Здесь водятся драконы (СИ) - Батыршин Борис - Страница 49

Последние полчаса два кавторанга провели в душной капитанской каюте, обливаясь потом — Макаров особо настоял на том, чтобы задраить иллюминаторы, чтобы ни один из секретов, содержавшихся в осургученном, тёмно-жёлтой пергаментной бумаги, конверте с адмиралтейским орлом не вылетел наружу.

— Да, к устью Меконга. — подтвердил хозяин каюты. — Там мои катера заходят ночью в гавань Сен-Жак — аннамиты называют её Вунгтау, — и атакуют самодвижущимися минами стоящие там французские военные суда. Замысел таков: если вылазка наша увенчается успехом, аннамиты, заранее об этом предупреждённые, поднимут мятеж в Сайгоне. И тогда эскадра вице-адмирала Копытова, которая идёт сейчас к берегам Кохинхины из Адена, сможет…

Казанков предостерегающе поднял ладони перед собой.

— Давайте-ка лучше воздержимся, Степан Осипович. Сами же говорите — секретное донельзя, да и сомнительное…в некоторой степени.

— Ваша правда, Сергей Ильич… — Макаров покачал головой. — Политика, даже на краю света — дело грязное.

— Ваша правда. — усмешка вышла невесёлой. — Боюсь, здешними нашими подвигами мы хвастать не захотим.

— Да и кто бы нам позволил? Дела-то насквозь секретные, о таких до самого гроба молчат и в могилу с собой уносят. Хотя — крестики в случае удачи мимо груди не пролетят. За богом молитва…

— … а за царём служба не пропадёт. — закончил Казанков. Знаю, Степан Осипович, знаю и не сомневаюсь.

— Если отвлечься от этой стороны предстоящего нам дела, — Макаров заговорил деловым тоном, давая понять, что нравственные терзания остались за кормой, — то, должен признать, задумано умно: если мы с вами исполним всё в точности, Российский консул в Сайгоне стать посредником в переговорах между французскими колониальными властями и предводителями повстанцев.

Казанков хмыкнул недоверчиво.

— А переговоры-то будут? Что-то не верится, что французы проглотят такое унижение.

— После неудач, которые преследуют их в Тонкине, и, главное, после разгрома эскадры Курбэ у Парижа не останется иного выхода…

— Разгрома? — Казанков удивлённо вздёрнул бровь. — Не слышал. Когда это китайцы сподобились?

— Ещё услышите, дайте срок. Так вот, войска у французов ещё есть, и даже немало — и в Кохинхине, и в Тонкине, и на Формозе — но, лишившись Дальневосточной эскадры, они заодно лишатся и возможности доставлять из Европы подкрепления с воинскими припасами. Пойдут, пойдут на переговоры, никуда не денутся — а мы, в смысле Россия, станем посредниками между ними и новым правительством Аннама.

— Вьетнама. — поправил Казанков. — Они собираются объединить под этим названием все три провинции — Французскую Кохинхину, имеющаю сейчас статус колонии, протекторат Аннам, ну и Тонкин, конечно, восстановив таким образом древнюю империю аннамитов. И если дело это сладится — новый император попросит у России гарантий безопасности своей державы…

— И мы их, конечно, их предоставит. — закончил Макаров. — А сейчас, давайте-ка обсудим, как нам подготовиться.

Казанков оживился — предыдущая тема явно его тяготила.

— Я видите ли, тоже с трофеями — два вооружённых паровых катера и французская канонерка. Надо прикинуть, как их использовать потолковее.

— Разумно, Сергей Ильич. — Макаров кивнул. — У меня есть подходящий опыт — ещё со времён турецкой войны, когда я командовал «Великим князем Константином».

— Это вы о набеге на Батум, когда пустили на дно «Итинбах»?

— Так точно-с, о нём самом. Мы тогда наскоро приспособили наши катера для пуска самодвижущихся мин Уайтхеда — почему бы не проделать то же самое и с вашими трофеями. Запасные мины и трубы для их запуска на «Байкале» есть, вот выйдем в море — и займёмся.

— Мысль хорошая. — согласился Казанков. Только вот с командами… для канонерки у меня люди есть, а вот на катера — где взять? Есть один, да и тот француз, из пленных.

Наверху, на палубе трижды звякнуло.

— Людей я вам выделю, не беспокойтесь. А сейчас — приглашаю вас в кают-компанию. Пробили три склянки, обед — а вы, надо полагать, изрядно проголодались?

VI

Где-то в Жёлтом море

Эскадра шла на норд-ост. Кованые шпироны броненосцев вспарывали волны, угольный дым сплошной пеленой стлался над волнами. Остались за кормой Восточно-Китайское море, Шанхай и устье Янцзы. Где-то впереди, в туманной дымке, лежали базы Бэйянского флота. Эти базы — Вэйхайвей с запада, с берега Шаньдунского полуострова и Люйшунь, с берегов Квантуна -стерегли Бохайский пролив, широко распахнутые ворота в большой залив Бохайвань, куда несет свои мутные воды Хаунхэ, одна из двух великих рек Поднебесной.

Но эти сугубо географические подробности не интересовали сейчас командующего Дальневосточной эскадрой. Адмирал Курбэ не желал отвлекаться на второстепенные цели — один удар, одно генеральное сражение, и с китайскими претензиями на морское господство будет покончено навсегда. Артиллерия французских броненосцев сравняет с землёй доки Люйшуня и пристани Вэйхайвхя, заставив адмирала Дин Жучана горько пожалеть о дерзком вызове, брошенном морской мощи Третьей Республики. В самом деле: сидел бы и сидел на своём севере, ограничиваясь редкими демонстрациями — нет, понадобилось ему посылать боевые корабли к Формозе, топить французские транспорта, угрожая линиям снабжения действующих на острове войск… Такую пощёчину адмирал Курбэ стерпеть не мог — и не собирался. Китайцы заплатят за всё, и в победном громе залпов французских броненосцев потускнеет, заодно, и память о позорном поражении от британской эскадры у берегов южной Америки…

— Простите, адмирал, но может, нам имеет смысл дождаться прибытия «Ахерона» и «Стикса»? — осторожно осведомился капитан второго ранга, начальник личного штаба Курбэ. — Насколько нам известно, Ледьюк чинится сейчас в Кохинхине; день-два и он выйдет на соединение с нашей эскадрой, а при штурме укреплённых гаваней его низкобортные броненосцы будут как нельзя, кстати.

— Укреплённые гавани! — Курбэ презрительно скривился. — Дин Жучан заперся в Люйшуне, а там из береговых укрепелений — единственная земляная батарея, да и та в самой глубине гавани. Но скоро он сообразит, что это убежище — на самом деле не что иное, как ловушка, и может перевести свои корабли в Вэйхайвэй, а то и вовсе рассредоточить.

— Но в таком случае они не смогут противостоять нам!

— А Дин Жучану это и не нужно. Будет производить набеги, прежде всего, на Формозу — как тот, недавний, на Цзинлун. Прикрыть всё побережье острова мы не сможем, а ещё одного подобного фиаско Париж нам не простит. Кроме того, китайцы смогут доставлять на Формозу подкрепления, а нашим войскам там и без того приходится нелегко. Нет уж, пока осы в гнезде — надо покончить с ними разом

Сказано было веско, значительно — одна из тех фраз, что остаются в памяти поколений и долго ещё цитируются историками. Адмирал надеялся, что оокружавшие его офицеры, окружавшие его на мостике «Триомфана», запомнят её и поделятся с репортёрами — которые, конечно, захотят узнать подробности будущей блестящей победы…

— Мы имеем сведения, что Дин Жучан спешно усиливает морскую оборону Люйшуня. — заметил начштаба — Работы в Люйшуне ведёт немецкий инженер майор фон Ганнекен. Батарея «Вэйюань паотай», о которой вы упомянули, построена под его руководством, а сейчас он устраивает другую — на большом утёсе, прикрывающем вход на внутренний рейд Люйшуня с востока[1]. Если он успеет поставить там тяжёлые орудия — нам придётся нелегко.

Курбэ покосился на начштаба с неудовольствием. Вот вечно он пытается засушить любой порыв сухими цифрами, расчётами, которые более подошли бы бухгалтеру, а не флотоводцу! Впрочем, на его должности именно это и нужно — тогда как его, адмирала, дело — «elan vital», порыв, боевой дух, который один только и может принести победу в любом сражении! Именно «элан» зажигает сейчас сердца французских комендоров, которым предстоит сокрушить китайские береговые батареи и броню из боевых кораблей — и они, конечно, справятся, потому что как же может быть иначе?