.

— Сделал что?

— Как ты понял меня той ночью?

«Ха-ха. Это маленький секрет, дорогуша,» — промелькнуло в моих мыслях, и я усмехнулся.

Но обманывать — это моя специальность, и я в этом мастер.

— Я быстро учусь, милая. Это просто в моей крови, — я подразнил ее, и она ответила мне на своем родном языке, слова ее звучали изумительно, но мне было непонятно.

Мое лицо застыло в удивлении. Я свирепо взглянул на нее, но одна рука у меня была под ее головой, а другая лежала на ее мягкой груди.

— Я… не знаю, что это означает, — признался я, немного смущенный.

— Это значит, что ты никогда этому не учился, Ярослав, — ответила Алтынсу, и в ее голосе прозвучала редкая доля смеха.

— Ха-ха, отлично… ты поймала меня, — я скривился и ущипнул ее за то место, которое точно было больно, прямо за сосок. — Больше так не делай, — предупредил я, и она прищурилась, сохраняя невозмутимость, хотя ее дыхание стало чуть тяжелее. — Я серьезно!

— Только если ты пообещаешь мне, что больше так не сделаешь, — невозмутимо произнесла Алтынсу, звуча вдвойне серьезнее, чем раньше, и так же громко.

Я скривил лицо, пытаясь понять, что ее, наконец, разбудило. Она насмешливо подняла бровь, словно давая мне понять, что я прекрасно осознаю эту часть наших отношений.

«Правда,» — подумал я заинтригованный.

И что теперь?

Четыре вещи, которые я узнал о ней той ночью.

Я ничего не знал о женщинах степняков, были ли они свободными, рабынями или чем-то средним. Особенно об этой девушке, которая делила со мной постель.

Алтынсу была чрезвычайно умна и не глупа.

Алтынсу была намного опытнее в том, что касалось совокупления. Потому что няни обучали ее искусству любви, и тому, как ублажить мужчину.

И, наконец, боль для этой странной женщины была не мучением, а удовольствием. И это ее возбуждало.

Прекрасно, это четыре проклятых вещи.

Глава 14

Опасная переправа

Когда я вижу степи и пустыни, они кажутся мне скупыми на цвета и эмоции. Но когда мы спускаемся в долины реки Волхов, вокруг расцветают разноцветные фруктовые деревья. Иногда это создает прекрасные пахучие леса, даже на такой же плоской местности.

Это место, где начинаются южные маршруты в княжество.

Всё еще используется маршрут, который называют Торговым путем. Это старый прибрежный путь, построенный Империей.

Жужжание мух, шершней, пчел и других насекомых, готовых жалить. Возможно, Алтынсу смотрит на это счастливыми глазами. Возвращение к цивилизации напоминает мне о том, что беззаботные времена заканчиваются.

Впереди меня ждут серьезные проблемы.

Враги — не раздраженные должники или отцы, а истинные убийцы.

Мне придется собраться с силами, показать свою лучшую игру и не допустить ошибок.

— Сколько? — Вытаращив глаза, я спросил Добрыню, выбираясь из задумчивости.

Лицо мое скривилось от боли. Добрыня брил меня острозаточенным кинжалом, но я не выдавал эмоции.

Я решил доверить себя профессиональному парикмахеру, так как процедура была варварской. Надеюсь, у нас останется какая-нибудь монета, когда мы доберёмся до Новгорода.

— Золотой за человека, государь. Половина этой суммы за животных, за исключением осла.

Что за черт?

— Проклятье, что у него за дикие расценки за переправу! — взорвался я от ярости. Я не собирались застрять в степи, не дойдя даже до Новгорода.

— Даже если у вас есть монеты, государь? — поинтересовался Добрыня.

— Пятнадцать золотых⁈ — Повторил я, свирепо глядя на него. Чтобы пересечь реку, на плотах, сколоченных вместе десять лет назад и никогда не ремонтировавшихся. — Работа на тридцать минут, максимум час! И каково это — делить пятнадцать на восемь человек. Разве мы не можем получить хоть какую-то скидку?

— Так оно и есть, государь. У этого человека свои правила, — терпеливо объяснил Добрыня.

— Хах! Пусть этот тип засунет свои правила куда подальше! — Я закричал, чтобы наблюдавший за нами с плота негодяй услышал наше негодование. — Давайте назовём это честным разбоем на дорогах!

Я понял, что передо мной мошенник, когда этот человек подошёл ко мне. Я мог отличить вора со всего княжества! Пару минут мы молчали, животные били хвостами, фыркали и пукали, а мухи назойливо жужжали.

— Я не умею плавать, — выпалил Олаф, наконец-то выходя из тупика.

— Ха? Ты был чертовым пиратом! — сердито зарычал я, обдумывая эту идею. Ширина реки всего семьдесят метров от берега до берега. Девушки-рабыни удивленно и немного сердито повернули головы в сторону оскорбленного слуги.

— На корабле, государь, — поправил меня Олаф, опустошенный тем, что его очевидный «секрет» раскрыт. — Никакого плавания не было.

О боги.

— Верно, — скривившись, сказал я, вновь посмотрев на бурлящие воды, затем на человека. Он стоял у большого плота и с самодовольной улыбкой смотрел на меня.